Тоннель

Если долго идти в темноте, то глаза начинают привыкать к отсутствию света. Все чаще будут вырисовываться контуры странных предметов, которые при свете наверняка были бы просто пустыми коробками, сломанной техникой, автомобильными покрышками, но здесь, в темноте, они принимают странные и порой загадочные формы.
Самое правильное  в темноте -  найти свой свет. Если не найти этот свет.. но об этом лучше не думать. Надо идти. Идти вперед и только вперед, потому, что назад уже хода нет. Там тупик. А еще надо искать, искать путь, не спрашивая, потому, что здесь никто не будет разговаривать, как бы не хотелось.
Даже если попробовать, все отворачиваются и начинают спешить вперед с удвоенной силой. А потом исчезают впереди, в темноте. Пытаться кого-то из них догнать бесполезно, попробовано уже и не раз. Быстрые какие-то они здесь. Неуловимые.
Вот, что еще странно – пол в тоннеле не понятно из чего сделан. Если провести по нему рукой, то на ощупь он словно сделан из бархата и теплый-теплый, но не горячий. Странный такой материал, не помню я про него ничего, как не пытаюсь вспомнить.   
Я помню, что все тоннели куда-то приводят, но вот куда, я тоже не помню. Не помню, хотя очень сильно пытаюсь вспомнить. А еще я пытаюсь вспомнить кто я. Зачем я иду по этому тоннелю. Интересно – как долго иду.  Быть может день, а может два или неделю. Но тогда почему я не хочу есть и почему мне не хочется справить свои естественные потребности. Вот так и иду. 
Интересно то, что люди, которые проходят мимо меня странно одеты. Не по моде. Я конечно не специалист в моде, но помню, что в мое время так не одевались.
Хорошо! Я помню время. Это уже что-то! Вот еще вспомнить бы какое оно мое время. Зацепиться не за что, память все также пуста. Стоп! Покрышки автомобилей! Надо рассмотреть их поближе. Кстати, почему меня так волнует автомобильная тема. Кажется я здесь из-за автомобиля. Да, верно. Я помню дорогу и красный автомобиль. Красивая женщина за рулем, а я сижу сзади ее и во рту у меня… соска.

*  *  *
- Господи, господи, прости меня. Прости. Анютка, малышка, что я наделала, господи, господи.
- Мэм, вы русская? – полицейский в машине скорой помощи пристально посмотрел в глаза молодой женщине.
- Да, я русская, мой муж Джон Остин.
- Мэм, мы уже связались с ним, сейчас Вы должны нам рассказать что случилось, пока мы везем Вас в госпиталь.
- Я все расскажу, обязательно расскажу, что с моей дочкой, Анюткой?
- Что Вы помните, мэм? - Полицейский потупил свой взгляд. – Это важно, мэм, что произошло?
- Сейчас, сейчас я расскажу, да я вспомнила, мы ехали по Ричмонд стрит, потом зажегся сигналя светофора и я стала ждать разрешающий, после того как загорелась стрелка, мы поехали…
- И?
- И в этот момент, словно на нас обрушилась стена, я ничего не понимаю и больше не помню, что происходило, кажется, я въехала в столб?
- Нет, мэм, Вы никуда не въехали, в вас врезался автопоезд, водитель не успел среагировать на запрещающий сигнал и…
- А что с моей дочерью? С моей Анюткой?
- Мне очень жаль, мэм….

                *  *  *
Вот так оказывается все просто. Я родилась и … да, не повезло мне.
«Почему же не повезло? Все хорошо,  ты просто начала свой новый путь».
Я поискала того, кто сказал мне эти слова и увидела свет. Свой свет, который так важно было найти. А рядом стоял…
«Идем, я жду именно тебя».