Непонятки про любовь

                …е посвещается


Вот еду.
Куда?
А никуда. На трамвайчике. Вперёд.
Кто?
А никто.
«Охранник».
Всю жизнь кого-нибудь или чего-нибудь охраняю.
Как с армии началось, так и продолжается.
Десантура.
Сто восемьдесят, семьдесят, шатен.
Двадцать восемь.
Не Элвис. Таких на дух не переношу.
Что делаю?
Смотрю.
Смотрю в голубые, смеющиеся глаза.
Она далеко, через три сидения. Вертит головой, что-то рассказывает соседу и улыбается.
Кто?
Наталья Павловна.
Наташа.
Натали.
Старший испытатель. В лаборатории.
А я у них стажировку прохожу.
Мне надоело постоянно кого-то или чего-то охранять, и я решил открыть своё дело.
Химичить, пилюли выпускать.
Не такие, когда съешь полпачки, и температура с сорока на тридцать пять, а другие. Просто для здоровья.  Для этого и отучился шесть с лишним годков.
Ну вот, опять смеётся.
А глаза такие. Оторваться не могу.
Чего пили?
Да так. Сущие пустяки. Рюмки по три хорошего напитка.
Удивительно. Меня слегка развезло.
С трёх рюмок?
Никто не поверит.
Коллектив отметил удачное завершение опыта.
Подробности не скажу. Военная тайна.
Шутка.
Я, когда выпью, иногда шучу. Некоторые говорят, что у меня башню рвет.
Поэтому я пью не часто. Хотя, чего особенного? Просто говорю то, что увидел. Чего людей, некоторых, сразу в транс вгоняет? Не понимаю.
Она еще не догадывается, что я её сегодня провожаю.
Она чуть старше меня, но два пацана. Мировые.
Я для них свой человек. Сначала бычились. Думали, что я к мамке клинья бью. А потом поняли, что я другой.
Правда, пришлось для этого показать несколько приёмчиков на удержание.
Это, когда на тебя напали, а ты ничего не делаешь, но и тот уже ничего не делает.
Постоянно ходят в синяках и царапинах. Наверное, что-то кому-то доказывают.
Не знаю. В чужие дела не лезу.
Где муж?
Объелся груш.
Капустные дети.
Я их так иногда называю.
Не обижаются. Улыбаются. Я же говорю, мировые.
И фамилия у них подходящая.
Капустян.
Всё!
Выходим.
Сначала она, потом я.
Вперёд!
– Я тебя провожу.
– Зачем?
– Чтобы хулиганы по дороге не пристали.
– Проводи.
Идём. Молчим. Каждый о своём. Боже, как я её люблю!
Заходим домой.
С порога вижу: младший на кухне у окна мотает бинт на левую руку. Зыркнул из-подо лба, и дальше за дело. Молча. Даже не сопит. Старший в комнате у зеркала мажет крем вокруг правого глаза. Значит, нарвался на левшу.
Слушай, а может, они между собой подрались?
Нет, не похоже.
– Проводил. Иду домой. Что-то меня штормит.
– Отставить. Напою чаем, потом пойдешь.
Сижу у стола. Она на кухне.
Старший у зеркала трёт под глазом.
– Не поможет.
– Почему?
– Крем неправильный.
– Это как?
– Найди тонированный.
Звонок в дверь.
Она открывает.
– Наталья, привет!
Вот, чёрт! Родственника принесло не вовремя. Дядька. И шутки у него плоские. И репертуар не меняет.
– Десантура, привет!
Мне с порога.
– Привет, вертухаям!
Это я зря. Погорячился. Вот так со мной постоянно. Ляпну чего-нибудь. Некстати.
Застыл. Обиделся. Знает кошка, чьё мясо съела. Служил давным-давно в МВД.
– Хамите?
– Нет, Кузьмич, романов на ночь начитался. Не обижайся. Ляпнул, сдуру.
Сидим, пьём чай с наливкой, которую принес Кузьмич.
Он что-то долго рассказывает. Изредка взмахивает руками. Ничего не слышу. Я куда-то отъехал.
Только иногда пересекаюсь с её взглядом. Тону в её голубых глазах.
– Всё! Спасибо за угощение. Я пошёл.
Закрываю дверь. Поворачиваюсь.
Зачем я ей?
Боже! Как я её люблю.