Правовое общество и жизнь

"Закон, имея тень будущих благ, а не самый
образ вещей, одними и теми же жертвами
каждый год постоянно приносимыми
не может сделать совершенными
приходящих с ними".

"...Ибо, где нет закона - нет и преступления".               

"Послание апостола Павла евреям").

            Правовое общество с недавних пор стало мечтой и надеждой человечества, его путеводной звездой на пути достижения всеобщего счастья.
Но всякий путь лучше анализировать заранее, в том его начале, пока не стало слишком поздно, пока мы имеем только начальные результаты этого построения мечты, так сказать, первые эксперименты, которые начинают нас наводить на мысли и пробуждать. И опять получается особая роль у России, которая имеет возможность в пределах одного и того же поколения сравнить разные общественные отношения и учесть морально-этическую разницу между ними. Но, правда, мы будем говорить в основном не о морально-этических вопросах, а о логике общественного бытия и его механизмах.

            Что здесь имеется в виду насчёт пробуждения при первых экспериментах, и почему надо пробуждаться?

            Политические убеждения всегда обладают гипнотическим эффектом, убеждения не только те, которые мы имеем внутри себя, но и те, что применяют к нам с целью заразить нас идеей. В этом смысле красивые рассказы о правовом обществе действительно имеют свой результат, и заражение происходит. Но давайте не забывать, господа, что политика — это линейная форма смысла, а всякие линейные связи, в том числе и смысловые — это рассмотрение с одной и только с одной стороны. Необходимо рассмотреть этот вопрос с позиции полного смысла, который способен учитывать и противоположные стороны. А лучший способ избавиться от гипнотического эффекта речей и убеждений — это рассуждение анализ, вот и обратимся к ним.

            Правовое общество или правовое государство опирается на закон, как на единственную (подчёркиваем, что на единственную) категорию контроля, и это бесспорно, ведь право — это «совокупность устанавливаемых и охраняемых государственной властью норм и правил, регулирующих отношения людей в обществе,…».

            Согласно конституции правового государства вы не имеете права в своих хоть сколько-нибудь общественных деяниях руководствоваться иными формами, иными средствами управления действительностью, к которым относятся репутация, мораль, этика, совесть, смысл — и это уже не шутка. За гипнотическим речитативом о справедливости правового государства или правового общества давайте не забывать об одной маленькой детали, написанной в договоре мелким шрифтом: что теперь вы во всём обязаны следовать только закону, каким бы он ни был, как бы он ни противоречил на данный момент здравому смыслу, как бы он ни казался вам машиной, попирающей этические нормы. Всё — договор подписан, и вы в правовом государстве, а общество ваших друзей, коллег, общество симпатичных людей, общество чести, общество совести превратилось в правовое общество, в котором все эти категории уже не функциональны, и более того — они запрещены законом. Т.е. конечно же, дружбу, совесть и репутацию нельзя запретить законом напрямую, но можно строго-настрого запретить использовать эти категории во всех официальных общественных актах, ведь ваши действия теперь уже все носят официальный характер по умолчанию.

            Конечно же, человек может полагать, что в общем пространстве, строго разрешёченном законом, он может спокойно, пребывая под сенью этого закона, дружить, любить, мыслить, и т.д.. Кажется, что, вроде как может. Но тут нельзя забывать об очень важном механизме — механизме формирования интуиции и мотивов. Дело в том, что основной механизм действия какой-либо теории, системы, и тому подобных строгих форматов — это постепенное их формирование определённого склада у той группы людей, что постоянно соприкасается с этим. Вы все прекрасно знаете, что к теории надо привыкнуть (т.е. она должна стать основоположником вашей интуиции), прежде чем вы сможете активно ориентироваться в ней, и вы будете теперь не только ориентироваться в ней, но она уже через интуицию начнёт управлять вашим вниманием, а через это и вашей жизнью. Тоже самое касается и общественной системы: она сформулирована как конституция, а дальше она формирует вашу интуицию, а дальше она влияет уже и на вашу жизнь.

            Если в отношении теорий (допустим, как профессионалы или как любители) мы сами идём на добровольное и даже желаемое преобразование нашей интуиции, а следом за этим, может быть, и жизни, то в отношении общественных систем, не хотим ли мы задуматься, прежде чем применить это к своей жизни? Не хотим ли мы задуматься о том, что в любых наших общественных проявлениях мы уже не сможем, не будем иметь право говорить о репутации, о совести, о чести, боясь за это попасть под суд. Закон в этом смысле подобен птенцу кукушки. Будучи подброшенным в гнездо, он растёт и крепнет значительно быстрее других. Затем он приступает к выбрасыванию из гнезда других птенцов под именами репутация, ум, честь и совесть. После этого он остаётся один: прожорливый, самодостаточный, целенаправленный. А затем он и сам улетает ко всем чертям, оставляя приёмным родителям, выкормившим его из последних сил, лишь пустое бесплодное гнездо. Не стоит ли вовремя задуматься о надменности законного пути и принципиальном бесплодии правового общества, т.е. общества, построенного только по принципам закона и права, общества, попирающего все остальные формы регулирования человеческих отношений?

            Мы часто слышим про власть закона, как самую верную и даже самую справедливую, иногда даже про его диктатуру, к которой следует стремиться. Не заложена ли в этом представлении о рациональной власти существенная и чисто техническая ошибка?

            Вовсе не хочется оспаривать чистоту помыслов тех людей, что призывают и разрабатывают данную диктатуру, просто хочется обратить внимание на некоторую идейно-техническую неувязку.

            Здесь надо помнить, что закон, которым обеспечивается право, не гол, а это ещё и определённая масса неизбежно сопутствующих материалов. Это как пригласить в гости короля, т.е. необходимо подумать не только о его личных, весьма фешенебельных апартаментах, но и о нуждах всей его неизбежной свиты, а также о необходимости обеспечивать ему надёжную связь со всей его державой, а при этом ещё и постоянно соблюдать непременный дипломатический этикет.

            Каждый закон для своего применения требует строго определённого пакета документов и специальных форм обращения к каким-либо функциям. Вы хотите воспользоваться каким-либо своим правом? Закон, который обеспечивает вам это право, сам обеспечивается весомым пакетом документов, и ваше законное право необходимо приправить всеми сопутствующими ему формами, без которых у вас нет права это подать, а у них нет права это принять. Задумывались ли вы когда-нибудь о том, насколько сложно и трудоёмко использование своих прав в правовом обществе (государстве) на основе закона? Нам же представляли, когда убеждали нас в его преимуществах, только первую лицевую часть правовой законности, а ведь у него же есть и вторая — задняя, и она, как и водится, значительно крупнее головной. Не надо питать иллюзий, что если через решётку пролезла голова, то пролезет и всё остальное, можно вообще застрять. Таков же принцип и решётки закона: от комаров и крыс она всё равно не защитит, а вот, что касается вас, то и вас не выпустит теперь на волю, а попытаетесь пролезть — застрянете. Необходимо помнить, что любой законно-правовой акт вашей жизни несёт такой объём неизбежных сопутствующих документов, инструкций, предписаний, что он превращается в бюрократический, а на другой вы уже не имеете права. Получается парадокс, заключающийся в следующем: вы участвовали в строительстве правового общества, правового государства с целью избавления, в том числе и от бюрократии, но в сети бюрократии же и попадётесь, потому что любой закон — это документы, документы, документы… за ними уже теряется и та идея, та смысловая завязка, которая сама накликала этот закон.

            Взять хотя бы ваше право послать на рассмотрение вашу научную работу. Казалось бы, в чём проблема — взяли и послали. Нет, это в 1905ом году Эйнштейн мог просто взять и послать свою научную работу в известный и уважаемый научный журнал «анналы физики». Напомним для справки, что Эйнштейн на ту пору был изгнанником из университета (по своему сугубо личному разгильдяйству) и занимал весьма непримечательную должность в патентном бюро (т.е. был никем), а времена были монархические, а не демократические. В посланной работе он не привёл ни одной ссылки, что теперь просто запрещено согласно инструкциям и постановлениям, и вам могут отказать (а точнее обязательно откажут) в научной публикации на основании отсутствия списка литературы и ссылок. При этом даже никто не взглянет на идеи, содержащиеся в вашей работе, поскольку вы не соблюдаете формат.

            Вот один типичный пример подачи в научный журнал:
ПРАВИЛА ДЛЯ АВТОРОВ
РУКОПИСЬ И ЕЕ ОФОРМЛЕНИЕ
Принимаются статьи на русском и английском языках. Объем статьи не должен превышать 15-20 страниц машинописного текста, включая список литературы, таблицы, и рисунки.
В выходных данных статьи указывают (на русском и английском языках) имя, отчество и фамилия автора (полностью), заглавие статьи, название и местонахождение организации (город, область), в которой работает автор.
В конце статьи помещают аннотацию (до 0,5 страницы машинописного текста) с кратким изложением содержания статьи.
Текст печатается крупным и четким шрифтом через 2 интервала на одной стороне стандартного листа белой бумаги с шириной полей слева 4 см.
ПОРЯДОК ПРЕДСТАВЛЕНИЯ СТАТЬИ
Рукопись представляется в 2-х экземплярах и должна быть подписана всеми авторами. Редакции журнала сообщается подробный адрес автора (почтовый индекс обязателен), с которым можно вести переписку, а также номер его телефона. Для ускорения публикации просим представлять дискету с текстом статьи.
РАЗМЕТКА
В формулах и буквенных обозначениях необходимо разметить:
— буквы прописные (двумя черточками снизу) и строчные (двумя черточками сверху);
— шрифт прямой (подчеркнуть прямой скобкой) и курсив (подчеркнуть волнистой линией);
— буквы латинские (подчеркнуть синим карандашом) и греческие (обвести красным карандашом) с указанием на полях полного названия буквы;
— подстрочные и надстрочные буквы и цифры.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Рисунки прилагаются к статье в двух экземплярах. Они должны быть аккуратно выполнены черной тушью на листе белой бумаги (или кальки) формата А4.
Фотографии должны быть четкими, контрастными, хорошо проработанными в деталях, выполненными на белой глянцевой бумаге.
Рисунки должны быть пронумерованы последовательно арабскими цифрами. В подписи к рисунку дается его описание и объяснение всех обозначений, указанных на нем. На полях рукописи указывается место рисунка.
На обороте каждого рисунка или фотографии должны быть указаны фамилии авторов, название статьи, номер рисунка.
ТАБЛИЦЫ
Графы в таблице должны иметь краткие заголовки. Названия граф начинают с прописной буквы. Упоминаемые в заголовках величины сопровождаются соответствующими единицами измерения (в сокращенной форме).
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Имена авторов печатаются в следующем порядке: инициалы через точку, затем пробел и фамилия автора(ов).
Если в статье более 3 авторов, то после третьей фамилии ставится "и др." (или "et al." в случае иностранных ссылок), остальные фамилии опускаются.
Сокращение названий иностранных журналов следует давать в соответствии с международными правилами (см. например "Bibliographic Guide for Editors and Authors").
Ссылки на периодические издания оформляются следующим образом: инициалы и фамилия автора(ов), название статьи в кавычках, сокращенное название издания, номер тома, номер выпуска с предшествующим "№" (для иностранных ссылок "No.") в случае отсутствия номера тома (если есть номер тома, то номер выпуска дается в скобках без пробела сразу за номером тома), страница или диапазон страниц, год публикации в скобках.

            Ну, как, не отпадает желание что-либо, куда-либо посылать? Заметим только, что ни одного слова не говорится здесь о наличии и ценности научных идей. Об этом уже, как вы прекрасно видите, просто нет сил и необходимости говорить, всё забито законообразной суетой, законообразным бредом, плавно переходящим в бред наукообразный, потому что бред, поданный по форме теперь имеет больше законной силы, чем просто идеи, пусть даже и складно изложенные. И таковы теперь последствия строительства правового общества на основе закона везде и во всём. Напомним ещё разок, что Эйнштейн послал свою рукопись, в лучшем случае, просто отпечатанной на машинке. Сегодня Эйнштейна не опубликовали бы нигде.

            Что исчезло из жизни с тех пор? Какой компонент общественного бытия пропал безвозвратно?

            Исчезла репутация. Её запретил закон, закон правового общества, в котором каждая мелочь теперь предписана решаться через суд, а власть неизбежно трансформируется в бюрократическую, поскольку закон со своими документами теперь стоит над всем.

            Проанализировав всё это, зададимся теперь вопросом: хотим ли мы, чтобы нашу жизнь превратили в шахматную партию, в которой заведомо определены все свойства фигур, а также их ходов, в которой вы неспособны попасть на произвольную клетку доски, ибо на неё нет прямого хода?

            Приходит на ум фильм Бергмана "СЕДЬМАЯ ПЕЧАТЬ", в котором смерть играет в шахматы с рыцарем: чёткие и сложные правила, имитирующие жизнь играют против романтической цели и против чести.

            Так, чего же мы больше хотим: чтобы победила диктатура закона или воцарилась бы империя смысла?