Но баранку не бросал шофер. Часть 2

 
                «Но баранку не бросал шофер…»


                Часть вторая.   «Ничем не примечательный рейс…»

                1

       Очередная колонна остановилась на ночь в пустыне в расположении третьего батальона. На этот  раз она следовала из Кабула через Кандагар до Шинданда.  Старший лейтенант Невский завершил приём новых больных, решил теперь «прогуляться» вдоль колонны. А вдруг знакомых или земляков-уральцев встретит.  Так делали многие офицеры и солдаты, долго находящиеся здесь, в пустыне. Хотелось новых впечатлений, встреч, наконец, появлялась возможность послушать новости.  Незаметно для себя старший лейтенант тоже «заразился» этой «болезнью» - жаждой информации.  Он находится в этой жаркой пустыне уже второй месяц.  Газеты им доставляли  на вертолётах не регулярно, с большим опозданием по событиям. А здесь «свежие люди» могли рассказать последние известия из столицы.

    Офицеры и солдаты с удовольствием умывались из вёдер, наполняемых из проезжающей вдоль колонны «водовозки», царило приподнятое настроение, слышались шутки, смех.   Так бывает, когда люди только что избежали смертельной опасности, вновь ощутили всю прелесть жизни. Действительно, при прохождении через город колонна была обстреляна, ещё больше досталось на выходе из Кандагара. Были раненые и погибшие. Их уже отправили на вертолётах.  Несколько автомобилей нуждались в ремонте. Решено было остановиться на эту ночёвку в незапланированном месте.

   То там, то здесь вспыхивали крохотные костерки: в земле выкапывались ямки, туда ставилась банка с соляркой, поджигалась. Готов костёр – можно разогреть   консервированную кашу с  тушёнкой, согреть чайку. Просто и надёжно. Наш советский водитель не прихотлив и способен в любых условиях  накормить себя и отдохнуть в пути, пусть даже и на жёсткой земле.

     Увы, Невскому не повезло: ни знакомых, ни земляков не нашёл.  Зато  сегодня он познакомился с начальником колонны. Старший лейтенант Виктор Яглыч.  Он получил сегодня легкое касательное ранение в руку, доктор перевязал его на приёме.  Повезло. Что ещё можно сказать?  Но, оказалось, это не единственное везение  автомобилиста сегодня.    Сегодня ему исполнилось двадцать пять, и в свой день рождения он получил подарок не только от «духов», но и от судьбы. Пуля ковырнула металл всего в сантиметре от его головы, отскочила на пол кабины. Виктор поднял её, ещё горячую, чтобы сохранить навсегда.  Это будет память не только об этом рейсе, но и обо  всей афганской войне.  С гордостью показал её Невскому.

   Сейчас, при обходе колонны Александр вновь увидел счастливого именинника.  Виктор с наслаждением  подставлял спину под щедрые струи воды, которые лил на него солдатик. Повязка с проступившей кровью на плече промокла, но офицер не обращал на это внимание.

- Привет, Виктор. Пошли, я поменяю тебе повязку, а-то нагноится рана. Тебе ведь далеко  ещё до Шинданда ехать.

- Привет, док. Ладно, уговорил. Я совсем забыл о повязке, так захотелось освежиться. Кайф! Так бы лёг в ванну и пролежал несколько суток, не  выбираясь. Правда-правда!  Как хорошо у нас на Волге, воды вдоволь. А здесь?!

   Яглыч наспех вытерся полотенцем, надел  полевой китель. Они, не спеша, пошли в сторону медпункта.

                2

-Тяжёлый был путь от Кабула?

-Не то, чтобы тяжёлый.  Ничем не примечательный, обычный рейс. Где-то нас пощипали, где-то спокойно проехали. Что ты, док, хочешь? Идёт война, она без жертв не бывает. Жалко погибших ребят. А в Кандагаре сегодня и моего командира взвода убило.  Какой  был парень! Мой земляк, тоже из Костромы.  Я вот буду ехать в Шинданд, а он будет возвращаться в родной город в «деревянном бушлате». Так, кажется, у Высоцкого есть  обозначение домовины. Мой дед, царство ему небесное, себе сам  состругал, велел только в своей домовине  и хоронить. Так и сделали потом.

   Если тебе интересно, то расскажу немного о своём рейсе.

   Помню, что первый на нашем пути кишлак встретил мирной картиной: в шелковичных садах женщины бережно сметали в платки опавшие ягоды (потом  их просушат, смелют, испекут из муки сладкие лепёшки. Я как-то пробовал, понравились); девчонки пасли коз и коровёнок, мальчишки, как это бывает, наверное, во всём Афганистане, промышляли мелкой торговлей; мужчины заготавливали саман для восстановления пострадавших от взрывов жилищ.

   Удалось мне увидеть в этом рейсе настоящую афганскую глубинку. Вечерело, когда мы вошли в обозначенный на карте кишлак. Правда, раньше не доводилось через него проезжать. Дома, как ласточкины гнёзда, прилепились на склоне горы. И стоят они один над другим, когда крыша нижнего служит как бы двориком для верхнего. В домах, как рассказывали, множество тесных и тёмных помещений с узкими лабиринтами-проходами и лазами-лесенками.  Но большая часть жизни афганца проходит на крышах – они обмазаны глиной и чисты, как светёлки в украинских хатах (у меня жена с Полтавы, так что я бывал у её родичей). Здесь афганцы сушат на зиму ягоды шелковицы, здесь отдыхают и совершают утренний намаз. И пулемёты, случается, тоже бьют с крыш.

    На ночлег мы с замполитом устроились на крыше, где-то у вершины горы. Нас пригласил местный активист, член НДПА (народно-демократическая партия Афганистана). Ни есть, ни спать  от усталости не хотелось. Темень – непроглядная, только в свете звёзд угадывались бледными террасками всё те же крыши – картина фантастическая. В полночь где-то в стороне начала работать афганская артиллерия: от разрывов снарядов горы озаряются вспышками, как от зарниц молний, а спустя несколько секунд прокатывается тяжёлой колесницей, множась эхом, глухой грохот.

     Невский уже давно заменил повязку на руке Виктора  и сейчас не спускал глаз с рассказчика. Уж больно образно он описывал этот путь.

- А что дальше?
- А дальше были засады, стрельба, гибель двух  моих водителей. Мчались, как сумасшедшие.  Скорость и жизнь на здешних трассах – понятия равнозначные. Были и спокойные участки трассы, тогда ехали на малой скорости.

 А вообще, грустно, Александр, глядеть сквозь стекло автомашины на проплывающие за окном места. Одиноко тянутся к небу выщербленные пулями и осколками бетонные столбы линии электропередачи с оборванными проводами. Зияют пустые глазницы дувалов, поросшие кое-где упрямо тянувшейся к солнцу травой.

  Помню, водитель головной машины старший сержант Юра Тильк чуть притормозил и посигналил – долго, протяжно, три раза.  Справа от дороги метрах в пяти – скромный обелиск. На бетонном фундаменте – руль и колесо. Потом в этом месте каждая проезжающая машина сигналила, отдавая честь погибшим автомобилистам.

   Сколько нашего брата полегло на дорогах Афгана! Вдоль всей трассы – то тут, то там покорёженные обгоревшие рамы, кабины, колёса. Кто знает, спасся ли водитель, когда вдарила по машине очередь душманского пулемёта. Каждый такой обгоревший остов может служить памятником.

   Вижу, док, ты интересуешься искренне нашей службой. Расскажу ещё об одном эпизоде  этого рейса.

                3

    Припоминаю, что было там одинокое дерево у обочины. С одной стороны – скала, а впереди – крутой поворот, душманы и  попытались блокировать и уничтожить нашу колонну.  Головную машину подбили, и она остановилась на дороге, преградив проезд другим.  Водитель Юра Тильк, я о нём уже упоминал,  был ранен. Выскочив из горящего автомобиля, он всё же открыл ответный огонь. На помощь ему бросился водитель идущей следом машины  Серёга Шиндяпкин. Он снял с себя бронежилет и, положив на него Юрку, втащил в свою кабину. Затем, столкнув горящий бензовоз в кювет, освободил проезд и рванул вперёд. За ним двинулась вся колонна.   При первой возможности мы эвакуировали Юру Тилька на вертолёте в госпиталь.   Вот какие герои служат у меня водителями.

   Но в тот день наши испытания не закончились.  Далее дорога петляла среди горных холмов. Начался крутой подъём.  У полуразрушенного кишлака я по радио приказал водителям увеличить скорость – место опасное, удобное для засады.  И почти сразу тогда услышал выстрелы.  Огненная трасса пунктиром прошла прямо перед кабиной головной машины. Я интуитивно откинулся назад и поднял стекло, на которое был накинут бронежилет – защита от пуль и осколков.  Нажав на тангенту, я вызвал командира боевого охранения старшего лейтенанта Гришаева Колю, приказал открыть ответный огонь.

    На высокой скорости автомашины проскочили было опасный участок, но душманы перенесли огонь на головную машину, рассчитывая, что повреждённый КамАЗ загорится, преградит путь колонне. Просчитались. Водитель, герой предыдущего боевого эпизода,  Шиндяпкин гнал машину вперёд. Пули поднимали  фонтанчики пыли то слева, то справа, но точно определить упреждение вражеский пулемётчик  так и не смог – Серёга то и дело петлял по шоссе, менял скорость.  Примеру его следовали другие водители. Буквально через несколько минут наша колонна скрылась за поворотом.

 У кишлака, охраняемого афганскими солдатами, наши автомобили остановились. Ох, и взмок я тогда! Стёр  пот с лица и пошёл вдоль колонны. Все машины на месте. Правда, кое-где борта были расщеплены пулями – но это мелочи.

    Я построил всех водителей, кратко подвёл итоги дня, назвал фамилии отличившихся. Конечно, буду оформлять на них наградные листы по возвращению в часть.

   Мне кажется, когда-нибудь грузовик «КамАЗ» достойно займёт место рядом с танком Кадыра – символом апрельской революции, установленным на главной площади Кабула: так велик вклад военных водителей в создание новой жизни в Афгане.  Не зря душманы  много времени уделяют «дорожной войне»: пытаются перерезать автомобильные трассы, по которым доставляются в Афганистан нефтепродукты, строительные материалы, продукты, медикаменты – всё, в чем так остро нуждается страна.  Дороги Афгана – это как бы артерии страны.  Кажется, я правильно использовал это понятие, док?  Тебе это более знакомо.

-Были ещё у вас трудные моменты в этом рейсе?
-Конечно, ведь впереди нас ждал Кандагар.


                4

- Чем ближе к Кандагару, тем решительнее заявляла о себе война. В одном месте, где дорога, втягиваясь в горы, делает  большую петлю (очень удобное место для засады) увидели мы следы жестокого боя примерно недельной давности, а на выезде из этой западни на самом высоком месте поднялись над дорогой пять каменных краснозвёздных обелисков. Машины проезжали мимо них на самой малой скорости с включенными, естественно, сиренами. Конечно, мы будем помнить этих погибших ребят, отдавать им дань уважения, сколько бы не проезжали мимо этих мест.

    Под гулкое уханье танков, врытых  по краю «зелёнки», треск пулемётов придорожных заслонов наша колонна нырнула в узкие улочки города.  Этот рывок по городу я плохо запомнил. Мчались на предельной скорости. В районе знаменитой Чёрной площади нас обстреляли, появились раненые и убитые. Тут и погиб мой командир взвода лейтенант Цветаев Аркадий. Вечная ему память. Впрочем, площади как таковой, ты ведь знаешь, там нет: дорога среди зелёнки. Но особенность в том, что эта самая «зелёнка» подступает здесь к асфальту вплотную, давая возможность «духам» расстреливать проезжающих по  трассе в упор.

    Били танковые пушки, миномёты и крупнокалиберные пулемёты.  Это подразделения вели сейчас бой в «зелёнке».  Ну, а наша колонна промчалась через весь город, потом свернула с трассы, втянулись в узкую улочку пригородного кишлака. Объехали сгоревший танк, снова выбрались на бетонку и помчались дальше.  Теперь нас уже охраняли подразделения вашего третьего батальона.  Были ещё обстрелы, когда я получил своё легкое ранение и чудом избежал пули в голову. 

 Вот и весь мой рейс. Как видишь, ничего интересного.

-Да-а-а-а-, - только и смог произнести Невский.

-Слушай, а пошли со мной к колонне. Там мои ребятки что-то затевают по случаю моего дня рождения. Будешь моим гостем. Я приглашаю.

   Невский предупредил своего санинструктора и с удовольствием отправился  с новым товарищем.
-Поздравляем вас, товарищ старший лейтенант,  с днём рождения! – Хором встретила своего командира группа водителей.

    Потом все вместе сидели у походной кухни, расправлялись с тортом, приготовленным поваром из галет и сгущёнки, пили чай. Кто-то взял в руки гитару, и полилась песня, сразу подхваченная солдатскими голосами:

«И все, кого я встретил
И не встретил.
Пусть долго будут жить
На этом свете,
Как тишина на дальнем
Рубеже…»

   На душе у именинника было радостно, о чём он не преминул поделиться с доктором. Забылись опасности минувшего дня, и не хотелось  думать, что завтра ждут новые испытания  - опять дорога среди знойной пустыни, пыль, духота. И, может быть, вновь встреча с опасностью.

… Утром колонна проследовала дальше…

= окончание следует=

                ***