Я летаю

Я летаю с пяти лет. Мама родила меня последней. Остальные одиннадцать, мои братья и сестры, никогда даже на один сантиметр не отрывались от земли. Отца я не помню, он умер, когда я пребывала еще во младенчестве. Однажды весной мама занималась посадкой лука в огороде. Мне вдруг стало так легко и уютно, как будто все это происходило со мной уже раньше, вместе с луковицей в руке я зависла в воздухе между грядками примерно на 30 см от земли. Мама ахнула, увидев это, схватила свою маленькую дочурку ладонями, облепленными землей, и с силой прижала к груди. Ее горячие слезы, скатываясь мне за воротник, обжигали спину. Мама плакала, наверно, потому, что сама летать не умела, некогда ей было, она всегда много работала, пытаясь прокормить дюжину своих детей.

– Никому не говори про это, доченька! – проговорила она, опустив меня рядом с собой и вытирая руки о фартук. – Тебе все равно не поверят, только посмеются.

– Почему? Ведь это так здорово, мамочка!

– Потому что люди не летают.

– А я? – теперь уже слезы выкатились из моих глаз.

– И ты перестанешь, надо только очень сильно этого захотеть.

– Но я не хочу! – упрямо оттолкнувшись, я опять зависла в воздухе.

На этот раз, схватив непослушную громко орущую дочь под мышку, мама потащила меня в дом. Уложила плаксу в кровать и о чем-то долго шепталась с моей бабушкой за печкой. Они и раньше секретничали, когда бабушка, пропадавшая где-то сутками, возвращалась домой в приподнятом настроении, разрумяненная и счастливая. Мама ругала ее тогда громким шепотом, но я все равно запомнила:

– Прекрати! Если ты когда-нибудь не вернешься, я с ума сойду!

– Не могу я, как ты, и не хочу!

А в тот день моей первой попытки полета бабушка долго гладила меня по голове мягкими теплыми ладонями. Умерла она на следующий день во сне со счастливой улыбкой на лице…

По мере моего подрастания многое из моего раннего детства подзабылось. Как-то уже в десятом классе, когда после школы я возвращалась из соседнего села, мне вспомнился сон из детства, когда я пыталась летать. День был теплый, весенний, и я, прилично отстав от сверстников, игриво взмахнула портфелем и неожиданно для себя я взлетела! – Так значит, это был не сон? И я, действительно, летаю! Неумело перебирая воздух руками, как будто плавая в воде по-собачьи, я ловко перекинула портфель через плечо и одним махом догнала одноклассников.

– Смотрите, я летаю! – но на меня никто не обращал никакого внимания. – Эй! – крикнула я что было силы. – Вы что, оглохли? Поднимите головы вверх, я здесь! – хлопнув соседа по парте по плечу, пыталась я до них достучаться, но тщетно – меня как будто бы и не существовало. Раздосадованная, я «поплыла» в сторону родного села. Невидимка, как из другого мира, да как же такое возможно?! Пролетев километра два примерно за минуту, я опустилась на зеленую молоденькую травку рядом с первым домиком в деревне. Дожидаясь остальных, уткнулась носом в учебник. Удивлению их не было предела:

– Ты как здесь? Ведь последняя еле плелась.

– А я околками, напрямик через овраг.

С тех пор меня стали как-то сторониться. Теперь поздними вечерами, когда мама засыпала и я была предоставлена сама себе, ведь мои братья и сестры уже «вылетели» из родительского гнезда, я тихонечко убегала в огород и, разбежавшись, взлетала. Ах, как было неописуемо хорошо, когда я парила над низменностью около реки, ставшей моим излюбленным местом! Летать по деревне тоже было интересно, только я очень боялась запутаться в электрических проводах…

Как-то вернувшись домой под утро, я застала маму сидящей на крыльце и задумчиво подпирающей руками подбородок. Со следующей ночи она стала еще с вечера запирать сени на замок. Промучилась я около двух недель, и вот, когда терпеть уже не было никакой возможности и я просто задыхалась в замкнутом пространстве, я начала метаться из комнаты в комнату, биться головой в потолок, царапать ногтями окна:

– Мама, выпусти меня! Мне не хватает воздуха! Пожалей меня…

– Потерпи, доченька, я знаю, это пройдет.
Ответная реакция последовала незамедлительно. Что есть силы дернув за ручку и вырвав раму, я вырвалась через окно на свободу.

– Мамочка, прости меня, иначе я не могу!
Молниеносно набрав скорость, я моментально оказалась в соседней деревне. Пулей металась между домами, и вдруг неведомая мне раньше сила притянула меня к одному окну второго этажа дома на окраине. То, что я увидела, напугало меня так, что я чуть было не свалилась камнем в крапиву палисадника: две старухи парили по комнате на одной метле – вид их был угрожающе страшен. «Это какой-то черный ритуал»,- дошло до меня, когда они стали размахивать курицей без головы, разбрызгивая по кругу кровь. Отшатнувшись, я со всех ног бросилась наутек.

– Нет, нет, я хорошая, я не такая! Я ведь не стану ведьмой, мамочка! – плакала я на груди у мамы, рассказав ей обо всем увиденном и пережитом.

– Бабушка твоя только добро людям приносила, и ты поклянись, что даром своим не навредишь ни одному живому существу.

– Обещаю, мамочка, – всхлипывала я, засыпая на родных коленях и слушая удивительные истории бабушкиных полетов.
Осенью я поступила в лесной техникум. Так последняя птичка «вылетела» из родительского гнезда, благополучно поселившись в общежитии ближайшего мегаполиса. Его ночные огни завораживали меня, а любимым местом моих ночных полетов стал мост через могучую сибирскую реку. Летая под ним как угорелая, я ловко уворачивалась от катеров и барж. Проходившее рядом автомобильное шоссе ночью замирало, и только изредка по нему бешено неслись иномарки. Однажды ночью одна из них, светлого цвета, на огромной скорости, не справившись с управлением, врезалась в дорожный столб близ моста.

Моментально прервав свой полет, я приземлилась прямо на капот горящего автомобиля. Собрав свои силенки, я била и била каблуком ботинка по лобовому стеклу, пока оно не поддалось, мелко рассыпавшись внутри салона. Неадекватного водителя я кое-как вытащила и, убедившись, что других пассажиров в авто нет, уводила нас как можно дальше от смертельной опасности.

– Ты откуда взялась «Ангел-хранитель»?
Это были первые слова моего будущего мужа, «принца на белом коне». О таком мечтают многие девчонки: квартира, машины, деньги. Открыть ему свой секрет я не смогла и после свадьбы, боясь, что посчитает меня сумасшедшей. К тому времени уже наступила зима, и, к своему удивлению, я обнаружила, что в холод мне почему-то взлетать не хочется, поэтому мои полеты прекратились. Лишь изредка, когда супруг отсутствовал, скучая, я поднималась к потолку квартиры и, звеня стекляшками, вытирала пыль с люстры.

Наступившая весна принесла долгожданную свободу моей душе. Прыгая с балкона двадцатичетырехэтажного дома, «расправив крылья», я возобновила свои прервавшиеся полеты. Возвращалась тихонечко, чтобы мое приземление не заметили случайные вездесущие соседи. Счастливая и воодушевленная, я засыпала, обнимая крепко спящего мужа. И вот в очередной раз моего возвращения с балкона я встретила разъяренного супруга.

– Где была?

– Ты не поверишь, но я летаю, – честно сразу призналась я.

– Смотри, как бы не залетела! – и он со всей силы швырнул меня под стол.
Потирая ушибленные колени, я старалась доказать свою правоту, приподнималась на цыпочки, тянулась вверх, смахивая слезы с ресниц, но бесполезно, ноги словно приросли к дорогому ковру… С тех пор муж начал много пить и поднимать на меня руку без всякого повода. Летать теперь я стала проторенной дорожкой под стол, реже под кровать, да еще в ванную, царапая «обломанными крыльями» дорогой кафель рядом с унитазом. А впрочем, в этой квартире ценным было все. Все, кроме меня.

Наконец, не выдержав мытарств, вся в синяках и ушибах я вернулась к родненькой маме. Заново, упрямо снова училась летать в местах своего детства. Учебу закончила заочно, став, на мой взгляд, лесничим высшего разряда. Так, как я,  ни один лесник обращаться с лесом и угнаться за мной не мог. Девиз моей работы: «Мне сверху видно все, ты так и знай» – не давал браконьерам никаких шансов на лесные разбои. Показатель заготовки кедровых орехов у меня был самый большой по округу. Время от времени я выводила из тайги потерявшихся грибников да отбившийся из дома скот. Подсаживать выпавших птенцов в гнезда стало моим любимым занятием. Шло время… После смерти мамы родным не удалось уговорить меня переехать поближе к ним. И долгое время я оставалась совсем одна, а впрочем, я во все времена чувствовала себя одинокой.


Однажды во время полета над районным центром, мое внимание привлекла группа ребятишек с воспитательницей. Дети дразнили и обижали маленькую девчушку лет пяти. Стараясь понять, в чем дело, я зависла прямо над ними.

– Не верите мне, смотрите, тетя вон тоже летает!

Я так и ахнула: девочка указывала прямо на меня. Пытаясь взлететь ко мне, тщетно махала она ручонками. Бесполезная затея, уж кому, как не мне, известно, полет может состояться только без свидетелей.

Позже наведя справку, я узнала, что детдомовская малютка – круглая сирота. Конечно же, я ее удочерила, по-другому просто и быть не могло. Уже со второй нашей встречи крошка стала называть меня мамой!

В пустой деревенский дом мы влетели в распахнутое окно, крепко держась за руки. С тех пор в доме поселилось веселье. Появление дочки увеличило силу моего полета во сто крат. За час с небольшим, перегоняя рассвет, мы совершили полет на Черное море. Теперь часто барахтались мы в его светлых волнах, грелись на горячем песке. Однажды спасли утопающего.

А потом произошло то, что перевернуло нашу жизнь с ног на голову. Матовый сверкающий луч поднял мою девочку из воды и повлек за собой, удаляясь от меня тонкой струйкой.

– Мама, пойдем со мной, здесь так хорошо!
Перепуганная, взлетела я следом за ней и оказалась в пучине обволакивающего света…
Мы рассекали звезды своим ошеломительно увлекающим полетом, как всегда крепко держась друг за друга. Наш длинный перелет был встречен дружными аплодисментами обитателей сияющего дома, и я в последний раз оглянулась взглянуть на планету, живя на которой всегда чувствовала себя инопланетянкой.

                И. Трова.
                2010 год.