Пять персонажей на 23 кб

То улыбался, то странно молчал он, недлинные речи мне говорил он – но не любил он, нет, не любил он, нет, не любил он, нет, не любил никого! Звуки её голоса сквозь сердце моё устремлялись пульсирующими потоками разноцветных бликов, и я чувствовала, как искривляется близлежащее время, мои серебряные часики отказывали.

Мир был враждебен, и сей постулат не столько недоказуем, сколько невыносим.

Мир был поэтично трагичен, как её голос, как гордое, расцвеченное огоньками от голоса сердце.

Шорох - шутка ли? -  шепчу я -  сколько будет дважды два?  - и однажды в поцелуе закружилась голова, а над ней сияли звезды, и мерцал огонь в очах, а где-то на московском погосте Ты лежал (только тело) – и всё.
И больше ничего не было, быль поросла ковылём.

Господи, прости ему прегрешения его, совершенные по воле его против меня. И помилуй его…аминь.
И притекон храмине тои…
Мне или тебе?
Себя или тебя?
Только Тебя!
Мне всегда легко давались молитвы и стихи (что одно и то же). Сегодня вечером я выучу эту молитву! – и мне было так легко, легко.

А он не любил меня – и это понятно - я была моложе и здоровее, и гораздо красивее, умнее, откровеннее, талантливее, честнее, прекраснее, лучше, сильнее.
Ну, какой нормальный человек вынесет чьё-то совершенство близ себя – чьё-то превосходство?

Я выдержала Его превосходство – и стала ненормальной от невыносимого счастья – Ты, Ты…
Счастье было неистовым, внезапным, как выстрел, будничным и мучительно незаслуженным.
Твои губы  - забыть ли  Твои слова и солёные откровения?
За – бытиём  за – веса тайны.
За нами нити бытия, а мы иголки на шёлковой ткани, плетём узоры и сплетаемся в узорах.
Господи, Господи, помилуй его!

А Ты был хрупким, как пятнадцатилетний юноша, и плечи чуть опущены – и движенья были на удивление точными и неуловимыми, как блики на колышущейся волжской воде.

-Сними эти дурацкие джинсы, Ты слышишь?
- В чём же мне прикажете ходить, Darling?
- В камзоле, Ты понял? – в камзоле чёрного бархату!

Но я никогда не видела Его в камзоле.