Община. XXI век

Американцы из своих заброшенных городов делают музеи и за деньги возят туда туристов, пугая их призраками давно умерших людей. В России заброшенных мест не меньше, но туристов здесь не встретишь. А вот люди живут, потому что деваться им некуда. Дорог нет. Связи нет. Электричества нет. Работы нет. Уехать некуда. Остается только кое-как поддерживать бессмысленное существование. Для страны эти люди, ничего не производящие, не участвующие в выборах, не получающие образования и не работающие, все равно что мертвы и не нужны ей. Чтобы выжить, люди вынуждены вспоминать давно забытые времена и жить по укладу древних славянских общин. Это слово – “община” – я не раз слышал во время поездки в одну из заброшенных деревень летом 2008 года. “Община решила...”, “община сделала...” - странно звучит, не правда ли?

Ржавая желтая “дизелюха” натужно тарахтит, подскакивая на темных рельсах узкоколейки. Шпалы почти сгнили, на чем держится путь – непонятно. Но мне еще повезло: я попал на этот “поезд”, иначе пришлось бы идти по рельсам несколько десятков километров через лес. Другой дороги здесь нет – кругом тайга и болота, непреодолимое и непроходимое препятствие для машин и другой техники. В кабине несколько человек – крепкие мужики в возрасте, одна женщина, ездившая в райцентр лечить зубы. Именно зубы – из-за одного обращаться к врачам здесь не принято. Мужики же все как один с баулами и рюкзаками – закупились на ближайшее время. Один из баулов весело позвякивает – явно там водка.

Вот и деревня. Никаких признаков станции или чего-то подобного. Спрыгиваем прямо в высокую траву. Узкоколейка тянется дальше и возле покосившейся водонапорной башни сворачивает в лес. Сразу от дороги начинаются серые деревянные дома – обычный, в общем-то, деревенский пейзаж. Я не сразу понял, что смутило, а потом сообразил: провода. Ни одного столба с проводами вокруг. На крышах домов нет антенн. Ни в одном окне не горит свет. Впрочем, еще светло. Но света нет по другой причине – нет электричества. Уже несколько лет как его отключили за неуплату. А чем платить нищим селянам, если денег нет даже на самое необходимое? Вот и обходятся без благ цивилизации. Провода срезали и увезли предприимчивые люди с оружием, не обращая внимания на вялые протесты обитателей деревни.

Приехал я, собственно говоря, к другу, проводящему здесь отпуск, поэтому проблема ночлега передо мной не стояла. Пока шел по подобию улицы, не увидел возле домов ни единого автомобиля, ни единого трактора. Только одинокий зеленый мотоцикл “Урал”, стоящий у ворот одного из домов да пара велосипедов – вот и весь транспорт. Местным жителям просто-напросто некуда ездить. По той же причине нет и дорог, только тропы. Чуть подальше по “линии” есть леспромхоз – вот там и трактора, и трелевочники, и лесовозная “дорога”, по которой могут проехать только полноприводные грузовики. И то зимой.

Первое, на что обратил внимание в доме друга – лежащий на столе мобильный телефон с выключенным дисплеем. “Нет сети” - пояснил друг. Здесь не ловит ни один оператор сотовой связи. Нет и стационарных телефонов. Был какой-то местный предприниматель, торговавший водкой и разной мелочью – вот у него стоял радиотелефон дальней связи, худо-бедно “добивавший” до райцентра. Но коммерсант разорился и уехал, и деревня опять осталась без связи. Второе, что удивило – старинный светец на подоконнике, в который вставляется лучина. Не свеча, не керосиновая лампа – лучина! “Бесплатное освещение” - улыбается друг. Действительно, керосин и свечи надо покупать, а лучины в лесу полным полно. Хотя есть у местных и лампы, и электрические фонари на всякий случай, но чаще всего пользуются именно этим древним средством.

В доме нет ни радио, ни телевизора, не говоря уже о компьютере. Здесь все это ни к чему. Чуть поодаль стоит дом с дизель-генератором, в котором есть и телевизор, и холодильник. Топливо приобретают вскладчину и привозят в баке “дизелюхи”, и вместе же зимними долгими вечерами собираются у экрана на просмотр того, что удается поймать на самодельную четырехметровую антенну. В мечтах – покупка спутниковой “тарелки”, но пока не до того. Да и общинные “киносеансы” - только зимой, когда нет работы. Летом некогда. Летом надо эту самую зиму обеспечить, чтобы не умереть с голоду. Кое-кто работает на лесозаготовке, но таких счастливчиков мало. Остальные – как они вообще существуют?

Оказывается, очень просто: общиной. Вот оно, это полузабытое слово! В одиночку не прожить, поэтому жители деревни объединяются и действуют сообща. Вокруг богатые грибами и ягодами места, и именно они служат основным источником пропитания для аборигенов. С началом сезона все, от мала до велика, пропадают в лесах и на болотах. Каждый день “великого сбора” – неделя жизни зимой. Грибы сушат и солят – это дешево и практично. Заготовка идет не только для себя, но и для закупочного пункта в райцентре, откуда сырье поступает на консервные заводы. Собирают добычу вместе, считают, взвешивают – если попытаться сдать грибы самостоятельно, односельчане, мягко говоря, не поймут. Община... Ведь чтобы “сгонять” на дрезине в райцентр, нужно потратить общественное горючее.

Сдают товар оптом, отправляя выборного с помощником. (Вот откуда ехали те мужики в “дизелюхе”!)  Ягоды тоже сдают. Продавать бесполезно – в Кирове бы купили, да и в любом крупном городе, а здесь каждый сам собирает для себя. Сдают большой партией на ликеро-водочный завод по бросовой цене – а куда деваться? Зато приехав сюда, можно клюквой и брусникой закупиться по смешной для города цене.

Вырученные деньги принадлежат общине. Она решает, на что их необходимо потратить в первую очередь – на солярку, керосин, продукты питания или патроны к охотничьим двустволкам. Без оружия здесь страшно – тайга, однако. В ней волки бегают и медведи бродят. Да и охота иногда дает дополнительный приварок к скудному пайку. Собирательство и охота – древнейшие промыслы человека. Здесь охота не развлечение для богатых, а способ выжить. В деревне нет никакой торговли – все покупки делаются в райцентре. Пытался какой-то ушлый мужичок открыть палатку, но заломил несусветные цены и был банально бит местными жителями. Жаловаться не стал, просто уехал вместе с товаром.

Еду здесь пока еще готовят каждый для себя, а не все вместе, но надолго ли? Продукты заготавливают и хранят по-старинному, в ямах-ледниках и глубоких погребах, где даже в июле стоит прохлада. У каждого дома небольшой огородик, хоть и скудна земля на отдачу. Растут даже кое-какие кусты – например, смородина, дикая и мелкая, калина, ирга. Витамины на Северах – первое дело. Лимоны и прочую экзотику покупать не на что, поэтому собирают дары природы – щавель, болотный лук, чеснок-черемшу. Собирают и лекарственные травы – на них надежды больше, чем на просроченные лекарства. Друг показал аптечку, сделанную явно еще при СССР – синий футляр из кожзаменителя. На упаковках таблеток с трудом можно прочесть названия препаратов, но новые покупают редко. Нет денег.

Власти здесь нет. Вообще. Несколько раз появлялся какой-то участковый, но на него демонстративно не обратили внимания: не авторитет. С одной стороны, случись что – помочь некому. С другой, община пока что сама себя контролирует и решает все вопросы. Довольно жестко. Проходя по деревне, обратил внимание, что прямо посреди огорода лежат лопаты, вилы и тачки, стоят велосипеды, а на дверях пустых домов (хозяева в лесу) нет замков. Воров тут не любят и наказать могут своими способами. Отсутствие власти местные считают скорее благом. “Все же понятно” - сказал друг. - “Вот лес, руби сколько надо, вот зверье – лови или стреляй, вот земля – копай и сажай, что хочешь. Была бы власть, за все пришлось бы платить...” А за что платить, когда ничего нет – ни медицины, ни образования, НИ-ЧЕ-ГО?

Вдуматься – мертвая деревня ведь может стать отличным местом для привлечения туристов. По лесам кое-где еще встречаются заросшие развалины лагерных бараков – вот вам экскурсия в “сталинский ГУЛАГ”. Здесь все будет экзотикой – и старая узкоколейка, и дома с лучинами и керосинками, и собирательство, и лапти, которые аборигены плетут вместо галош для ходьбы по болоту. Где еще найдешь места, фактически без изменений сохранившиеся с дохристианской эпохи? Нужно лишь немного добавить старинного антуража, да организовать сервис для приезжающих. Но кто и когда додумается до этого?

Помимо просто “экзотики”, вокруг деревни есть места для охоты и рыбалки, кое-где еще ловится северная форель – хариус. Не рыбак я, да и добраться до мест обитания этой редкой рыбы нелегко. Но ведь рыбаки за той же форелью со всего мира ездят и в такие дебри забираются! Пока же эта деревенька – настоящая дыра во времени. Собственно, если бы не более-менее современная одежда местных жителей да узкоколейка, можно было бы смело снимать здесь любой исторический кинофильм...