Под Высоцкого. Половина

 - Поставь Высоцкого, - обычно говорит пьяный папаня, появляясь на пороге двухкомнатки... Четвертый этаж дерганой - как эпилептик - "хрущевки". Рядом - "железка" с электричками-поездами. Еще - библиотека, с добрый пяток таких же "хрущевок" и тьма кабаков с игральными автоматами. Для потерявших чувство реальности, выгодно подпитых клиентов...


Маленький и восторженный, я заводил проигрыватель, ставил на пупышку - заезженный иголкой винил... Под подобную музыку обычные "литрболисты" "отдыхают" на лоне природы... Бутылка, выложенные на газетку ветхие огурцы, строгая черняшка хлеба... С отцом все наоборот. Слезы печали выкатываются из его серых окошек на фасаде лица. - Жизнь... Это - жизнь, - в который раз повторяет он.


Нынче - меня, взрослого, он прозывает "писателем". - "Э, ты, писатель, - говорит, - пойдем... - Куда? - спрашиваю... - Ты жизни не видел. Что ты вообще видел, - ворочает языком, пепельные патлы приглаживая у зеркала... Деньги на парикмахерскую он часто, путем простейшей манипуляции, превращает в бухло. Высыпает медяки перед сонной бабищей за прилавком... Взамен - получает "секретную" жидкость. Чем меньше градусов, тем его, секрета, меньше...


Выбрался я как-то раз поглядеть на жизнь, не из книжек, с батянькой родненьким... Протекала она в четырех осыпающихся стенах... Гнусное такое подобие жилья... Отец называл эту квартирку "блатхатой"... Безвременно завядшая девушка потерянно валялась на облезлом, с торчащими пружинами диване... Из-за отсутствия спичек и другого огнива, газ не выключался. Синие лепестки конфорки пожизненно трепетали... Разнополые особи резвились по стенам, рекламируя джинсы и сигареты...


 - Где Серый? - спрашивает папаня у девушки. - Ай, - лаконично отвечает она и попорачивается к стене замызганным передом, а к нам, гостям, плоским открытым задом...


"Нарошное" позвякивание бутылок из кулька ознаменовало приход кирюхи. - Какие люди - без охраны! - радостно обнажил отсутствие зубов отец... И почему-то с грустинкой в голосе добавил - Пить будем... Из творческого желания приобщиться к настоящей жизни - я крепко напился... Розовая пластмассовая кружка с надписью "Общепит" лихорадочно наполнялась и мгновенно пустела. Из бутылки - в кружку. Из кружки - в раззявый рот. По символическому кругу...


Поставили Высоцкого - на чудом работающих останках магнитофона "Соната". - Да, это жизнь, - завел старинную волынку "фазер". Я то думал-ошибался, что в этом подобии жилья - и нет больше ничего, кроме кружки с выпуклой надписью "Общепит". - Покажи ему, - хитро подмигнул Серому Папаня... Кирюха, чертыхаясь, вылез из-за мешающего стола, зигзагами подрулил к потерявшему мебельный облик шкафу... Принялся шарить в его кладбищенском нутре... Зазвенело, загремело... - Не могу, блин, найти, - донеслись пояснения... Наконец Серый победно вскричал - Нашел, блин, нашел... Нашел он - "конешно" - не блин... Прямо под нос мне выставили блюдо. Полметра, наверное, в диаметре. Я еще подумал тогда, что на такой посудине удобно раскладывать кулинарные изыски - всего по-немножку... Если, "естесно", протереть хорошенько это пыльное блюдо...


 - О, тарелка! - обрадовался я и щелкнул пальцами. - Ты не сюда смотри. Ты - сюда смотри, - почти рычал Серый, указывая на донце. Там было выведено... Похоже губной помадой... "В. Высоцкий. Апрель, 78". - Бывал, бывал Володя в хате этой. Квасили мы с ним по-черному. Гитары жалко не нашлось, - прокомментировал увиденное мной Серый... - Это - жизнь, - вставляет папаня, - в самый раз табличку на хату повесить. Здесь культурно отдыхал Вдадимир Семеныч... Певец, поэт, артист... - Да, большой артист, - улыбнулся от воспоминаний Серый, - всю дорогу молчал, но пил... Мы всей бандой не успевали на бухло сбрасываться... При нем мужичОк был. Он за Володю и объяснялся. Говорил, что сорвался у него баритон. Десять концертов зА день - не шутка. Да все мужики со мной и одному молчанию от такого человека радовались...


Через некоторое время, после отгремевшего похмелья, я вспомнил про увиденную на блатхате посудину. Подумалось еще, что подозрительно старательно выведенные, по-печатному, буквы - украшали ее и делали бесценной... "В. Высоцкий. Апрель, 78"... В 78-ом, точно-точно, наш город посетил с гастролями славный бард. Но не верилось, что он, культовый, не слезающий с иглы популярности, увлекся дешевым литрболом в "синюшной" дыре Октябрьского района... Правда, вряд ли папин корефан Сергуня сам начертал на блюде известную фамилию... Слишком уж бережно, аж кончиками огрубелых пальцев - держал он эту самую посудину, боясь потревожить пыль, а точнее - автограф под пылью.


Мне, сегодняшнему, непонятно, когда тривиальной закорючке придают большое значение. Где гарантия, что им, великим-знаменитым, она сделана? Нет гарантий... На все 100 - в подлинности автографа может быть уверен только сам его бравший. Для него, да, ничтожный росчерк пера, авторучки, патрона с помадой - представляет не шуточный и благоговейный интерес... Помню, как сам, романтически настроенным пацаном, смущаясь от собственной дерзости, протянул книжку любителю ярких шейных платков, поэту - с накладными плечами... И долго, после заполучения молнии подобного росчерка - ходил окрыленным... Как из воды - после крещения...


Поэтому, глядя на расцветающего Серого при каждом упоминании о меченой посудине - трудно было усомниться в правдивости его рассказа... Я и не ожидал, что загадка автографа разрешится для меня так просто и в скором времени...