Подледная проповедь

- Сверху она холодная и спокойная. Сверху лед лежит, крепкий-крепкий, белый-белый, как сахар. А под ним, подо льдом, вода, черная, горячая, быстрая… Почему горячая? Так, чудак-человек, не была б горячая, замерзла бы. Лед-то вон какой холодный! От него бы и замерзла. Ну, у самого льда, ясное дело, похолоднее, а дальше, в глубь, чистый кипяток! И там, в глубине, Рыба живет. Да, в кипятке! Нет, не вареная, идиот! Волшебная! Тело ее гибкое, как у змеи, и упругое, как пожарная кишка под напором. А чешуя у нее в темноте светится зеленым. И глаза, огромные, что твои тарелки. Умные такие глаза. Смотрят на тебя и все понимают, всю душу твою наизнанку… Как родился, как жил, с кем жил, для чего жил… И не скроешь ничего, все выложишь! Что? Это таких придурков как ты, не бывает, а Рыбу я собственными глазами видел, и вот этим самым ртом с ней разговаривал. О чем - о чем…  Да ведь не все расскажешь… Нет, не тайна, просто не все люди понять могут. Я бы, вот, к примеру, не смог, если бы под лед не попал.
Ну, ладно, слушайте. Все одно не поймете. А поймете, так рассказать никому не сможете.
Во-первых, люди и рыбы – братья. Просто забыли мы об этом. А Она – помнит, потому что живет очень долго. И помнит то время, когда мы заодно были. Против раков, угрей, пеликанов и прочей сволочи!
Во-вторых, и у рыб и у людей душа есть. В пузыре плавательном. Только у людей он, по грехам их многочисленным, желчью заполнен. А самый главный человеческий грех – то, что мы рыб едим. Особенно, если ножом. Или с пивом…. Впрочем, и среди рыб бездушные твари есть. Акулы, например. Так на то у них пузыря-то вообще нет.
В-третьих, наступит день, когда люди и рыбы будут жить вместе. Когда весь лед на свете растает, и кругом будет один океан. Глобальное наводнение, поняли?
И пятых, в-последних, как я был ее единственный за тысячу лет собеседник, которого она живым отпустила, то назначила она меня своим пророком. Пятым, после Будды, Моисея, Христа и Магомета, и тоже последним. Те четверо ее учение переврали и в корне извратили. На Моисея у нее особенный зуб. За рыбу-фиш. Любимец он у нее был. И так подвел! Так что на меня вся надежда. Буду нести людям Ее слово,  и у самых праведных пузырь желчный в пузырь плавательный обратится. И не потонут они в наводнении  глобальном, а будут плавать с рыбами безгрешными плавник об руку!
В туалет вошли два небритых краснорожих детины в грязноватых халатах.
- А, вот ты где! Ну-ка, Ихтиандр, пошли уколы делать!
- Мне делали уже, вся жопа исколота, не пойду!
- Пойдешь, бля, доктор сказал, еще надо.
- Пустите, сволочи, прокляну щас! По щучъему велению, по моему хотению….
Голоса удалялись по коридору, затихая. Конец фразы потонул в дружном отдаленном ржании.
В туалете повисла мертвая тишина. Потом один из слушателей, в мятой пижаме и тапках на босу ногу авторитетно заявил: «Вот. Настоящий шизофреник!»
- Мы все тут настоящие, - ответил другой, в синих трениках и шерстяных носках. – Но у него случай особый. Мне Василичь, санитар, про него рассказывал. Под лед он провалился, когда рыбу ловил. И течением его от проруби отнесло. Ему тут бы и кранты, но он в воздушный пузырь попал, подо льдом.  И полчаса там дышал, чем бог послал. Ну а оттуда другую промоину увидел и из нее вылез. Живой, но без крыши. Крыша, походу, в пузыре осталась. Вот он все о пузырях-то и бредит.
- Вот ведь порыбачил, не дай бог! – Оба замолчали,  по очереди затянулись и, бросив бычок в унитаз, вышли в коридор.
Из унитаза высунулась замшелая зеленая зубастая морда, брезгливо покосилась на бычок, разочарованно щелкнула зубами и стала неуклюже разворачиваться. Путь назад предстоял неблизкий и неприятный. А дело с пророком, похоже, опять не выгорело.  Хуже, чем с Моисеем вышло. Ну и как прикажете с этими людьми работать, я таки вас спрашиваю???