Аркан 11 Сила

Данный Аркан не является самостоятельным произведением, хотя несет в себе смысл Таро.
Он, начиная с Нулевого Аркана, входит в состав второй книги, как бы ни пафосно это звучало.
Все авторские права защищены.

В иллюстрации использована колода Таро Авалон, созданная в 2001 году художником  Joseph Viglioglia
_____________________________________
Аркан 11 Сила

Настроение Аркана - http://www.youtube.com/watch?v=_7q0skpXPIs

Перед вами одиннадцатый Старший Аркан Таро.  По традиции его называют «Сила» , также встречаются названия, такие как «Справедливость» или  «Дочь Пламенного Меча». В греческой мифологии этому Аркану  соответствует богиня Деметра, олицетворяющая в мире силу плодородия.
Чаще всего на нём изображают девушку, покоряющую простым жестом руки огромного льва. Девушка необычайно молода, но в всём её облике чувствуется огромная душевная и духовная сила. В её руках – огромная сила, которая и даёт собою название одиннадцатому Аркану.
Человек должен осознавать, что тем он и отличается от животных – ему дана нравственная сила и способность сопротивляться Миру, противостоять всем тем искушениям и препятствиям на жизненном пути. Нужно доверять себе, своей собственной сути и верить в  чистоту помыслов – порой интуиция сильнее разума…
В личном раскладе Аркан «Сила» означает,  что на данном этапе только вы являетесь хозяином собственной судьбы, но при одном условии -  вы действительно обладаете той внутренней силой и осознанием собственной правоты, вы уже покорили льва в глубине души. В ваших руках эта сила стала основой ваших поступков.
И опять же перевернутое значение -  вы настолько захвачены собственными эмоциями и жаждой удовольствий, что не замечаете, как из рук утекает способность укрощать, способность понимать ситуацию и видеть последствия совершенного в будущем. Учитесь понимать те силы, которые находятся внутри вас. В своем роде, это - тоже лев, укротить которого просто необходимо!
Карта выпала – вы должны решить, оставаться вам на этом пути или свернуть с него, не выдержав власти над собой.
 
***

«…Из секретных отчётов в Императорский Дом от 3 числа… Ежемесячный отчёт.
Объект – Таа’ Руфи’ Гемм – «Земля многих со мной» на языке «гемми». Лингвисты до сих пор спорят о происхождении данного языка. Подробное описание см. ниже.
Местоположение – бывший город – призрак *** на острове ***

Состояние мира гемм за прошедшие 20 лет – стабильно.
Появление новых особей за месяц – тринадцать.
Убитых особей – тридцать шесть.

Примечание постоянное1 Еженедельно на площади в центре та, чьё имя Ульяна, собирает свой народ и проводит показную казнь. Те, кто предал её доверие и дар (цитируем), не достойны быть златоглазыми. Не важно количество, важно качество.

Несмотря на казни, многие из обращенных предлагают людям свою кровь и тела для изучения вируса с целью обогатиться и жить вечной жизнью в достатке. По моему мнению, последующие обращения будут носить более избирательный характер и во время последующих волн мы не будем наблюдать подобных вспышек.

Несмотря на подобные случаи, геммы достаточно сплочены. Образуются новые Дома – объединение гемм с общими интересами и целями. За последние пять лет количество Домов увеличилось с 3 до 15. Расового и других разделений не присутствует.

Из достоверных источников стало известно, что Мать Ублюдков не проживает в Таа’ Руфи’ Гемм последние два года. Вместе с льортом Святославом и льортом Марко они находятся в  отдалённой части Империи для ведения переговоров и закупок  продовольствия и средств массовой необходимости…»

***

«Из секретных отчётов в Императорский Дом от 12 числа… Ежемесячный отчёт.
Объект  - Свободная Республика Австралия.
Количество выданных виз – 1 200 031. Количество чипованных – 1 200 031.
Направления в регионы – по социальному и генетическому статусу. Обнуление счетов и накоплений в Австралийской зоне. Назначение социальных льгот и выплат в течение пяти лет.
Прирост миграции– 81% от предыдущего квартала.
Состояние – напряжение растёт. Неизбежность военного конфликта – 90%»

***

« из секретных отчётов в Императорский Дом от 12 числа… Ежемесячный отчёт. Приложение.
Перекодированные образы.
Приказ от ****
В связи с отказом австралийского правительства вступить в Империю и стать последним, заключительным регионом, объединяющий весь мир  в единую политическую и экономическую зону постановить
А) Удар первым биологическим оружием (текст засекречен).
Б) Сбор образцов спустя 24 часа. Удалённое управление.
В) Точечные удары вторым видом биологического оружия (текст засекречен).
Г) Сбор образцов через 7 суток с момента начала действий. Удаленное управление.
Д) Точеное уничтожение (сбой кодировки) на основе ядерного (текст засекречен).
Разрешено»

***

Я сидела в огромном зале, забитом до отказа людьми. Был обычный выходной день, и в торговом гиперцентре кипела жизнь, отличная от будничной. Раз в месяц я приезжала сюда одна, неизменно садилась за столик у окна, ела мороженное и смотрела на людей, ревниво отмечая каждое их действие. В основном это были пары с детьми или без, молодые люди или пожилые бабушки и дедушки с внуками. Посреди зала стояла огромная песочница, росли деревья и журчали фонтаны. Даже зимой здесь поддерживалась температура, равная летней.
Наверное, поэтому это место так полюбили все… В том числе и я.
Раз в месяц мне было позволено быть здесь. Раз в месяц я вставала в шесть утра и сонно потягивалась. На трёкот будильника я неизменно и возмущенно пищала, хотя в теле не было никакой усталости – я могла сутками не спать. Но я проклинала всё на свете, что заставляет меня вставать так рано.
Чистила зубы и рассматривала их на наличие дырок, не воспалились ли дёсны – если я простывала, в первую очередь страдало горло и дёсны…Многочисленные баночки со всевозможными кремами от морщин и гелями. Вкусно пахнущая пенка для волос и фен… Белая блузка, чёрный свитер и необходимость в спешке утюжить юбку, потому как подготовленные вчера брюки теперь не подходят.
Я тороплю Марко, чтобы он скорее начистил мне туфли, а Аларин уже наконец вызвал такси, потому как я опаздываю и добираться на автобусе слишком долго. Они оба, с серьёзным видом допивают кофе, обсуждая, кто будет забирать меня после работы…
Порой они настолько входят в роль, что я забываю про их странный цвет глаз и беру телефон, чтобы позвонить мужу и спросить, когда же наконец моя машина будет возвращена из автосервиса…
…и когда я вспоминаю, что это просто игра в жизнь – я не плачу.
Мне не больно, нет…
Я всего лишь покрепче стисну зубы, втайне от всех стукну по стене и вспомню про тушь на ресницах.
Мне не больно…
Раз в месяц мне позволен весь этот цирк, чтобы оставаться собою.
Человеком.
Личностью.
Не стать зверем, не стать хищной тварью, ненавидящей мир и вынашивающей планы по уничтожению человечества…Профилактические работы, что сказать.
- Ну же, Ульяна. Мы уже опаздываем…Такси у дверей. – Марко протягивает мне кожаный саквояж, в котором лежат мои вещи, документы и именные печати. Я еду в торговый офис, заключать договор на поставку мяса в крайне больших объёмах. Поставщик у нас один и проверенный, и давно бы пора перейти на безвременный контракт, но ни он, ни я не в силах обойти закон. Город гемм вне человеческого мира. Единственное, что успокаивало, что Тао – мой хороший друг, двадцать лет мы закупаем у него немодифицированную говядину и оттого ему позволено знать про меня и моих детей.
- Я заберу тебя после шести. Ты уверена, что сегодня не захочешь…? – Последнюю фразу Святослав немного растянул, чтобы без лишних слов напомнить мне про одно невыполненное дело.
Я нервно дёргаюсь, словно от укуса назойливой мошки, надеваю туфли и целую друзей.
-Вечером будем смотреть фильм! – Наигранно напоминаю я им, пытаясь скрыть раздражённость, и убегаю.
***
И вот, договор заключён, мы поставили подписи и скрепили его печатями. Давно пора перейти на электронно-голографические формы, пересылать их друг другу по почте, не выходя из дома…Но и я, и Тао  старой закалки. Ему около семидесяти, старый прохвост, в крови которого перевились всевозможные культуры и оттого у него корейское имя и французский акцент. Тао не любит все эти возможные нововведения, и пусть давно отошёл от дел, на встречи со мной приезжает именно он.
-Ты совсем не изменилась за эти двадцать лет, дорогая. – Улыбается мне он, демонстрируя новый имплантат, разглаживающий морщины. Этот старый хорёк до сих пор молодится, как не молодился и в пятьдесят. – Я бы отдал половину своих стад за то, чтобы снова стать молодым.
-Бессмертие пойдёт во вред твоему ужасному характеру. И вряд ли это оценят твои наследники.
Тао машет рукой официантке, заказывая для меня и себя кофе с чизкейком. Мы в ужасно пафосном ресторане, оттого, что кофе здесь – кофе, а не растворимая синтетическая гадость. А в клубничном чизкейке – именно клубника, выращенная в срок без генетических вмешательств. В мире всё становится полусинтетическим, даже вкус имитируется.
- Наследники знают,  что я и с того света настучу им по печени, если вздумают кормить моих бычков всякой гадостью. Нас ценят не за это. – Многозначительно улыбается Тао, смакуя кофе и напоминая мне про собственные достоинства. – Тебе сейчас сколько?
-…? – молчу я, скорчив мордочку.
- Я про возраст, дорогая. Ты обещала мне рассказать когда – нибудь, а я не хочу уходить на тот свет, не узнав этой страшной тайны.
Опять двадцать пять. Тао никак не может успокоиться, видя мою загорелую кожу и  неровный ряд собственных зубов, а не идеальных керамических заменителей. Я смущённо отпиваю кофе, сбрызнув ароматную горечь соком лимона. Но он прав – скоро придёт его время, а я всё же обещала.
-Мне восемьдесят один год, мой друг. – Шепчу я, довольно видя, как удивлённо летит его блюдечко с чизкейком на пол, разлетается на осколки и разбрасывая вокруг  розовые ошмётки.
Тао с десертной ложкой замер напротив меня, большими глазами уставился куда-то за мою спину, словно увидел привидение.
-Так и третий инфаркт схватить недолго…Я думал, тебя в пробирках выращивали.
Я морщусь, шутка вышла неудачной. Тао качает головой, понимая свою вину.
-Извините, Ульяна. Я был слишком опрометчив в высказываниях…Но…ты меня удивила, старушенция!
- Старый козёл! – Беру я салфетку и стираю с начищенной обуви розоватую пасту. Она странным образом напоминает мне про рвотные хлопья моих детей- гемм и я отчего-то проваливаюсь в глубину…

***

Бескрайний мир океана.
Беспощадное розовое небо и четыре тени под его полотном. Они молчаливы, как и всегда. Расселись крестом, друг напротив друга и всё так же похожи на меня. Те же изломанные спины, ямочки на плечах, та же копна чёрных волос, в которых затерялась пара седых.
-Что на сегодня? – улыбаюсь я им, в единовение мысли становясь рядом, преодолев огромное расстояние.
Одна лениво поднимает голову и, не открывая рта, шепчет:
- Мир…
Пальцем они водят по кровавой толще вод, рисуя узоры, и печально раскрывают крылья.
Это означает одно. И это мне не нравится.

***

- Не надо врача, ей просто дурно с ваших пироженных! Явно продешевили, запихнули не ту клубнику или еще чего! – Страшит администрацию Тао, отгоняя от меня назойливых и добросердечных девушек с нашатырным спиртом. – Я же говорю, не надо! Вот видите, сама очнулась.
Я привстала над диваном, опираясь на подушки.
-Ты сознание потеряла, деточка. Что с тобой?
Я поморщилась, вспоминая увиденое, и потянулась за стаканом воды.
-Месседж пришёл просто…Взял и пришёл. – Пискнула я, захлёбываясь чистой прохладной влагой.
-Батарейки сели что ли, старая ты мобилка? – Паясничает Тао и прячется, как мальчишка, за девушку в униформе. Я делаю вид, что хочу запустить в него стакан, и смеюсь. Только смех мой наполнен грустью и страхом.
Неужели опять?
Через полчаса мы выходим во двор. На улице лето и мне до жадности хочется мороженного. Тао, увы, спешит на УЗИ – его молодой жене сегодня делают впервые, хотят узнать пол, хотя я давно ему об этом сказала.
-Пусть тебе скажут наконец-то, что это дочь, и ты отстанешь от меня со своими вопросами, - улыбаюсь я ему и вспоминаю про подарок на дне сумки. Копошась и вороша всяческую мелочь, я не выдерживаю и вываливаю всё на асфальт.
Прохожие удивлённо проходят мимо, глядя, как два представительных человека в офисных костюмах с иголочки, садятся на пыльный край тротуар и начинают рыться в куче вещей с барахолки.
-Ты сорока, чего только не  накидала! Как только договор с печатью нашла? – Удивлённо перебирает мои драгоценности Тао, а  я ищу подарок, отбирая попутно у него то, что он любовно откладывает в сторону. Глаз да глаз нужен, еще чего стащит…
- Марко убрал его в отдельный карман – его специально пришили, чтобы я не теряла. – Среди всевозможных ДВД - дисков, магнитных кассет, старых игрушек и мобильных телефонов  без батарей, с выбитыми дисплеями я наконец-то нахожу то, что искала – голубого бегемотика величиной с большой палец. Когда-то его я нашла на свалке, но теперь он  сверкает красками – реставрировала я его по памяти.
-Оооо, - открыв рот, старик лет семидесяти тянется к бегемотику, словно ребенок. – Это же он!
-Знаю, ты всё шумел, что так трудно найти подобную мелочь, а без него твоя коллекция неполная.
Он в слезах прижимает дешевый пластик к груди, словно это  бриллиант, и благодарно кивает головой.
-Сорок лет уж как не выпускают их…Думал, не соберу. Спасибо тебе.
Я собираю молча мелочи из прошлой жизни, стирая с каждого пыль,  и улыбаюсь Тао.
-До следующего месяца, старушенция! – машет мне рукой из машины, даже не глядя на меня, а на свою прелесть бегемотика. Я встаю, отряхиваю юбку от пыли и шагаю уверенно по дорожке, прижимая к груди саквояж из дорогой выделанной кожи, украшенный царапинами и рисунками шариковой синей пасты на оборотной стороне.

***

И вот теперь я здесь. В шумном торговом зале, которых было несчётное количество в моём прошлом и бесчисленное множество сейчас. Так же, как и прежде, ходят люди из отдела в отдел, так же сидят за столиками и что-то печатают на клавиатуре, пьют кофе, едят блинчики. Живут.
Я покупаю мороженное, беру как обычно, несколько сортов и сваливаю в одну кучу.  Продавец, как и в прошлом месяце, сменился – теперь это веснушчатая девушка со смешным именем. Я даже не стараюсь его запомнить и познакомиться с ней – чувствую, что и она утечет как вода…
Расплатившись, я попутно беру кучу пластиковых ложечек и иду за свой любимый столик у окна, смотрю в пол и думаю. Отмеряю каждый мой шаг мыслью о тенях и их предупреждении.
Что, если…
-Извините меня, но… - Я смотрю на пожилую женщину у окна, рядом с ней сидит девочка лет пяти и размазывает по лицу слёзки. Женщина что-то вяжет, а девочка сидит и тихо хнычет, стараясь не привлекать внимания к себе.
Странно, обычно все дети устраивают истерику.
И, кажется, что сейчас её устрою я. Впервые в жизни мой столик занят. Впервые мне придётся искать другое место.
-Да? Что вы хотели? – Поднимает женщина голову от вязки и смотрит огромными, молодыми карими глазами на меня. И тут же смотрит в сторону на ребенка и кричит. - Ульяна?!
Я еле удержала мороженное в руках, потому как осознание того, что кричат не мне, а маленькой девочке, приходит не сразу.
-Я всегда тут сижу…просто…- Мямлю я, не в силах уйти. Что-то удерживает меня на месте, не даёт отойти в сторону и сесть за свободный столик. Мороженое начинает таять,  разноцветными лужицами смотрит на меня из прозрачного пластика.
-Простите, моя внучка…она немного не в себе. У неё немного…иное… восприятие мира, - пытается оправдать тихие слёзы девочки эта женщина, словно делала это и не раз перед остальными. – Она просто…
-Мне страшно здесь. Здесь много людей и все они разные. Изнутри…- Пищит девочка, понимая, что говорят про неё. Она даже не думает скрывать от меня, незнакомой женщины, что с ней что-то не так.
Её бабушка вынимает платок и вытирает немного грубо лицо малышки. Та моргает глазами и не понимает, почему каждый раз на неё злятся.
-Они внутри все другие. Страшные есть…И красивые. – Ульяна, моя тёзка, смотрит прямо в глаза и серьезно добавляет. – А внутри вас червяки. Только это не червяки…
Я удивлённо приподнимаю бровь, и немного скривив губы, спрашиваю:
-Червяки, но не как червяки? Как это понимать?
-Не слушайте её, мало ли…- Пытается отвлечь меня её бабушка, разглаживая нервно светлые волосы внучки. – Прекрати, Ульяна, тетеньку пугать.
Я морщусь, ставлю на стол мороженое и присаживаюсь рядом.
-Моя внучка просто с рождения такая. Дети индиго и всё такое. Сейчас их много, не так ли? Раньше про них писали, теперь это такое же обыкновенное дело, как и вырастить новый зуб. Ничего сверхъестественного.
-Вы правы. Это не удивляет никого. Но меня ваша внучка удивила. Вы позволите? – получив разрешение женщины, я протягиваю к девочке руку.
-Дай мне свою ладонь, Ульяна…- С болью выговариваю я это имя. Она доверчиво прижимается ко мне и я осторожно проникаю в детскую душу. Осторожно скольжу по памяти, разглядывая её мгновения, множество вещей и людей проплывают мимо. Её родителей я не вижу, равно как и всех, кто по крови связан с девочкой. Лишь знакомые, дети и прохожие.
Её дом словно размытая тень. Я пытаюсь различить вещи, но вместо этого я вижу лишь тёмные пятна… И зачем я тут? Для чего я делаю это?
Едва я собираюсь уходить, как в призрачном доме где-то поёт мелодия. До боли знакомая…
Простое журчание и стук колокольчиков – но каждая нота знакома…
Та-та-та..
Та-та… Это  шкатулка. Она лежит под кроватью, старая и потёртая от времени. На ней выцарапаны имена, на её дне. Я осторожно беру её и прижимаю к себе.
Это чёрная большая шкатулка с мелодией «Золотая королева»…Единственная в мире.
Я отнимаю резко руки и притягиваю стул рядом. Успокаиваюсь. Смотрю на женщину.
Стараюсь дышать ровно. НЕ паниковать. Не задавать вопросы и не торопиться.
-Будете мороженое? – Спрашиваю осторожно я, и девочка мне кивает. Я достаю ей одну из ложечек и сажусь рядом. Поясняю её бабушке. – Я психиатр. НЕ волнуйтесь. Могу показать документы.
Хотя их у меня и нет.
Бабушка недоверчиво смотрит на меня, а потом садится на свой стул и продолжает вязать.
-И что вы увидели? Я же не слепая, вы похожи на мою внучку.
-Это просто восприятие, у малышей другое видение и понимание мира. Что-то потом уходит, что-то остаётся…Так бывает. Так и у вас было. У меня просто это не ушло.
Она обиженно смотрит:
-Если бы было и у меня… Я была бы этому рада, потому что моя мама всячески способствовала подобному.  Она верила, что в человеческом разуме многое было заключено. И старалась развить это в нас с сестрой.
Сестра? Я нервно рассматриваю в своей памяти  чёрную шкатулку и всё хочу подойти к этому вопросу, спросить…Откуда она у них?
-Моя мать тоже была как вы, психиатр…
В ушах стучит, я мотаю головой, пытаясь сообразить и успокоиться. Что-то настораживает меня, просит встать и уйти, но любопытство сильнее.
-Была?
Талое мороженное становится безвкусным, из мира уходят все краски и звуки. Каждое слово женщины бьёт по ушам.
-Она погибла, когда мне было пять лет.  Ушла на работу и не вернулась. Но не будем об этом, я думаю, что тогда придётся платить вам за приём. – Шутит она, а я впервые вижу то, что не смогла разглядеть раньше.
Эти глаза, этот лёгкий шрам над губой – ты упала и рассекла её в четыре года. Я думала, он пройдёт…  А он остался.
-Боня?! – звуки вылетают быстрее, чем я мыслю. В ужасе смотрю на неё, тону в глазах мужа, плавлюсь оттого, что…кто сидит передо мной. Девять месяцев я вынашивала тебя, кормила грудью, и вот… Не узнала.
Шестидесятилетняя дочь сидит передо мной.
-Откуда…откуда вы знаете, как меня называли в детстве?! – ошеломлённо смотрит она на меня, а я уже  пячусь назад, прижав к груди сумку. Моя правнучка есть мороженное, пачкается и недоумённо смотрит то на меня, то на свою бабушку.
- Вы и в меня проникли? Что вам надо? О, Господи, нет…- Хнычет моя дочь и оседает на стул. – Вы так…так на неё похожи…что я не могу…
Она бьётся в истерике, а я не знаю, что мне делать. На какое-то мгновение морщины её и годы уходят, и передо мною сидит моя маленькая девочка. Моя Боня. Моё дитя.
-Мамочка, почему ты так долго? – шепчет она, прижимаясь к моей груди. Так обычно она делала, когда я поздно возвращалась с работы. Я отметаю всё человеческое любопытство со стороны, накрывая нас тонким щитом. Чтобы защитить от непонимания. Чтобы не сделали больно.
-Девочка моя…Солнышко. Ну не плачь…
-Я всегда знала, что ты где-то рядом. Даже когда отец сжигал твои фото и говорил, что тебя уже не вернуть.Мамочка…Почему ты…Ты, наверное, призрак?
Я мотаю головой, начинаю напевать мелодию «Золотой Королевы», которая была в той чёрной шкатулке, подарок мне на очередной день рождения. Это была моя шкатулка. Когда-то.
-Всё хорошо, девочка моя. Всё хорошо. Мама рядом.
Боня утихает, истерика прекратила её бить. Она словно застыла в моих руках. Всё вокруг застыло.

Краски уходят на задний план, люди растекаются по розовому горизонту. Тени сидят рядом, поджав колени к подбородку, задумчиво смотрят на меня. Затем одна из них поднимается и подходит ко мне. На мгновение мне кажется, что моё лицо, одетое на ней, тускнеет и сквозь просачивается другое, немного раскосое и дикое. Настоящий лик той, кто когда – то был выбран, так же, как и я. И мне кажется, она улыбается.
-Ты счастлива? Мы хотели сделать тебя счастливой. Ты заслужила.
Я, прижимая дочь сильнее, смотрю на тень со злостью:
- Счастлива? Это вы называете счастьем? Не видеть, как собственный ребенок взрослеет, становится женщиной, матерью? Да?
Тень около равнодушно смотрит, затем её лицо снова обретает черты и я смотрю уже на себя, словно в зеркало:
-Если бы и мы могли чуть раньше вырваться, то и нас не коснулась благодать этого мира. Это твоя ноша, неси её. Ты сама выбрала этот путь, с воспоминаниями и болью.
Развернувшись, она заметила с лёгкой грустью:
-Я была бы рада такому подарку. Я никогда не увижу более свой мир и свой народ, в отличие от тебя. И знаешь, скоро ты поймёшь, почему…
Мне стало ужасно стыдно, краска залила лицо. Иногда я забываю про то, что передо мной сидят такие же женщины, как и я. Их так же лишили возможности выбора, возможности проститься. Несмотря на то, что они – всего лишь тени, у каждой своя история, своя боль, от которой они отказались.
И, наверное, не зря.
-Спасибо вам. Я…очень признательна. Но…она будет помнить об этом? Что видела меня? –  стараюсь смотреть мимо них, а на розовые облака в вышине. – Моя дочь…
- Спроси у неё сама. – Сухо ответила тень, усевшись рядом с остальными и полностью став мною, утратив свои черты. После этого она замолчала и слилась с миром.

Розовый мир еще раз ослепил меня своей тоской, и я вернулась во внешний мир. Вокруг так же суетились люди, покупали сладости, что-то печатали и о чём-то говорили. Но никто из них не смотрел на наш столик, не подходил и не спрашивал, в чём дело. Моя дочь уже пришла в себя и теперь медленно, но верно разжимала мои объятия.
-Как ты? – спросила я хрипло, в горле всё пересохло от волнения.
Она, не говоря ни слова, осторожно придвинула стул и попыталась сесть. От моей помощи она отказалась. Я так и осталась сидеть на полу, разглядывая узор на юбке дочери.
-Значит, это ты – мать ублюдков?
Я зло встрепенулась, это прозвище болезненно отозвалось во мне, но вовремя сдержалась:
-Я – мать гемм.
-Значит, ты уже давно не моя мать…
Я вскрикнула, от непонимания и недоумения. Что, что она говорит? Разве это моя дочь? Боня переложила вязку в сумку, отодвинула от внучки мороженое, и, не слушая протесты, собралась домой.
- Это не моя внучка. У меня нет детей. И не было бы, потому что ты убила моего мужа. – В её словах не было ничего, кроме боли. – И эта девочка – ветви Айвори. Да, моя сестра была ужасной, она и родила то в шестнадцать. Отец её выгнал из дома, оставив ребенка.
Я же молча смотрела на дочь, впитывая каждое слово. ТО, чего я старалась избежать. Знаний того, что стало, и чего не смогла предотвратить.
-Это твоя вина, полностью твоя. Если бы ты вернулась к нам, если бы…всё могло быть иначе! – Она больше не проронила ни слезинки, их она выплакала давным – давно.
- Ты хочешь забыть об этом? О том, что видела меня?
-Видела кого? Моя настоящая мать давно умерла.
Я встала, шатаясь. Вцепилась отросшими тёмными когтями в ручку стула, чтобы не упасть. Маленькая Ульяна вскрикнула, увидев, как у меня во рту появились клыки и по телу пополз тёмный узор. Это Память внутри меня плавилась от непонимания, рвалась свернуть голову нерадивой дочери.
Но на моих руках достаточно крови и без этого.
- Знаешь, дочь… Я сейчас в сотый раз поняла одну вещь – иногда боль одного человека бывает необходима, если эта жертва спасает жизнь миллионам. Мы не выбираем между тёмным и светлым, мы выбираем между большим злом и меньшим.
И отвернувшись, я добавила:
-Но ты причинила мне самую страшную боль, на которую способен этот мир. Ты даже не выслушала меня… Хотя я и не оправдываюсь, чтобы не унизить ни себя, ни тебя.
-Ты стерешь мои  воспоминания о тебе? Ты же можешь…
Я сжала кулаки и медленно направилась к выходу:
-Живи с этой ношей. Может быть, когда-нибудь ты поймёшь меня. Но больше ты не увидишь меня, обещаю.

Больше я никогда не возвращалась туда.  Хотя я знала, что каждый раз за моим столиком сидела одна и та же пара – пожилая женщина и девочка лет пяти. Они покупали мороженое на троих и всё ждали кого-то, пока еще было время.
Но…Се ля ви.