Подруга

Капли его пота падали мне на лицо.
- Ты потрясающая, - сказал он.
Я посмотрела на его подрагивающие губы, полуприкрытые глаза.
- Ты тоже.
Мы поцеловались, и он лег рядом.
В окно било июльское солнце. Мы даже не задвинули шторы, так стремительно все произошло. Мои бермуды, футболка, трусики валялись на полу, как и его домашние трусы фирмы «Адидас».
Я подумала, что он потрясающий любовник. Следующей мыслью было то, что мы вляпались в полное дерьмо и надо немедленно уходить отсюда. Потом подумалось: «поздняк метаться», ибо что произошло – то произошло, а прошлое, как известно, никто не в силах изменить. Единственное, что можно сделать – забыть все это как можно скорее. В то же время мне хотелось его поцеловать. Я повернула голову и встретила его взгляд.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - произнес он и улыбнулся.
- Экстрасенс?
- Прирожденный, прошу заметить.
- Значит, ты видишь меня насквозь? Голенькую?
- Именно голенькую.
Мы обнялись, и все началось по новой…
Домой я специально пошла пешком и пыталась разобраться в том раздрае, который устроили во мне ум, честь и совесть, но между ними летали такие огненные шары, что разобраться было трудно. Жара, меж тем, спадала, в уличных кафе было полно безмятежного народу… Если верить результатам когда-то пройденного теста, я обладала глубоким аналитическим мышлением. Вот именно сейчас оно бы пригодилось как никогда, но почему-то никак себя не проявляло. Позвонил телефон.
- Ты где?
- Гуляю по набережной. И еще похожу, а что?
- Купи батон на утро, я забыл.
- Ага, ладно.
У меня очень хозяйственный муж, и по магазинам тоже обычно ходит он, снабжает семью продуктами…
Зайдя в ближайшую булочную-кондитерскую, купила батон, стакан сока, птифуры и села за столик. От птифуров мои аналитические способности включились и разложили ситуацию по полочкам. На выходе получалось, что я – стерва и редкая сволочь. Только что изменив своему мужу с мужем подруги, уехавшей на дачу, я спокойно жру маленькие пирожные и ни в одном глазу не имею желания покончить жизнь самоубийством. Более того – где-то в глубине сознания копошится гнусная мысль продолжать нравственное падение… Я подумала, что на скользком пути, на который я встала, трудно будет повернуть назад, и тут надо хотя бы не обзаводиться коньками, чтобы начать скользить с комфортом. Надо попытаться все же выбраться.
Когда мы прощались у двери его квартиры (провожать меня дальше я категорически запретила) и нежно целовались, он сказал:
- Думаю, нам не стоит заморачиваться по этому поводу… Правда? Но это было реально супер. Супер-мупер. Да?
- Да.
Мы помолчали.
- Ну пока…
И вот теперь я сидела в кондитерской и, буду честной – оттягивала момент встречи с мужем. Какими глазами я на него посмотрю? Что скажу?
Всё оказалось гораздо проще. Муж сидел перед компьютером, я села перед телевизором, а потом мы просто легли спать.
Последующие дни моя душа пребывала в состоянии нравственной междоусобицы. Армия моральных принципов, взращенная русской классической литературой, билась насмерть с маленькой, но хорошо вооруженной и сплоченной группкой подспудных желаний, умело защищавшихся под знаменем «Не будь дурой!» В конце концов был достигнут неустойчивый баланс. Я накормила свою совесть обещаниями про «это была случайность, и больше никогда не повторится», кинула подспудным желаниям кость в виде «это было на самом деле здорово!» и пришла к компромиссу, выраженному фразой: от многого знания много печали, надо вести себя естественно и сохранить происшедшее в памяти под рубрикой «Приятный сон».
Когда говоришь себе: «это был всего лишь сон», совесть на редкость быстро успокаивается. Оказалось, что мне не нужны даже актерские способности, чтобы вести себя спокойно, как будто ничего не случилось. Ибо на самом деле ничего не случилось. Мало ли что приснится…
Мы общались с подругой, как прежде, ее мужа я видела изредка, мы перекидывались обычными дружески-шутливыми фразами и никак не показывали друг другу, что были, были капли его пота на моем лице.
Так прошло полгода, и в один зимний день раздался отчаянный звонок от подруги. Она сказала, что надо немедленно встретиться. Голос у нее был мертвый… На мое «Сейчас приеду к тебе!», она сдавленно, как-то через силу, ответила, что к ней не надо, она ждет меня в таком-то кафе. Я помчалась туда, прокручивая в голове всевозможные варианты ужаса, и среди них самым ужасным был тот, что ее муж зачем-то рассказал ей про тот июльский жаркий день… «Господи, господи, - думала я. – Что же будет?»
Ворвавшись в кафе с блуждающим взглядом и вся запыхавшаяся, я не сразу нашла подругу за столиком, в дальней углу зала.
- Что случилось?!
Она плакала и, увидев меня, бурно зарыдала. Я села рядом и обняла ее за плечи.
- Ну успокойся… скажи, что случилось?
Поплакав и высморкавшись, она дрожащими руками зажгла сигарету, затянулась.
- Я развожусь.
- Ты что?!
Мне показалось, что сердце перестало стучать.
- Сегодня узнала, что он… он мне изменяет.
- Боже мой… - я не знала, что еще сказать.
Из глаз подруги опять полились слезы, она вытерла их рукой.
- Эта сука, соседка… со второго этажа… проститутка… ****ь… ты представь, они, оказывается, уже несколько месяцев встречаются! Несколько месяцев!!! С осени где-то…
- А как ты узнала? – только и могла я вымолвить. Сердце вдруг обнаружило себя - физически ощущалось, как оно сжалось и облилось черной кровью. «Вот скотина! - мелькнуло в голове. – Супер-мупер, как же… Скотина какая!»
Подруга судорожно затянулась, горько засмеявшись, выпустила дым в потолок.
- Как узнала… я их застукала! В подъезде, случайно, услышала, как они договариваются о новом свидании. Козел! Козел!
- Вот это да…
Мы просидели в этом кафе часа два. Мое аналитическое мышление, подкрепленное невесть откуда взявшейся убедительной интонацией, оказало на подругу успокаивающее воздействие. Я говорила без передыху о синусоиде семейной жизни, кризисе среднего возраста, особенностях мужской психологии и физиологии, женской доле, о том, что не стоит рубить сплеча и что муж ее на самом деле реально любит и сейчас, вероятно, раскаивается. В конце концов подруга попросила меня проводить ее домой.
- Не хочу прийти и остаться с ним наедине… Интересно, что он там думает? Я с ним вообще не могу говорить сейчас.
- Конечно.
Мы пошли к ним. Дети уже спали, муж был дома.
- Не могу его видеть, - сказала подруга, приняв успокоительное и ложась в постель. –Скажи ему…
- Хорошо. Я поговорю с ним.
Он сидел перед компьютером. Почему все мужчины всегда сидят перед компьютером? Или лежат перед телевизором.
- Ты попал, приятель, - сказала я. – Твоя семейная жизнь на волоске…
- Говенно… - он вздохнул. – Как она? Решительно настроена?
- На ее месте я лично тебя бы убила, - сообщила я ему. – Но она, сам знаешь – ангел.
- Прости меня.
- Ага. Ну в общем, понятно… Пока ты к ней не приставай с оправданиями, но раскаяние должно быть таким, чтобы отсюда во Владивостоке было видно, ты это понимаешь?
- Понимаю…
- Ну ладно. Вызови мне такси.
Он вздохнул.
- Я ведь действительно люблю только ее… я не смогу без нее.
- И трахаешь все, что шевелится.
Мне и вправду хотелось его убить сейчас. За «люблю только ее», за тот сон в летний зной, за капли пота и самые нежные, знающие руки в моей жизни.
- Как думаешь, она простит?
- Она тебя уже простила. Только тебе надо осторожно, очень осторожно к ней подойти. Только смирение, только раскаяние и только робость. Ты понял? Глаз не поднимай.
- Да… Спасибо тебе.
- Не за что.
Я посмотрела на его расстроенное лицо.
- Скотина ты.
- Ну не наезжай, а? И так тошно.
- А мне не тошно?! Ладно, поехала.
Я вышла в морозную ночь и села в ожидавшее такси.