Моральные принципы
(рассказ)
Следователь Маркин внимательно смотрел на задержанного контролера следственного изолятора. Алексеев, делая вид, что не замечает взгляда следователя, сосредоточено рассматривал зарешеченное окно кабинета начальника оперативной части учреждения ИЗ-45/4 Квадратова Кирилла Анатольевича.
- И все-таки, Алексеев, - прервал молчание Маркин. – От кого Вы получили наркотики?
- Я же уже говорил. Девица одна дала накануне. Ее, кажется, Вера зовут. Она с каким-то парнем подошла ко мне вечером после смены и вместе с деньгами сунула пакет.
- Что она Вам сказала?
- Да ничего особенного. Напомнила, что для Коли из 324-ой камеры.
- А парень что-нибудь говорил или делал при этом?
- Нет. Просто стоял рядом, да папиросу курил.
- Папиросу? – удивился Маркин.
- Да, я тоже обратил внимание, - оживился задержанный. – Еще подумал: «Вольный, а «Приму» сосет. На сигареты что ли нет». Потом понял: привычка.
- Почем Вы сделали такой вывод? – Маркин отложил шариковую ручку в сторону и заинтересовано посмотрел на Алексеева. Молодой следователь не отличался наблюдательностью и поэтому всегда с уважением относился к дедуктивным способностям других людей.
- Да держит он «Приму» по-зековски: внутри кулака, и затягивается часто и сильно. Как будто бы спешит на развод, - Алексеев ухмыльнулся. – Я на «Металке» насмотрелся на таких досыта.
- Вы работали в колонии в Металлстрое?
- Пять лет оттрубил. Пока контракт не закончился.
- А почему в изолятор перешли?
- Да ездить далеко стало. Я уж не молодой, - вздохнул Алексеев. – Два часа на дорогу тратить не охота.
- Ясно, - Маркин продолжил заполнять протокол допроса подозреваемого. – Значит, парень ничего Вам не говорил?
- Да нет, сказал, щенок! – Алексеев презрительно скривил потрескавшиеся губы. – Сказал, что он знает, где я живу. Если что.
- Угрожал?
- Нет. Просто сказал это. Спокойно. Я тогда и значения этому не придал.
- Ладно, Алексеев. Вот протокол. Прочитайте и напишите внизу: «С моих слов записано верно, мною прочитано, замечаний и дополнений нет» и распишитесь внизу каждой страницы.
- Что теперь со мной будет? – задержанный корявым подчерком медленно выводил указанные слова.
- Преступление тяжкое от 7 до 14 лет. Так что прокурор санкционирует арест. Поедите в «Кресты» через пару дней… Учитывая, что Вы написали чистосердечное признание и на протокол дали правдивые показания, то на суде получите по минимуму. За помощь следствию могут дать ниже низшего.
- Я готов! – Алексеев закончил подписывать бумаги. – Все что надо расскажу.
- Это хорошо, - Маркин открыл «дипломат» и начал убирать документы. – Придется опознать девицу и парня. Они пойдут как Ваши соучастники. Ведь именно они где-то приобрели наркотики?
- Конечно они! Не буду же я сам за дурью бегать, - ухмыльнулся Алексеев. – Мое дело – передать и получить деньги.
- Значит, будет опознание, - Маркин захлопнул «дипломат» и крикнул в коридор. – Кирилл Анатольевич! Можно уводить.
Примерно через полчаса следователь Калининградской прокуратуры Маркин и начальник оперчасти следственного изолятора Квадратов пили обжигающий черный чай из граненых стаканов в алюминевых подстаканниках.
- И где ты такие необычные подстаканники раздобыл? – удивился Маркин, разглядывая затейлевый рисунок в виде извивающегося дракона, пожирающего своего брата-близнеца.
- Да зеки наши делают, на «рабочке». У нас слесарный цех имеется, - Квадратов сжал кулак и разломанная окаменевшая сушка посыпалась крошками на деревянный стол.
- Мы и машины ремонтируем. Начальство довольно.
- Это все хорошо, Кирилл Анатольевич, - задумчиво проговорил Маркин, поглядывая во двор следственного изолятора через зарешеченное окно. – Только вот как нам эту бабу подтянуть?
- А что за проблемы, Володя? Алексеев же весь расклад дает, - удивился Квадратов. – Опознает он ее на протокол.
- И что дальше?
- Ну и пойдет она «прицепом»…
- Ни хрена она не пойдет. Алексеев – лицо заинтересованное. Он и на тебя может показать, лишь бы от приобретения наркотиков откреститься. Баба тоже не лыком шита. Да и дружок у нее бывалый.
- Это точно. Я уже пробил их по столу передач. Там и ее и его данные имеются.
Он брат родной нашего Коленьки из 324-ой.
- Да иди ты! – Маркин от удивления чуть не пролил на себя чай.
- Вот именно. Звать Виктор Сергеев. Две ходки по малолетке. Одна у нас в 89-ом.
- Хороша семейка! А что за баба?
- Некая Лукова Вера. Живет недалеко от Финляндского вокзала в коммуналке. Похоже, что его сожительница.
- Так и что это нам дает? – задумался Маркин, радуясь, что адреса соучастников Алексеева уже установлены и не придется связываться с уголовным розыском, который очень не охотно работал по делам следственного изолятора.
- Опознание проведем, - неуверенно начал Квадратов.
- Да подожди ты с опознанием! Вещи его где?
- Кого? – не понял Квадратов.
- Да Коли Сергеева, твоего сидельца!
- А-а, так в «хате» наверное. Где ж им еще быть?
- Отлично, - Маркин достал ручку и чистый бланк протокола выемки. – Я сейчас вынесу постановление на выемку личных вещей Сергеева, а ты возьми двух понятых и оформи протокол.
- А цель? Что искать надо? Трусы и бритвы?
- Бумаги ищи. Тетради, записи, письма… Может быть что-то и нащупаем, - Маркин быстро заполнял стандартные бланки следственных документов.
Еще через три четверти часа довольные и гордые собой следователь и начальник оперчасти рассматривали лежащие на столе фотографии и письма, изъятые из камеры 324.
- Вот это находка, Кирилл Анатольевич! – радостно заметил Маркин, рассматривая небольшую фотографию девушки в кроличьей шубке. – А надпись видишь?
- Ага, - ухмыльнулся Квадратов. – Теперь лопнет у нас этот пузырек.
- Пузырик, - поправил его Маркин. – Пузырик. Это очень существенно.
Через два дня Маркин вызвал на допрос Веру Лукову и Виктора Сергеева. Молодые люди пришли вместе, держась за руки. Положив перед следователем повестки о вызове на допрос в качестве свидетелей, они вопросительно уставились на Маркина.
«Не догадываются еще», - удовлетворенно подумал следователь, а вслух сказал:
- Лукова останьтесь, а Сергеева я попрошу подождать в коридоре.
Когда парень вышел, Маркин быстро заполнил анкетные данные Веры Луковой и начал заранее подготовленный допрос.
- Вот что, Вера Ивановна, - начал следователь, внимательно разглядывая небольшого роста пухленькую девушку с густо намалеванными глазами. – Я допрошу Вас в качестве свидетеля по делу контролера следственного изолятора Алексеева.
- А я-то тут причем? Я такого не знаю! – с вызовом ответила Лукова и отвела накрашенные глаза от смотрящего на нее в упор следователя.
- Вот это мы сейчас и выясним, - спокойно заметил Маркин. – Я буду задавать Вам вопросы, а Вы будете отвечать на них и расписываться под каждым своим ответом. Помните, что Вы были предупреждены об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. Вам все понятно?
- Да, конечно, - покраснела Лукова. – Спрашивайте. Мне нечего скрывать.
- Хорошо. Итак, первый вопрос. Вы знакомы с Алексеевым Борисом Сергеевичем?
- Нет. Впервые слышу о таком.
- Хорошо. Поставьте подпись рядом с ответом.
- Передавали ли Вы что-нибудь контролеру следственного изолятора Алексееву третьего сентября 1997-го года?
- Нет, ничего не передавала. Я же сказала, что не знаю никакого Алексеева.
- Отлично, отлично. Поставьте подпись.
- Знаком ли Вам Николай Сергеев?
- Да, - Лукова снова покраснела. – Это брат Вити, моего сожителя.
- Как давно Вы знаете Николая?
- Да года три, наверное. Еще до посадки. Меня Витька с ним познакомил.
- Писали ли Вы Николаю Сергееву письма в следственный изолятор?
- Нет, не писала, - Лукова запнулась. – Зачем мне? Витька писал, конечно.
- Посылали ли Вы Николаю свои фотографии в следственный изолятор?
- Да это ерунда какая-то! – вспыхнула Лукова. – Зачем мне посылать свои фотки постороннему мужику?
- Я просто спросил. Поставьте подпись под своим ответом.
Когда Лукова расписалась в протоколе, Маркин вывел ее в коридор и тут же пригласил Сергеева. Он специально вышел вместе с Луковой, чтобы молодые люди не успели обсудить тему допроса.
Сергеев сел на краешек стула и сжал руки в «замок». Смотрел он исподлобья, но на прямой взгляд не отвечал. «Бывалый. Знает как себя с представителем власти вести» - отметил про себя Маркин и, располагающе улыбнувшись Сергееву, начал беседу.
- Вы давно с Верой знакомы?
- Да года три уже будет, - удивился Сергеев такому началу.
- И как вы планируете дальше?
- В смысле?
- Да с Верой. Жениться-то собираетесь?
- Я-то может и не женился, да Верка настаивает. Говорит: «Сколько же гулять можно, пора и честь знать».
- Да, три года это срок. Чтобы узнать человека, поверить ему, - задумчиво заметил Маркин. – Вы ей доверяете?
- А что ей не доверять? – удивился Сергеев. – Вроде не ****овала… Ой, извините. Не изменяла мне. Во всяком случае, я ее не ловил. Она знает: поймаю – худо будет! - Сергеев сжал кулаки и заиграл желваками.
- Да, измена любимой женщины всегда очень болезненна. Особенно если с твоим другом…
- Да уж! Ненавижу таких сук! – Сергеев недобро посмотрел на Маркина. – А к чему этот разговор, гражданин следователь.
- Да так, кое что выяснилось по вашему поводу, - неопределенно протянул Маркин.
- По какому это нашему поводу?
- Да о Вашем брате Николае и Вере.
- Что?! – Сергеев аж привстал со стула. – Что вы такое несете?! Извините, конечно. Но что-то Вы не то говорите.
- Да то я говорю, то самое, - Маркин достал из ящика стола исписанные листы. – Вот почитайте. Изъяли во время обыска в камере у Вашего брата Николая.
- И что это такое? – Сергеев недоверчиво посмотрел на сложенные тетрадные листы. – Почему обыск?
- Да Николаю цирик гашиш нес, да не донес, взяли его опера прямо на входе в изолятор. Вот у Николая и проводили обыск. А вдруг еще наркота есть?
- Цирика взяли опера? – заторможено повторил Сергеев. – И что теперь Коле будет?
- Да Коле-то ничего не будет. Цирика посадят – это факт… Да не в этом дело: Вы письма почитайте.
- Ладно, раз Вы настаиваете, - Сергеев взял первый листок.
Через пару минут его угрюмое лицо залила краска, а желваки на широких скулах заходили с новой силой. Он взял второй листок, третий, четвертый… Не дочитав до конца, отложил в сторону.
- С-с-сука, - прошептал сквозь зубы. – Удавлю!
- Да, чуть не забыл, - Маркин положил на стол перед Виктором фотографию девушки в кроличьей шубке.
На окаменевшего Сергеева смотрело улыбающееся лицо Луковой Веры. На обороте фотографии жирно синела надпись: «Возвращайся скорее. Целую. Твой пузырик».
Виктор Сергеев сидел, сгорбившись на стуле, и тупо смотрел перед собой. Доказательства измены любимой женщины были очень весомы. Она предала его. И вторым предателем был его родной брат. Получается, все эти годы они крутили шашни за его спиной, а сейчас она только и ждет, чтобы Колька освободился и вернулся к ней.
Внезапное предательство женщины, которой он верил, совершенно выбило Виктора из колеи. Несколько лет проведенных в колониях за кражи и хулиганства приучили его, что никому, а особенно женщинам, верить нельзя. Но последние три года на воле расслабили некогда стальной характер, а близость женщины растопило мужское сердце. Он впервые поверил женщине и вот его опять обманули.
Из ступора Сергеева вывели слова следователя Маркина.
- Да, это всегда тяжело, узнавать, что тебе изменили. Но вы можете ей отомстить…
- Так и сделаю, не сомневайтесь! – зло заметил мужчина. – Дайте только выйти отсюда...
- И снова сесть? Из-за бабы?
Вопрос следователя несколько отрезвил Сергеева. Он в упор посмотрел на Маркина и твердо сказал:
- Она должна ответить!
- Согласен! Должна, – поддержал его следователь. – Но по-другому.
- О чем это Вы?
- Дайте на нее показания! – выпалил Маркин. – Расскажите всю правду. Как она купила гашиш и около изолятора передала его контролеру Алексееву.
- И что будет? – Виктор не заметил, как ненароком подтвердил показания Алексеева.
- Я предъявлю ей обвинение за приобретение и сбыт наркотических веществ.
- Так ее же посадят…
- Никто ее сажать не будет. До суда походит под подпиской, а на суде получит условно. Женщин за такое реально не сажают. А если она еще забеременеет…
- От кого это еще?! – огрызнулся Сергеев.
- А это уже Ваше дело! – подвел итог Маркин. – Ну, как, согласны отомстить за измену?
- Ну, если условно получит, - задумался Сергеев. – Тогда конечно. Это мне подходит. А я-то как по делу пойду? – он внезапно забеспокоился.
- Свидетелем. Исключительно свидетелем, - успокоил его Маркин. – Кроме того, и сам Алексеев на Вас показания не давал. Стоял рядом и все дела.
- Так и было. Не врет цирик, - улыбнулся Сергеев. – Ну, что говорить.
- Начните с того, где и у кого купили гашиш.
- Да на правобережном рынке у какого-то хачика... Я его и не знаю.
Через десять минут Маркин закончил допрос Виктора Сергеева. Тот поставил жирную подпись в конце протокола и быстро вышел из кабинета, не закрыв за собой дверь. Маркин видел, как Сергеев стремительно прошел мимо сидящей на скамье Луковой, и, не глядя на нее, начал спускаться по лестнице.
- Витя, ты куда?! – только и успела крикнуть вслед удивленная Лукова, как ее тут же позвал в кабинет следователь Маркин.
- Итак, Вера Ивановна, нехорошее дело у нас получается, - иезуитски улыбнувшись, начал Маркин.
- А в чем дело-то? Что Вы Витьке сказали? – агрессивно насупилась Лукова.
- Дело не в том, что я ему сказал, а в том, что он мне рассказал. Но начнем с Вас. Итак, вот Ваш протокол допроса, в котором Вы расписывались за каждый ответ.
- Ну и что?
- А вот показания контролера Алексеева о том, что именно Вы передали ему пакет с гашишем третьего сентября у входа в следственный изолятор.
- Да врет этот Ваш Алексеев! Ничего я ему не передавала!
- Хорошо, Алексеев врет. Давайте дальше. Вот Вы пишете, что не посылали писем и фотографий Николаю Сергееву. А эти документы свидетельствуют об ином, - и с этими словами Маркин высыпал на стол перед Луковой изъятые письма, после чего сверху аккуратно положил фотографию, на которой довольная Лукова улыбалась, кутаясь в кроличью шубку.
Несколько мгновений Лукова сидела, замерев на месте, потом густо покраснела и не очень уверенно сказала:
- Ну, и что это доказывает? Да, я люблю Колю. А с Витькой живу просто так. Да, я писала ему письма… Ну и что? Это мое личное дело и никого оно не касается!
- Это все верно. Ваше личное дело. Вот только Ваши лживые ответы были занесены в протокол допроса, и теперь Вы будете отвечать по статье 181 Уголовного кодекса за заведомо ложные показания.
- И что?
- А то, что год лишения свободы у Вас уже есть!
- Да никто меня не посадит! – огрызнулась Лукова. – Не надо меня пугать.
- За ложные показания, может быть и не посадят, а за сбыт наркотиков посадят, - деланно равнодушно заметил Маркин.
- За какой еще сбыт?! Что за чушь?!
- А вот за какой, - и Маркин положил перед Луковой протокол допроса свидетеля Сергеева.
Лихорадочно пробежав глазами рукописный текст, Лукова разрыдалась.
- Как он мог так со мной поступить? - ревела она, растирая потекшую тушь по полным щекам. – Какая же он сволочь после этого! Предал меня, козел…
Дождавшись, когда Лукова успокоится, Маркин достал из ящика стола чистый лист бумаги и положил перед девушкой.
- Пишите!
- Что писать? – не поняла Лукова, вытирая размазанную косметику грязным платком.
- Прокурору Калининградского района. Явка с повинной.
- Это еще зачем?
- Сесть в тюрьму хочешь, дура?!! – заорал Маркин, вскочив со стула. – Да у меня достаточно доказательств, чтобы тебя прямо в этом кабинете арестовать! Три дня просидишь в изоляторе временного содержания, а потом на Арсенальную поедешь!
- За-зачем на Арсенальную? – испуганно спросила Лукова, отодвигаясь от кричащего следователя.
- В тюрьму женскую! – Маркин внезапно успокоился и сел в кресло. – Пишите, Лукова, пишите. Вам же лучше будет. Явка с повинной обеспечит Вам условное осуждение, а правдивые показания дадут мне возможность не заключать Вас под стражу на период следствия…
- А как же с моим враньем? Вы ж сказали, что мне за него год дадут...
Маркин положил перед Луковой протокол допроса, исчирканный ее размашистыми подписями, и серьезно сказал:
- Поскольку у нас с Вами установились доверительные отношения, я, как только получу Вашу явку и показания, тут же при Вас порву этот нелепый протокол и никто о Вашей лжи не узнает.
- Вы правду говорите? – Лукова заискивающе посмотрела в глаза молодому следователю.
- Я обещаю! – Маркин пододвинул лист бумаги девушке. – Пишите. Я продиктую.
В декабре 1997 года Алексеев Борис Сергеевич был осужден Калининградский районным судом Санкт-Петербурга к пяти годам колонии общего режима. Наказание Алексеев предпочел отбывать в следственном изоляторе ИЗ-45/1, носящем в народе название «Кресты», в хозяйственном блоке. Лукова Вера Ивановна была осуждена к семи годам колонии общего режима условно с испытательным сроком пять лет.
Свидетельство о публикации №210020301387