А розы все-таки расцвели. глава 7

Новая жизнь, теперь уже  в больнице, наступила. Мы привезли телевизор, салфеточки, стали обустраиваться, и трудное лечение началось.
Постепенно знакомилась с другими женщинами, таких там, к сожалению много, разных национальностей, возрастов и профессий.
Однажды вечером  вышла в коридор и разговаривала с одной мамой, которая к этому времени провела здесь уже ни один месяц.  И вдруг смотрю, она вся напряглась и смотрит в конец коридора. Повернувшись в ту сторону, увидела, что везут накрытую каталку.
- Господи! Что это?
 -Что, что!  А  то!
 -А  разве… умирают?
- А ты как думала! - выкрикнула она в меня.
 Я ничего не думала, гнала от себя подобные мысли, но эта первая каталка решительно расставила все на свои места. Бесповоротно обнажила страшную правду, что пощады может и не быть. И остается, только уповать даже не знаю на кого, остается лишь ждать и надеяться.  Я отвернулась, и даже зажмурила глаза, прямо как в детстве, когда страшно закрываешь глаза, и как будто этого нет.
 - Ничего - услышала  ее  голос - это только первые две смерти так, потом ты станешь другой.
Потрясенная  пошла на улицу, во двор больницы, и пока брела по коридорам, перед глазами замелькали кадры из фильма, виденного  в детстве. Наши солдаты выходили из окружения, долго пробирались по лесу. А когда выбрались на просвет, то перед ними предстало «Минное поле». И это был единственный путь. Солдаты обнялись, попрощались и пошли через поле, осторожно ступая, каждый своим путем, кто дойдет до конца неизвестно. Фильм всплыл отчетливо, и я спросила у стоящих  людей: «Наверное, здесь как на войне?» Мужчина затушил сигарету и произнес: «Здесь страшнее».
……………………………………………………………………………………………………...
Мне приснилось
Я со своими детьми и моя мама гуляем в парке и хотим попасть на танцплощадку для взрослых людей.  Подходим к прилавку, где неожиданно торгует газированной водой  первая учительница моей дочери.  Она объясняет, как пройти: «Нужно прямо, а потом налево».  Пошли по указанному пути и обнаружили веранду.  Она круглой формы, застекленная, со ступенями,  зашли в это помещение и вдруг  увидели танцующих детей.  Странные это были танцы. Музыка звучала обрывками и вовсе была не музыкой, а каким- то скрежетанием, который  безжалостно карябал по барабанным перепонкам. Танцующие дети застывали в неестественных позах в момент, когда музыка рвалась, а потом снова скрежетание и дети продолжали  исполнять нелепый танец.  Но это, же танцплощадка для взрослых! Почему здесь танцуют дети?! Зрелище было таким противоестественным, что кроме боли ничего больше не чувствовалось.
………………………………………………………………………………………………………………….
Тем не менее, жизнь шла своим чередом. Мы привыкали к бесконечным процедурам и каждодневным общением с врачами. Врачи! Они так и остались для меня загадкой. Работать в таком месте!  Их глаза, когда случалось непоправимое, незабываемы. 
Мы пришли и по-счастью ушли, а они там каждый день. Не хочется пафоса, он здесь неуместен, но все же, все, же скажу: « Добровольно нести такой крест могут только особые люди. Спасибо!»
Если вы думаете, что мы страдали с утра до вечера, то отнюдь нет. Отмечали дни рождения, праздники, а уж когда кто-то выписывался, то организовывались настоящие, радостные застолья  с обязательными прощальными словами: « Идите  и  что б  вас здесь  никогда больше не видели!»  И  был своеобразный юмор, даже у детей.  При некоторых видах этого  заболевания  лечение проводиться  курсами, которые называются блоками, их, как правило, шесть. У одного ребенка был день рождения, и мы умиленные спросили: «  Тебе сколько исполнилось?  В ответ услышали: «Пять лет - пятый блок ». Пятый блок - это уже к концу лечения и прохождения каждого этапа действительно было как завоевание, которым можно было гордиться и приравнивать к количеству прожитых лет. Дети не унывали. Девчонки покупали себе разнообразные банданы, парики, а одна девчушка нарисовала на своей головке красивый рисунок, и это было очень стильно. Мальчишки порой так радостно начинали носиться по коридорам, как будто это не онкологический центр, а какой - то пионерский лагерь.  А про маленьких и говорить нечего, они  всему рады. Мама  с тобой и это здорово.  Мы называли себя «боевыми подругами» и знали, что всегда можно обратиться по любому вопросу, и  тебя поймут как никто и нигде.  Вот так  и  жили, причем на полную катушку, если  смеялись, то до коликов, если  разговаривали, то предельно откровенно.  Только прилюдно не плакали, на это было не гласное табу, а особенно при детях.

От химиотерапии у дочери стали выпадать волосы, остриглись машинкой. Она стала похожа на инопланетянку и  еще на грудного ребенка - без волос, беспомощная, требовала такого же ухода, как заново родившийся человечек. Я ей сказала: « Ну, какой матери еще так повезет, заново родить  ребенка, да еще с которым можно разговаривать». Дочь ответила : « Ага,  столько времени, сколько проводим,  сейчас с тобой вместе, не проводили никогда, и в жизни столько не разговаривали».
 Тем временем наших соседок перевели в отдельную палату.  Девочка плохо переносила химиотерапию, и ей стало совсем худо.  Но, к сожалению здесь места не пустуют.  На следующий день за стеной послышались голоса, и у нас появились новые соседки. И опять все повторилось. Девочки целыми днями щебетали через перегородку, а мы, с женщиной, занимаясь уборкой или готовя на кухне.  Однажды  дочка спросила: « Как выглядит  соседская девочка?»  Им нельзя было выходить в коридор, жесткое лечение требовало минимум контактов. А они уже столько переговорили, и казалось,  знают друг о друге все, только увидеться было пока недоступно. Когда позволили анализы, встретились, обе без волос и в масках, они  увидели только глаза.
……………………………………………………………………………………………………...
Мне приснилось.
Нахожусь в старой русской усадьбе с молодой семейной парой и их маленьким ребенком.  Это девочка – хорошенькая, длинные русые волосы, красивое платьице, как с открытки начала ХХ века.  У нас нет взаимопонимания с этой четой и  все из-за девочки. Мне не очень нравиться, как они к ней относятся. Но это все в ощущениях. Ничего собственно не происходит, и не происходило. Я  просто появилась во  сне уже с таким  чувством.
        Вдруг  пошел сильный ливень. Стою под крышей на ступенях  усадьбы и вижу  дорожку, а по ней удаляющеюся девочку.   « Так и знала! Этим родителям наплевать на ребенка. Совсем не беспокоятся, что она пошла одна под дождем в лес».  Срываюсь с места и бегу ей вслед. Бегу с ощущением, что очень правильно делаю, потому что это меня с кем- то примирит. Впереди  беседка с колоннами,  ну все в стиле старых усадеб. Вбегаю в нее  и врезаюсь в толпу народа.  Но девочка,  Слава Богу,  была там.  Немного успокоившись, что с ребенком все в порядке, стала осматриваться. Не успев толком оглядеться, услышала крики:  «Приехали, приехали!» С удивлением подумала: «Свадьба что ли?» И действительно, подходит свадебная процессия,  в этой беседке должно быть венчание. С любопытством  стала рассматривать жениха с невестой. Жених в костюме, все как полагается. А вот невеста… Сначала вроде мелькнуло свадебное платье, а потом оно превратилось в обычное ситцевое, синенькое в мелкий цветочек. Волосы собраны в хвост, гладко зачесаны и вся она домашняя, ну совсем не для торжества.  «Вот так невеста! А впрочем, какая разница!  В каком платье выходить замуж каждый решает сам, в остальном  – то  она нормальная».  И только так  подумала, как невеста стала заваливаться на жениха, причем падать назад, выпячивая вперед живот.   Бедный  жених с большим усилием  стал можно сказать вносить, пропихивать, проталкивать ее  в  беседку, где, кстати говоря, появился  священник. И нельзя сказать, чтобы невеста не хотела заходить, она просто как- то не могла.  Да! Когда  поняла, что приехала свадьба, то испытала такое чувство радостной взволнованности.  Оно было всеобщее коллективное  состояние восторга от самого понятия - свадьба. Но когда стали происходить эти странные метаморфозы с невестой,  как бы очнулась от массового возбуждения и вдруг вспомнила, что совсем не за этим сюда пришла. А где же ребенок?
И в следующий момент оказалась в том же месте, где была в начале - на ступенях усадьбы и гляжу на дорожку. Дождь идти перестал.  По дорожке уже по направлению к усадьбе шла эта девочка и вела за собой точно такую же девочку -  двойняшку.
И они так мило щебетали и производили впечатление очень самостоятельных, и знающих, что делают. Да этот ребенок оказался  умнее нас всех! За нее совершенно не стоит беспокоиться!  Меня охватило чувство восхищения.  Такая маленькая, одна сходила,  куда -  то под дождем,  вернулась, цела и невредима, да еще и удвоилась, как бы усилилась. Это девочка не так беззащитна,  как можно подумать.