Невысокая ночная волна

Ночью Кирилл уплыл далеко в море.
Вдали от берега он лёг на спину, раскинув руки, и слился с поверхностью моря, дотянувшись во все стороны до берегов. Ощущение конечности тела исчезло.
Он стал тончайшей пленкой, почти ничем, ничтожной мембранкой, сквозь которую в одну сторону сеялся звездный свет, а в другую – свет осознания обитателей морских глубин.
Подвесив себя между небом и землей, он невесомо покачивался в паутинке морской зыби.
Его глаза смотрели в небо, на звезды.
В его сознание мягко вошел чей-то разговор. Говорили двое.
– Но что, если тебя всё же выбросит волной на берег?
– Что ж с того. Всякое бывает. Это может случиться почти с каждым.
– И что тогда?
– Ты утратишь свое тело.
– Но что можно сделать, чтобы этого не случилось?
– Держись на глубине, вдали от берега. Созданиям вроде нас с тобой нечего делать вблизи берегов.
Кирилл закрыл глаза, чтобы ничто не мешало ему вслушиваться в звучащие внутри него голоса.
– Но ведь на глубине даже больше существ, которые питаются нами.
– Это правда.
– Значит, в конечном итоге неважно, вблизи ты или вдали от берега?
– Похоже на то.
– Что же тогда идёт в счет? Мы ведь не можем не светиться? А свет привлекает к нам внимание.
– Внимание может быть двояким. Одно может убить, другое – подарить жизнь.
– Как так?
– Как, как… Смотри.
Наступила тишина. Хотя голосов не стало слышно, что-то явно происходило в это время.
И в этот момент на внутренней стороне опущенных век Кирилла на черном фоне вспышками возникли яркие фиолетовые пятна.
Кирилл настроился на них поточнее. Пятна стали чётче и распались на ряды замкнутых в круг фосфоресцирующих точек. Кругов было два: большой и поменьше. Точки в свою очередь прояснели и проявились как длинные подвижные реснички или волокна, которые колыхались как живые.
Круг, который составляли эти реснички, слегка колебался, мягко вытягиваясь в эллипс и слегка перекручиваясь, и вновь выравнивался в круг.
“Это же медузы!” – вдруг понял Кирилл. Он невольно подслушал разговор медуз. Они были где-то совсем рядом.
Кирилл сделал вдох, перевернулся лицом вниз и под водой открыл глаза.
Два прозрачных создания, сияющие глубоким фиолетовым цветом, висели чуть сбоку от него, на небольшой глубине, взвешенные, как и он, в материнском лоне морской воды.
Они были удивительно красивы, и он, не думая об этом, обнял их своей любовью.
Они ощутили его объятие. Они начали переливаться и утончили цветовые рефлексы своего ночного сияния.
– Теперь ты понял? – неожиданно возникло у Кирилла в сознании продолжение разговора, который, похоже, возобновился.
– Кажется, да. Так мы живём красотой, заключенной в нас?
– Ну наконец-то!
– Мы дарим ее другим – и этим живём?
– Вот и до тебя что-то стало доходить, мой маленький.
Последняя реплика была едва слышна, и Кирилл решил, что собеседники поплыли прочь от него, хоть и знал, что расстояние до них, вообще-то говоря, не должно влиять на слышимость мыслеформ.
Он бесшумно развернулся и поплыл к берегу.
Смутная фигура показалась у самой воды. Это была Хари.
– Ты не спишь? – удивился Кирилл. – Знаешь, я сейчас невольно подслушал любопытный разговор, – начал было Кирилл.
– Я тоже всё слышала. Я настроилась на тебя, – ответила Хари, поднимаясь с песка.
На том месте, где она сидела, поднялась и опала невысокая ночная волна – такая же, как тысячи до неё. Такая же, как тысячи, которые будут после.
Обнявшись, они долго стояли неподвижно под яркими ночными звездами.
Незримые потоки праны морского прибоя ласково обтекали их, застывших на самой кромке четырех стихий.