Равная нулю любовь...

 
          Ох, и дивную же байку рассказал знакомый Герасим.Выглядел уже старше пирамид. Родом из глубинки Забайкалья, даурских кровей, свой! Из местности, с чарующим названием, родной до крика, - Борзя. И с таким же названием, речка. 
          Долгий век его не был усеян алыми розами, скорее – шипами с колючкой. Грамматёшки мало, а кто учился до войны! - навёрстывал чтением. Образование уважал, вводя в оборот "красивые"в беседах слова, сути многих не понимал до конца.
          В жизни оказалось множество грубых работ и профессий. Хорошие тёрки прошёл, вот. Красноярский лес валил почти за бесплатно. Приходилось жёстко спать на шконках ИТК, такое случалось в его природной авантюрности. О, сколько лет (пускал мокроту) растрачено даром!
          Мнение узкого круга: старик явным циником не стал. Серёдкой жизни брезговал из принципа, без реверансов. Абсолютно не терял интереса к существованию, юмор с шуткой понимал горем близкого человека. Розыгрыши осуществлял  неподдельно-добрые. Это радовало, знавших близко сурового, внешне, деда.
          Однажды летом у него собралась чудесная ватага,просто так. Были знакомцы до чертиков и не  разливные друзья. Чужаков тут старались не привечать. Мало догляда – больше собственного лада, вот. Дед известен в городе хлебосольством, ей бо. По-мужски оформленном столе: заветная бутылка монопольки. Из холодильника, запотевшие баночки с «клинским». Не бог весть, закусь: тихоокеанская селёдочка, капуста домашняя с лучком, малосольные  груздочки. Выпить по долгожданной рюмочке таки не успели. Под окнами раздался характерный сигнал.
          - Игорь - строитель прикатил на «Волге», -  определил бывший лагерник. -  Хлопец безобразно денежный. Приватизирует, что худо и без догляда лежит. Давайте-ка его разыграем, пускай узнает грубые швы жизни.
          - Но как? - хором откликнулся присутствующий люд.
          - Беру инициативу на себя, бакланю шутейно. Только не мешать, ядрёная шишка!Подыгрывайте, раньше времени не смейтесь. Вникли?
          Сказано – замётано.
          В комнате  запахло дорогим одеколоном, фирма. Вошедший оказался средних лет, дюже приятной наружности, непоколебимо жизнерадостный, уже под "мухой". Подавальщик ещё тот! Холёный, одет по теперешней моде. Ухарем сидел (КНР) летний костюм-тройка, на сорочке вроде ордена приколот, яркий галстук. Левую руку  венчал золотой перстень, переливался крошечный бриллиант. Понтовито! - смотрелся павлином, зашедшим в курятник. Биография изрезана, любопытны и детали. Когда-то Игорь гонористо носил милицейские отличия, имел капитанский чин. Потом что-то не заладилась служба в Госавтоинспекции… Пристрастился к национальной болезни, сошёл с круга. Жена отчалила от семейной гавани: ушла к другу… Сын – на учёбу поехал. Куковал бобылём. Кому нужны дореформленные ассигнации!
          - Лучше эрзац, чем пустота, - отвечал на заинтересованные вопросы.
          Незваный гость выставил бутылку редкого вина, галантно разрезал на кусочки торт. Молча сел и начал приглядываться к окружающим,гуляющие за столом на одно лицо, как белые для индейца. Взгляд зацепился напротив сидящей женщины.
          О, чудо хороша! По-классику: «гордой девы идеал» или атласная заплата на сермяге. Миндалины доверчивых глаз были прищурены, губы чувственные (смоль с кровью). Нагловато улыбался голубиною змейкой мёдовый рот. Притягивало и  колыхание большого двухолмия - ох. Сумела охранить пионерскую фигурку, лицо - конфетка в нарядном костюме.Героиня из "Кавказкой пленницы"...
          Вновь прибывший оживился, глаза маслянисто заблестели. Начал говорить  анекдоты, байки, то сё, в тему. Наблюдательный Герасим (опытный в амурных делах) врубился ситуацию, подмаслил  разгоравшийся огонь.
          - Игорь, хочешь познакомлю? Она – моя, но имею желание уступить. Ты –интересен, ухаживаешь за бабами красиво. Верно, Рита? Ты как или непонятки?
          Хозяин говорил мягко, как университетский доцент философии в лёгком подпитии. Как выдох от сердца фраза: " Я согласна!" Подыграла хорошо, опустив цыганские глаза, где огонь и злые чертенята.
          - Надежды удобряют скуку! И запомни, соколик - блудник портит род! Это проныра Герасим раскошным голосом.
          Строитель «с довольством тайным на челе» заулыбался, ходко сгонял в магазин. Физиономия загадочна, как у счастливого любовника.Широким жестом выставил бутылки «Экстры», хорошую закуску. «Огненная вода» на удивление быстро закончилась. Вопёж стоял с подвываниями, чмокали поцелуи. И гость вторично сгонял по облюбованному маршруту. "Гулять так широко, братаны! По-русски, как наши отцы с дедами!"
          Опьянев, стал звать болтающих ни о чём и обо всём на природу. Получив эмоциональный оргазм, ему хотелось и другого. И хоть прохлада уже, дружина, не мешкая, собралась. Расселись кто где по машинам и ту - ту. У Игоря: половое наступление в мутных зрачках.
          А природа борзинская, чу, как хороша! На её лоне жадно вдыхали чистый воздух - с сопки Буха любовались огоньками в городке. Они, как-будто сверкающие ниточки золотых бус на тонких шеях девушек. Пастораль... Каждому времени суток - личная мелодия: косолапые шутки, быт, на грани фола - реплики. Пал веселья в разгаре; с юмором говоря о быстротечности дней, оставили парочку тет-а-тет. А они, как рябина с дубом, шептались,  горячими пирожками.
          В багажнике роскошной машины нашлось ещё шампанское. Рита, обожавшая стихи, с чувством продекламировала:

                Шампанское вероломно,
                А все ж наливай и пей!

Бокалы за диво Забайкалья; хлебосольного Герасима из рода каторжан; ненаглядную Борзю. За случай и любовь, естественно, до гробовой доски. За Анну Горенко, Цветаеву, Казакову и Миллер.
          По накатанной годами тропинке вопрос споро шёл к консенсусу. Словесное бомбометание кончилось. На кону:  битва случайно встретившейся любви, до зубовного скрежета...
          - Мне необходимо побыть одной, - заявила Рита. – После шампанского…  знаешь, её природа…   
          - Однако убежишь, - держал за руки несостоявшийся капитан. - Оставь в залог сумочку. А  то ненароком растаешь, снегурочкой.
          На том  и  решили. Девушка мышкой скользнула в ночную темень…  Час герой-любовник, вздыхая и беспрерывно куря, ждал, в голове - фантастические картины эротики. Потом, наконец-то, щёлкнуло…
          Свет в окне раскосый: гулёна обрисовался по тому же адресу. Пасмурного гостя встретило молчание, больничная тишина.Дым в комнате ходил седыми волнами. Дед-хозяин так и зыкал из-под лохмато-седых бровей, мрачен, как прокурорский сейф. Даже обычным рукопожатием не удостоил. Сидела дружина постно - вялая. Из вчерашних отсутствовала Рита.
          - Чо людей за корягу заводишь, ядреная шишка? - Где бабёнка-то, супостат? Взбаломошенная мамаша прибегала: в обед дочь не увидит, заяву - в контору. А там шуток не понимают. Хочешь, керя, авто на «чёрный ворон» обменять? Вечно играет молодёжь в непонятки…
          На Игоря действительно жалко смотреть - алкоголик, выпивший по оплошности керосин. Совсем утерял лицо – бледен,от вчерашней уверенности и лоска ничего. Мял ноги,отклячив зад, тупо смотрел на грязные девичьи босоножки, ридикюль. Струхнул, видно.Читалась боль в стухших глазах ловеласа: что делать? Кто виноват? Любимый вопрос в стране…
          -Чего, куда, зачем? Время, пространство, движение. – Это много читающий хозяин избушки. В глазах сожаление человека, вынужденного контактировать с юродивым, и опаску, что последний не так  глуп, как видится. - В ближайший киоск аллюром три креста, центропуп, будем мозговать новгородским вече!Не такие шали гнули, а это полушалочки…  Видна тенденция, однако, просматривается абсолют…
          Опять привёз донжуан злой водчонки - устаканить ситуацию. Выпив, крякнули по-дедовски, закусили остатком вчерашней капусты. И поплыли, заплатки, загуляли лоскутки!
         Герасим затянул  любимую:

                Здесь под небом чужим
                Я как гость нежеланный,
                Слышу крик журавлей,
                Улетающих вдаль.
                Сердце бьётся в груди
                Слышу крик каравана, -
выводил жидким тенорком. Подпевал местный бомонд, достаточно безголосый.
          Наконец, кто-то прикурил сигарету, знак. Гомон в столовой комнате затих враз. Слышно билась муха в окно. Гости, будто по взмаху невидимой руки, улыбнулись, захохотав - громче смеялся хозяин. Он, по-детски, всхлипывая, хлопал по коленкам. На глазах аж слёзы выступили, не смахивал их – однако, тенденция. Присловья шинковал, будто октябрьскую капусту.
          Игорь не врубался в тему, лишь растерянно улыбался, нервно крутя перстень. И только увидев вышедшую из соседней комнаты Риту, облегчённо вздохнул. Она мерцала чисто законченная новелла. Вопросительно глянул на девушку. «Любовный крест тяжёл – и мы его не тронем, вчерашний день прошёл – и мы его хороним», - ответила стихами  поэтессы та.
          Игорь потянулся к налитому стакану, играющий праздничным бликом.
          - Ловко разыграли, - промолвил. Взяв,  ударили рожей об лагерный забор, в душу не плюнули, благодарю. Как раньше говорило начальство, закрывая партсобрание, спасибо всем. Банкуйте, чего уж...
          И, к Рите:
          - Змея - колода:  лучше б ты жила долго, чем со всеми, ****ка.
          - Лучшая подушка – чистая совесть. - Это не твоё - судить воспалённую кровь. Твоя любовь равна нолю…