Как напечатать роман

— Ты никогда не рассказывал мне, как вообще тебе удалось прорваться? Что тебе помогло, связи, знакомства? Везение?

— Всё вместе. И связи, и знакомства... И письмо... В первую очередь письмо, - сказал Юрий Король, мой давний друг, ныне известный беллетрист.

— Письмо?

— Да, дело, видишь ли, в том, что почту в редакциях и издательствах давно уже не разбирают и, естественно, не читают.

Окажись в сегодняшнем времени Достоевский или Чехов и отправь они свои шедевры, такие как «Братья Карамазовы» или «Дама с собачкой», в адрес любого издательства, их ждет судьба сотен и сотен наивных авторов, посылающих свои произведения в надежде, что они будут напечатаны.

    Но их творения никто и никогда не прочтет, потому что они тотчас по получении будут отправлены усталой рукой скучающего от безделья и тоскующего от безденежья редактора в мусорную корзину.

На что может рассчитывать неизвестный автор? Только на то, что, может быть, хотя бы прочтут сопроводительное письмо, торжественно лежащее на кирпиче из шестисот страниц, который и есть собственно роман, призванный прославить имя автора в веках.

 Ты знаешь, какие письма пишутся обычно в таких случаях? Каждый автор знает...

 Роман, пишет автор, трогательно слюнявя кончик карандаша, нигде и никогда не издавался.

Тон письма просительный, словно автор голоден и просит накормить его: он согласен даже на макароны по-флотски...

В конце литератор выражает робкую надежду, что редактор снизойдет... и напечатает многостраничный роман, в котором автор, превзойдя самого себя, раскрывает животрепещущие проблемы современности, мимоходом прогулявшись по категориям Добра и Зла.

      Конечно, и сопроводиловки тоже никто не читает...

     Если кто и прочтет, то лишь для того, чтобы, распалившись, воскликнуть в сердцах: «Никогда и нигде, говоришь? Никогда и нигде не издавался, говоришь, твой сраный роман? И правильно, потому что он никогда, слышишь, писатель херов, никогда и нигде не будет издан! Сколько вас развелось, писак проклятых, покоя нет! Всё пишут и пишут! Занялись бы лучше делом, чем людей от работы отрывать!»

      И, сняв башмак, – чтобы удобнее было! – ногой в дырявом носке, ухарски вскрикивая, трамбует роман в мусорной корзине.

       Я всё это знал. Надо было что-то придумать... Что-нибудь эдакое, исключительное. Что-то, что било бы в глаза. Чтобы задерживало внимание. Чтобы вырывало меня из заурядной массы. Чтобы про...ло редактора до печенок!

       Был момент, когда я подумывал отправить в письме, чтобы привлечь внимание, живого таракана или мумифицированную гадюку.

        Долго ломал я голову... Может, спрыснуть послание французскими духами?

        Или написать письмо разноцветными чернилами? Или отправить диппочтой на правительственном бланке, сейчас в подземных переходах можно приобрести что угодно...

     Я понимал, что в том, как будет написано письмо, моя слабая, но единственная надежда.

      И я написал письмо главному редактору нашего крупнейшего издательства «Симплициссимус» господину Иванову И.И. В письме было все то, о чем я тебе рассказывал, и даже более того...

      Я просил редактора, чтобы он, когда будет читать письмо, не наложил от возмущения сразу в штаны, а потерпел до встречи со мной, отставив мне исключительное право подтереть ему задницу страницами моего романа.

       Я писал, что уже много лет – после смерти Довлатова – место первого писателя России свободно. И скромно изъявлял готовность, если меня хорошенько попросят, это место занять.

      Дальше было делом техники, чтобы письмо попало ему на стол. На мое счастье, редактор оказался человеком умным, веселым и дальновидным... Но это было еще полдела. Оставался еще издатель...

                (Фрагмент романа «Меловой крест»)





.