Она

 За окном шел снег. Тяжелые ватные хлопья хлопались друг на друга, тучно налипали на балконные перила, толпились в бледном свете фонаря.
 Она смотрела в окно – в квартире с выключенным светом, с выключенным звуком, с выключенной жизнью.
 Она смотрела в окно – на медленно исчезающую под снегом тропинку вдоль пятиэтажек, на искореженные тени облезлых зимних зарослей акации, на смешные одинаковые фигуры людей.
 Очередной январь.
 Резкий запах кофе кольнул ноздри. Она сморщила кончик носа. «Ну и запах», - передернула плечами, шаркая большими тапками со смешливо-глупыми мордами собак (подарок племянницы), подошла к плите, сняла кофейник, заученным движением – боже, она может ослепнуть, но ЗДЕСЬ все найдет на ощупь – налила его в прозрачную чашку.
 - Фу.
 Она терпеть не могла кофе. Всю свою жизнь. Ни запаха, от которого перехватывает дыхание. Ни вкуса, от которого непроизвольно сводит скулы.
 Порыв ветра сорвал снег, закружил его, метя в окно – но не добросил, утих, качнулся тенью под фонарем. Она смотрела в окно.
 Она смотрела в окно.
 Кухню заполнил кофе – он был повсюду, в каждой щели, в каждой пылинке, заползал к ней под одежду, путался в волосах. Он обжег дрогнувшие губы, задержался во рту и прорезал себе путь – глубже, дальше, горячий, горький, оставляя за собой жирный след послевкусия.
 Снег пошел стеной, заметая мертвенный электрический свет.
 Она смотрела в окно.
 Он любил кофе.
 Она вздохнула, закрыла глаза – улыбка чуть скривила ее губы. Она помнила каждую их минуту. Она чувствовала тепло его тела в своей постели. Он был с ней каждый миг ее  дней и ночей, рассветов и закатов. Он и Она. Вся вселенная.
 Он ушел.
 Навсегда.
 Так… получилось.
 Он ушел. И она осталась одна.
 Когда-нибудь она научится засыпать  просыпаться без слез. Она не будет смотреть в окно и пить черный кофе – просто, чтобы он был рядом. Сердце зарубцуется. Улыбаясь, она не будет терять сознание.
 Когда-нибудь она перестанет ждать.
 Она сильная.
 Она разлюбит.
 Она будет… она обязана! – быть счастливой.
 Он же где-то… счастлив… она верит в это – иначе все было зря, впустую, а так нельзя, так не бывает… Не с ней. Не с ней. Не с ней.
 Фонарь замигал. Зрачки рефлекторно дернулись. Темно-светло. Она считала – раз, два… нет. Фонарь выдержал натиск снега.
 Она ненавидела зиму, ее белизну, облака, которые можно потрогать – снегснегснегснегснегснег… заметающий его следы…
 Он ушел в январе.
 Из двенадцати месяцев – худший.
 Она сделала еще глоток. Снова поморщилась. Кофе.
 Единственное, что осталось ей.
 Взамен того, что могло быть.
 Она еще держалась. Еще верила, что будет по-другому. Все пройдет. Все обязательно наладится.
 Она повторяла это каждый день.
 Глухие и немые слова.
 Жить не хотелось – но она не имела права…
 В квартире было тихо и темно. Она курила, глядя в окно – на проклятый январь.
 Закашлялась. Вытерла слезы.
 Больше она не позволит себе любить.
 Не сможет.
 Все пройдет. Станет легче. Она большая девочка.
 Кофе остыл. Три черных капли на розоватой скатерти.
 Ночь за окном замерла.
 Январь.
 Он ушел.
 Ушел в январе.
 Двадцать семь лет назад.