Неуслышавшие молчание

                Неуслышавшие  молчание.

     …Толпа  вопит… 
       Огромная  масса  людей,  сгрудившаяся,  словно  согнанная  неведомой  силой  в  невидимый  круг,  клокочет  и  кипит. Крики  людей  летят  вверх,  застилая  собой  весь  воздух,  летят  к  горе,  потом  выше  и  выше,  пока,  наконец,  не  отражаются  от  покоробившегося  от  зноя   небосвода. 
       Он  молчит…
       Небо,  потемневшее и угрюмое на западе,  трясётся  и  дрожит  под  воплями  толпы,  готовое  расколоться  на  куски.  Стоит  безветрие,  и  каменная  гора,  сухая  и  безжизненная, похожа  на  горб  гигантского  верблюда. 
     …Толпа  продолжает  вопить,  пока  Он,  изнемогая  под  тяжкой  ношей,  втаскивает  крест  на  вершину.  Солнце, не успев доползти до иссиня черных туч,  безучастно  взирает  сверху  на  то,  как  тяжело Ему продолжать  свой  путь  после  каждого  очередного шага.  Острые  камни  ранят  Его  ноги, плащ  весь  в  кровавом  поту,  и  из  Его  глаз  катятся  слёзы - не  слёзы  обиды  или  ненависти,  но  слёзы  усталости и боли. 
       А  толпа,   словно  бродящий  виноград,  извивается  во  все  стороны,  продолжая  кричать: “Распни  Его !” – и вся  долина  сотрясается  под   громовым  её рёвом. 
      “Распни  Его” - кричат  обезумевшие  люди. 
      “Распни  Его” - вопят  стражники,  звеня  оружием.
      “Распни  Его” -   это  несётся  отовсюду:  сверху  и  снизу, и  со  всех  сторон. 
      Он же продолжает  свой  полный  страданий  путь,  шаг  за  шагом  приближаясь  к  смерти.  И молчит...
       Вот  уже  крест  на  вершине  горы.  Уже  сказаны  все  обличительные  речи,  и  неумолимый судья омыл  свои  руки; стражники,  смеясь  и  беснуясь,  грубо поправляют надетый на окровавленную голову  венец  из  терний. 
       Толпа же всё  вопит и вопит – без пауз и без устали. Палачи поднимают  крест  и  ставят  его.  Словно  одинокий  и гордый воин,  крест  высится  над миром на вершине  горы. Солнце, вплотную подобравшись к синеве хмурых туч,  роняет  свои багровые лучи  на  его  перекладины.  Стражники  звенят  оружием и продолжают кричать. Продолжает  вопить и реветь толпа.
    … Он  подходит  к  кресту,  потом  останавливается  и  смотрит  на  толпу.  Он  поднимает  глаза,  видит  безучастное  солнце,  и  небо,  от  жары  покрывшееся  на востоке и в зените морщинками  и  легкими складками темнеющих облаков, словно корнями уходящими в зловещую черноту туч на западе.
    … Он  смотрит  вдаль.  Там - горы,  где-то  далеко  на  горизонте. Там  свобода. Эти  горы  почему - то  напоминают  Ему  о  детстве.  Далёком и  спокойном  детстве,  в  котором  не  было  ни  горя,  ни  тревоги.  Его  взор  вновь  обращён  на  толпу.  Она  кричит  и  беснуется;  Он  один  молчит.
    Глупые  люди.  Не  слыша  ни  себя,  ни  других,  они  обречены на  одиночество,  на  одиночество  толпы,  где близость всех делает безликим каждого,   и  где  человек исчезает, превращаясь в человеческую массу. 
   Они  вопят,  каждый  своё,  не  видя,  не  слыша,  не  чувствуя  ничего  вокруг.  “Распни  Его” - вот  их  высшая  мудрость. 
    В  ответ  Он   просто  молчит…
    Но  разве  слышат  они  Его  молчание? 
    Разве  для  них  имеет   значение  что - нибудь,  кроме  собственных  воплей?
    Разве для них имеют значение слезы раскаяния их внуков и правнуков?
    И вот Он распят…
    Крупица  вечности,  воплощённая в живом молчании,  уходит  обратно,  в  чрев  своей  матери, так и никем не замеченная.
    Уходит, а толпа  по-прежнему продолжает  вопить, - только теперь возбужденно удовлетворено!
  …И  становится  ясно,  что  ей  нужен  был  не  Он.  Ей  ничего  не  было  нужно.  Люди,  безумные  в  своих  помыслах, пытаются  что - то  сказать,  но  не  знают  что,  и  поэтому  просто  кричат – то злобствуя, то торжествуя. Люди ли?
     А  Он продолжает молчать.
  …Он  и  горы  на  горизонте. Им нет никакого дела до человеческих слез и земной неустроенности, пришедшим вслед за темной глупостью и жестоким варварством, их породившими...