Глава 2. Врата Царства Небесного

Глава 2.
Врата Царства Небесного

Она уже ходила несколько месяцев в эту церковь, и ее постоянно влекло туда. Ей понравилось там всё, а главное – она ощутила там тепло, которое может дать только семья. Брат Петр, а особенно его жена Раиса, сразу же взяли ее под свое покровительство. Она стала часто бывать у них дома. Ей не хотелось возвращаться в свои одинокие стены, но когда ей предложили предоставлять квартиру для разбора Писания на неделе, она с радостью согласилась. Она не ходила, она летала.
С работой в кафе пришлось расстаться. Она не могла больше одевать то, что раньше с легкостью носила. Всю старую одежду она собрала в большой пакет и вынесла на помойку. Так в ее представлении было покончено со старой жизнью. Каждый день ее был наполнен встречами, новыми открытиями, друзьями. Ее очень тепло встретили в церкви. Молодежь собиралась на неделе, разучивали новые гимны, распределяли работу по нуждам. Новая работа нашлась как-то сама собой. Ее устроили на полставки. Узнав, что она знаете иностранные языки и учится на лингвиста, ей стали давать переводить христианские книги или иногда приглашали в качестве переводчика. Как-то странно, вроде она не работала много, но деньги постоянно были. Она не уставала радоваться милостям Божьим. Вставая каждое утро, она раскрывала шторы и распахивала балконную дверь, пуская этот свет к себе в комнату. И купаясь в этих лучах света, она была счастлива, так, как когда-то вместе с отцом, а может быть даже больше.
К Борису Николаевичу она перестала ходить. Не хватало времени. А потом, она сама все время оттягивала этот момент новой встречи. Ведь теперь она была верующей, а он… Он этого не знал, а значит, не был. Как однажды ей сказал брат Петр. Она не знала, как он теперь ее примет и примет ли вообще. Она понимала, что должна сходить к ним и засвидетельствовать о Боге, но чего-то боялась. Это сильно томило ее. Со своими родственникам она и раньше мало встречалась и почти не знала их. Но все же оставалось два человека, кому она была обязана рассказать о своей вере – это ее мать и Борис Николаевич. Она все ждала того дня, когда примет водное крещение и тогда с легкой совестью она сможет  сказать им: «Теперь я христианка». Но если они спросят ее дальше, она не знала что и ответить. Слово «баптизм» уже не звучал для нее так пугающе, как раньше, но все равно как-то внутренне коробил. Почему нельзя сказать про себя просто – «я верующая, я христианка». Почему надо было обязательно прибавлять, какая христианка  - православная, католическая или баптистка?  Разве Христос разделился на несколько частей, разве Он не один для всех? Она подходила с этими вопросами к брату Петру. Но он раздраженно отвечал ей, что православие и католичество – это идолопоклонство, там молятся иконам, а у баптистов нет икон, значит они и есть церковь Иисуса Христа. К тому же они не крестят младенцев и разбирают Библию. Она молча выслушивала эти ответы, но внутри ее все равно не было спокойно. Словно внутри сидел какой-то любопытный чертик и постоянно подсовывал в ее голову разные вопросы. Она гнала эти мысли прочь, но они не уходили.
 Надвигались холода, и на последнее воскресенье октября было назначено водное крещение на берегу реки. Она очень переживала. Крестилось кроме нее еще трое человек. Рано утром они поехали на озеро вместе с пресвитером братом Юрой и другими членами церкви. В автобусе за простыней она сняла свою одежду, оставшись в одном нижнем белье, одела белый халат, голову повязала белым платком и вышла и подошла с другими к берегу озера. Сперва запели торжественный гимн на крещение. Потом брат Юра стал громко молиться и просить Бога за каждого человека. Ее сердце усиленно билось. По телу стала клокотать дрожь. Она посмотрела на воду озера. Дул холодный ветер, и она со страхом понимала, что сейчас ее окунут в эту холодную воду. Из этого оцепенения ее вывел возглас Пастора: «Не бойтесь, маловеры! Будьте верующими, а неверующими! Господь, благослови!» Хор запел христианский гимн на крещение. Они встали друг за другом. Она была третья. Когда очередь дошла до нее, дрожь и какая-то паника настолько охватили ее, что ей хотелось бросить все и всех и бежать обратно. Но тут она опять вспомнила слова о Жизни Вечной и смело шагнула в холодную воду.
Она ожидала, что сейчас судороги скуют ее ноги, но чудо, она совершенно не ощущала холода. Вокруг них с Пастором словно кто-то нагрел кольцом воду. Даже пар шел от этого места. Он, положив свою правую руку ей на чело, сказал: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа», и резким движением окунул ее голову в воду. Вода жгуче обожгла ее тело, но ей было не холодно, а наоборот, стало очень жарко. Выходя из воды, она посмотрела на небо. На какую-то минуту тучи расступились, и солнечный свет осветил их. Сестры кинулись ее обнимать, поздравлять с водным крещением, теперь она не просто человек, она их сестра во Христе Иисусе. Синими губами они их благодарила. Ее быстро повели в автобус, где она переоделась в заранее взятую сухую одежду, надела на голову шапку, и все поехали в церковь.
Церковью они называли небольшой зал в библиотеке, который они уже давно арендовали через одну уверовавшую библиотекаршу. Зал был небольшим и состоял из двух залов, которые пересекались посередине, образуя общее пространство,  где стояла кафедра, за которую выходил проповедующий брат, а в зале стояли самодельные скамейки. Сестры, как правило, сидели в большей половине зала, а братья – на другой половине. Только сидящие на первых рядах видели друг друга, те, кто сидел в середине и конце залов, видели только кафедру с проповедником. Чистота и целомудренность, с которой она встретилась здесь, с первых минут знакомства с церковью приятно поразили ее. Такой чистоты слов и обращения друг к другу она нигде не встречала, разве что у Бориса Николаевича, но он был не в счет.
Она ожидала, что после водного крещения ее жизнь еще каким-то образом изменится. Но все шло по-прежнему. Приятно удивило ее то, что теперь, открывая Библию, она стала там что-то понимать. Особенно ей стало близко Евангелие от Иоанна. Несмотря на сложный, аллегорический язык слов Христа, ей нравилось перечитывать эти строчки и постепенно, они стали откладываться в ней. Наступал Новый Год, и она твердо решила для себя, что дальше тянуть некуда, ей надо посетить тех, кому она должна сказать. Она решила начать с матери. После первого и пока последнего визита ее к ней они больше не виделись. Иногда мать звонила по телефону, чтобы узнать как у нее дела. Она скупо отвечала. Но после того, как она стала ходить в церковь, у нее появилось впервые за много лет какое-то прощение и тепло к матери. Оно было еще где-то глубоко внутри, но теперь, когда она вспоминала о ней, ей становилось жалко маму. Ведь она почти ее не знала и так за много лет ничего и не сделала, чтобы узнать ближе. Все время она подчеркивала эту стену между ними, пока сама мать не указала на нее. Теперь же она понимала, что без Бога мама на самом деле несчастна, несмотря на весь этот самоуверенный вид. Она долго ломала голову, с каких слов начать, как к ней обратится, как вообще заговорить о Боге, о котором они вообще никогда не говорили. Но вот сам собой представился случай.
На Рождество в церкви готовился большой концерт, на который можно было пригласить и неверующих родственников. Она тоже была занята в одном рождественском спектакле о детях, которых бросили родители, а Господь их спас через других людей. Она очень хотела, чтобы мама пришла на концерт, и первая позвонила ей.
К телефону сразу подошла мама.
- Мама, здравствуй, это я. С наступающим Рождеством и Новым Годом, - набравшись духу, выпалила она.
- Спасибо, дочка, - послышался на том конце провода ее голос.
- Мама, а давай вместе сходим на рождественский концерт в церкви, - не переводя дыхание, снова выпалила она и замерла, ожидая ответа. На том конце послышалось всхлипывание, а потом дрожащий мамин голос.
- Ты правда хочешь пойти со мной на концерт?! – всхлипывая произнес голос.
- Очень хочу мама. Ведь ты у меня теперь одна.
На том конце провода уже послышалось рыдание.
- Доченька, спасибо тебе большое. Конечно же я хочу пойти, – сквозь слезы говорила мама. Они договорились встретиться на остановке.
 Через несколько дней наступало Рождество. Когда она подошла к остановке, мама уже стояла и ждала ее. Они обнялись и расцеловались. В глазах обеих стояли слезы.
- Ну, сейчас наши глаза обледенеют, - улыбаясь, сказала мама. Они сели на автобус и поехали к библиотеке.
- А в какой храм едем мы? – поинтересовалась мама, когда они вышли на остановке около обычного жилого дома.
- Мы едем в церковь. А храм Божий там, где собраны люди Божьи, - весело сказала она, схватила маму под локоть и потащила ее в сторону библиотеки. На подступах к ней повсюду стали попадаться знакомые лица. Люди улыбались, приветствовались, внутри библиотеки царила торжественная суета. Она посадила маму в центре, помахала ей рукой и сказала, что занята в концерте. Мама как-то нахохлилась, вокруг ее окружали близкие ей по возрасту женщины, их головы были повязаны нарядными косынками. Они сильно отличались от нее по одежде, манерам. Они не были накрашены и не носили украшений. Она наблюдала за мамой издали и видела, как та начинает нервничать. Видимо, она совершенно не ожидала, что попадет в такую «церковь».  Вскоре объявили о начале концерта.
Первыми вышли дети и пели о рождении Младенца Христа. Потом вышли сестры постарше и тоже пели. По ходу того, как один за другим звучали красивые рождественские гимны, лицо мамы становилось напряженным и каменным. Во всей ее фигуре чувствовалось внутреннее напряжение. Она все сильнее сжимала губы. Вот объявили о спектакле про брошенных детей, в котором она принимала участие. У нее была небольшая роль. Но когда она случайно бросила взгляд на тот ряд, где сидела мама, то с тревогой увидела, что ее нет. «Неужели она ушла» - молнией пронеслось у нее в голове. Она вышла в коридор и увидела, как ее мама сидела на скамейке и плакала. Ей стало страшно к ней сразу подойти. Она понимала, что в ее сердце что-то происходит. Концерт подходил к концу, объявили о том, что Пастор сейчас скажет несколько напутственных слов на грядущий год. Она подошла к маме, тронула ее за руку и тихо сказала ей:
- Пойдем в зал.
Мама вздрогнула от ее прикосновения, резко встала и, вытирая платком слезы, помотала головой.
- Нет, я не пойду больше туда. Ты, видимо, хотела еще раз посмеяться надо мной. Спасибо тебе, доченька, - язвительно сказала она, молча надела свою дорогую шубу и быстро вышла из помещения. Дверь тяжело ударилась за ней. Внутри словно что-то оборвалось. Сухой комок подошел к горлу и застрял.
Теперь оставался Борис Николаевич.

В субботу после занятий она сразу пошла к нему. Вот знакомый дом, лестница, дверь с номером 16. Она позвонила. За дверью послышалось знакомое шарканье ног Анны Павловны. Она открыла дверь, удивленно посмотрела на нее, прищурив подслеповатые глаза, а когда узнала, то радостно вскрикнула:
- Господи, Боря, встречай же скорее!
На пороге мигом появился Борис Николаевич, и как-то смущенно улыбаясь, показал на перевязанную шерстяным шарфом поясницу.
- А у меня опять радикулит.
- Ну, раз так, - весело ответила она, - Значит я вовремя. Будем его лечить, - и, улыбаясь, она достала из кармана свой подарок – набор разогревающих мазей.
- Да вы прямо фея! - воскликнула Анна Павловна, - наш Боря, как обычно, не запасся мазью, и мы уже второй день отцеживаем тот самый тюбик, что когда-то вы купили. Представляете себе!
Они шумно прошли в гостиную. Там ничего не изменилось. Она поймала нежный взгляд Бориса Николаевича и покраснела.
- Ну, рассказывайте, как ваши дела? Вы тогда так пропали, и мы ничего не знали о вас. Разве так можно? – с укором произнесла его мама.
- Я действительно сильно виновата перед вами, - начала она, - Но у меня так сложились обстоятельства. Я обязательно обо всем вам расскажу.
Они стали пить чай. Вскоре Анна Павловна откланялась и пошла в свою комнату. Они остались с Борисом Николаевичем вдвоем. Он внимательно посмотрел в ее глаза, и она увидела в них тоску.
- А знаете, я все время о вас вспоминал, - застенчиво произнес он. – Я подумал, что чем-то вас, наверное, тогда обидел, и постоянно корил себя за это. Извините, если я действительно сделал что-то не так.
- Да что вы! – воскликнула она. – После нашей последней встречи, совершенно случайно, я познакомилась с верующим. И он мне рассказал о Жизни Вечной. Он рассказал, что Жизнь Вечная – это Бог. Знаете, Борис Николаевич, - сказала она серьезно, - Я теперь верующая. Я покаялась.
Он удивленно поднял глаза. Видимо, он ожидал услышать что угодно, кроме этого.
- Как это? – наивно произнес он.
- Я хожу в церковь. Я приняла водное крещение. Теперь я другой человек. – она не знала, что еще сказать. Мысли переполняли ее сердце, но слова на языке были скудны. Борис Николаевич удивленно смотрел на нее, видимо переваривая услышанное.
- Вы ходите в церковь? – еще раз медленно протянул он. – В какой православный приход?
- Нет, я хожу к баптистам.
- К баптистам? – с каким-то ужасом произнес он.
- Не пугайтесь. Это совершенно неверно, что написано о них в Большой Советской Энциклопедии. Они не едят младенцев на собраниях, не беснуются, у них вообще все очень чинно, даже очень… , - сказала она и слегка поморщила нос. С недавних пор она стала замечать за собой, что ее стало тяготить то, что еще вчера давало радость. Что-то в ней самой стало происходить. Наверное, виной ее постоянное одиночество. Вот и лезут мысли всякие в голову…
Борис Николаевич с нескрываемым любопытством смотрел на нее.
- И вы счастливы там теперь? – спросил он.
- Да, счастлива, - задумчиво произнесла она.
- Ну что ж, я очень рад за вас. Вы смогли ответить на мучивший вас вопрос. А я пока нет.
- Знаете, вся беда в том, что вам нужна вера.
- Вера? – удивленно поднял брови он.
- Да, вера. Вы пытаетесь понять Бога разумом. Найти для себя свидетельство тому, есть Он или нет. А в Него просто надо верить.
- Да, я понимаю вас. Но и вера ведь она  - дар Божий.
На этих словах она осеклась. «Как правильно и точно он сказал», - пронеслось у нее в голове. Она замолчала. Помешивая ложечкой чай, она думала о том, чтоб еще ему сказать. Но ей было тяжело ему говорить. Он был очень начитанный и умный. А она, как птенец желторотый, наслышалась чьих-то чужих фраз, вызубрила их, а здесь нужно иное. Здесь из сердца слова должны потечь. А у нее пока этого не бело. «Надо больше читать Библию», - сказала она сама себе. И стала собираться.
- Вы уже уходите? – встревожено спросил Борис Николаевич, - Наверное, я опять что-то сказал лишнее.
- Нет, вы сказали всё правильно, а я не знаю, что вам и ответить, - искренне призналась она. – Вера - это действительно дар Божий. И я не знаю, почему одним она дается сразу, а другие мучаются и не могут ее обрести.
 - Будьте как дети, ибо таковых есть Царство Небесное, - процитировал он, помогая ей одеться.
- Борис Николаевич, как вы хорошо знаете Евангелие! - воскликнула она.
- Да нет, я его и не знаю вовсе, - пожал плечами он. – Просто память хорошая. Такие слова как-то сами собой запоминаются. Они легкие и пресные, как лепешка, - сказал он улыбаясь.
- Как хорошо вы это заметили! - с восхищение добавила она.
- Вы еще к нам придете? – настороженно произнес он и смущенно опустил глаза.
Ей стало его очень жалко. Такого большого, умного и тоже очень одинокого человека. Ей захотелось его обнять, поцеловать, как когда-то папу. Но она вовремя остановила себя.
- Конечно! – ласково ответила она и протянула руку. Он пожал ее, и они расстались. Как и раньше, он стоял на лестнице и ждал, пока она не спустится вниз. А она, спустившись вниз, помахала ему еще раз рукой и крикнула: «Будьте как дети!» Он помахал ей в ответ.
Она шла по заснеженному тротуару и сама себе улыбалась. Обернувшись через плечо она увидела свет на третьем этаже, наверное, это были окна их квартиры. Ей даже показалось, что у окна кто-то стоял. Она, смутившись, тихонько повернула голову вперед и быстрее зашагала к дороге. В ее голове опять роем зашевелились разные мысли. Почему-то ей казалось, что Борис Николаевич больше верующий, чем она сама, только сам  не желающий это признать и постоянно все усложняющий. Ей было приятно быть у него. И она внутренне чувствовала, что и она для него и его матери уже не чужой посторонний человек, однажды случайно помогший принести яблоки…

В среду вечером у нее на квартире собралась небольшая молитвенная ячейка. В основном это были женщины, которые жили поблизости нее. Вести общение пришли два брата. Один пожилой – брат Георгий, с ним был молодой брат – Виталий. Она с некоторых пор стала замечать, что этот Виталий стал как-то по-особенному заглядываться на нее. Сначала она не обращала на это внимания, но потом ее стали тяготить его постоянно присутствие около себя. И вот теперь он пришел уже в ее дом. Она предложила им тапочки и пригласила в большую комнату, где уже сидели сестры. В ожидании их они стали петь гимны из сборника. Пропуская братьев вперед, сестры расступились и подвинулись. Так получилось, что Виталий сел рядом с ней. Может это получилось случайно, но ей было очень неприятно ощущать его локоть, прижавшийся к ее руке. Комната была небольшая, а народу собралось много.
- Мы все здесь собрались, как некогда 120  учеников Иисуса в горнице, в ожидании обещанного Духа Святого. Каждый чувствует локоть другого, так тесно у нас, - невзначай весело сказал брат Георгий. Сестры засмеялись. Началась долгая молитва. Молились все по очереди. Дольше всех молился сам Георгий, потом долго говорил Виталий, прося за исцеление больных. Она сказала коротко:
- Господь, наполни Духом Своим, чтоб и мне обрести силу Твою, как некогда ты дал Своим званным и избранным. Аминь.
Все замолчали. Потом опять стал молиться Георгий, и в конце концов все хором прочитали Отче наш и стали общаться. Когда разобрали очередное послание апостолов, одна недавно уверовавшая сестра спросила брата Георгия:
- Вот, наша сестра молилась об обретении силы Божьей. А я хотела бы узнать, что это за сила? Что скажете братья?
Брат Георгий нахмурил брови и стал витиевато говорить, что в сущности свелось к пересказыванию всем известных событий. Сестры закивали головами. Но было ясно, что все равно ответа на заданный вопрос не прозвучало. Тут вмешался Виталий.
- Вся сила Божья  обитает в имени Иисуса Христа. Даже бесы вынуждены повиноваться этому имени. Мы знаем это имя, значит имеем и силу. Не надо мудрствовать на пустом месте, так и до ереси не далеко, - важно заметил он.
Ее стало раздражать эта плоская надменность. Она не выдержала и сказала:
- Имя – это еще не сила. Сила с Духом Божьим связана.
Все внимательно посмотрели на нее, а потом на брата Георгия. Тот перебил ее:
- Нет, брат Виталий верно сказал. Не надо связывать силу с Духом. Дух – это Бог. А Бог – это тайна для нас. Мы все имеем духа Святого, а значит и Его силу. А получили мы это через Имя Иисуса Христа. Как сказано, что пред этим именем приклонится всякое колено земных, небесных и преисподних, и всякий язык будет исповедовать, что Иисус Господь. Сила Божья заключена в имени Иисуса Христа.
Виталий важно нахохлился. Ей стало противно сидеть рядом с ним. И она встала, чтобы поставить чайник. Собрание подходило к концу. На прощание спели еще один гимн и поочередно сестры потянулись в прихожую. Виталий как назло мешкал и не спешил уходить. Он ходил по комнате и все рассматривал.
- А там что? – тихо спросил он, показывая на дверь, ведущую из комнаты.
- Моя спальня, - резко ответила она. Он покраснел и побрел к выходу.
- Хорошая квартира, - попытался он продолжить разговор. Но она строго взглянула на него, и он осекся. С лестницы послышался голос Георгия:
- Виталий, давай быстрей.
Виталий засобирался. Когда дверь закрылась за ним, она передернула плечами. Какое-то недоброе предчувствие закралось в ее сердце. Она вспомнила прыщавое лицо этого Виталия с бледными, потрескавшимися губами и бесцветными жесткими глазами, его кривое подобие улыбки и этот важный тон. «Нет, надо держаться от него подальше!» - твердо решила она для себя.
Вскоре после этого домашнего общения, в воскресенье после собрания к ней подошел пресвитер брат Юрий и сказал, что у него есть для нее разговор. Они пошли в небольшую комнатку библиотекаря. Там иногда устраивались братские советы для решения важных вопросов. Ее никогда не приглашали туда. Когда она зашла, то с неприятным удивлением увидела там того самого Виталия. Увидев ее, он как-то заулыбался. Юра указал ей рукой на стул. Она села и стала ждать разговора, для которого ее позвали сюда.
Пастор не стал затягивать вступительный разговор и начал с  главного.
- Сестра, брат Виталий, оказывает тебе большую честь и просит твоего согласия на брак с ним. Ты ему нравишься. Он брат давно в Господе. Ну, что скажешь ты?
Она онемела на несколько секунд от этих слов. И, чуть заикаясь, ответила:
- Я не понимаю, о чем вы говорите брат Юра. Какой брак? Я не хочу замуж.
- Ну, ты, сестра, не торопись, подумай хорошенько. Конечно, для тебя это неожиданность. Но не надо сейчас говорить так категорично. Ты сестра молодая, одинокая, да к тому же у вас есть, где жить.
- Нет, - вскочила она и брезгливо отшатнулась от них. – Я не хочу замуж! Не надо! Я не буду раздумывать. Мне не нравится Виталий. Он неприятен мне.
У Виталия, от этих слов вытянулось лицо. Он явно переоценил себя. Юрий сердито нахмурил брови, взял ее за плечи и посадил обратно в кресло.
- Не кипятись, сестра. Нельзя так говорить. Надо с любовью относиться друг к другу. А то вот видишь, брата ни за что обидела. Он к тебе с таким предложением, а ты такие слова говоришь. Нехорошо, совсем нехорошо. Иди домой. Помолись. Примирись с собой, а потом скажешь.
Она хотела опять ответить «нет». Но Юрий осек ее взглядом. Она тихо вышла. Он еще долго о чем-то говорил с Виталием. Но ей это было совершенно безразлично.
Скоро весть о том, что она отказала брату Виталию, разнесся по церкви и постепенно стал обрастать все больше слухами и наговорами. Женщины покачивали головой, расценивая ее поступок, как безрассудный. Мужчины удивленно разводили руками – ну что тут сделаешь, сердцу не прикажешь. А Виталий, расценив ее отказ как оскорбление, стал вообще не замечать ее, но злоба все равно затаилась в его сердце, и это она без слов чувствовала. Она продолжала ходить на все собрания, но все же отношение к ней изменилось. На проповедях она слышала намеки в свой адрес, когда говорили  о своенравных молодых девицах, которые строят себе идеалы и ждут принцев, не замечая того простого своего призвания и счастья, что рядом. Сестры шушукались, стоило только кому-то из молодых братьев подойти к ней.  После этого случая она впервые ощутила на себе незримое кольцо непонимания. Так эти семейные врата в Царство Небесное дали первую трещину.

...читать дальше >> http://www.proza.ru/2010/02/03/1092