Обещание

…Кайф, похожий на облом
В жёлтом домике  моём...
Воскресенье "Посмотри,  как  я  живу"

   Уже прошло целых две недели, как я в затворничестве. Четыре стены, окно, место для сна и место для еды.  Разбросанные по всей комнате тетрадки и листы, исписанные мелким убористым почерком. И солнечный свет, много солнечного света. И это хорошо, потому что он прогоняет тьму и чудовищ, которые прячутся в ней. Чудовищ, смотрящих на меня своими выпученными желто-зелеными глазами. Пристально и выжидающе. Иногда они со мной говорят. Своими противными, булькающими голосами. Зовут. Требуют вернуться. Ну-ну…
   Ненависть. Что это такое я понял только сейчас. Я ненавижу весь мир, людей, какие приносят мне корм, именно корм, потому что я пихаю в себя всякую гадость, не ощущая вкуса, людей, какие закрывают меня в этих стенах, мило улыбаясь. Я ненавижу слёзы на лицах других людей, чьи образы смутно маячат перед моим взором. А потом, когда они уходят, истираются из памяти. Я ненавижу самого себя, потому что на протяжении последних двух лет не написал ничего стоящего, не создал ничего полезного, не посадил дерево, не построил дом, не родил сына. Я ненавижу своё тело, потому что оно предало меня и вошло в сговор с монстрами из ночи. И за то, что оно расцвечивает мои однообразные дни яркими, кислотными красками боли. Я ненавижу свою боль. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу…
   Образы. Они со мной всегда, хотя смутно помню кто и зачем. И откуда. Зачем они здесь? Я не знаю. Уходите, прошу я их всякий раз, но нет, они здесь и всегда со мной. Смотрят и смотрят. Со стен и потолка. Иногда проплывают мимо. Я пытался их бить, но только исцарапал руки в кровь. Вот такая жизнь. По полной программе: днём – образы, ночью – монстры. Но я их уже не боюсь, моё раздражение съело мой страх.  Я уже привык. Я уже стараюсь не обращать на них внимания. Хотя полностью их игнорировать, пока не получается, но это уже прогресс, как сказал кто-то из растаявших.
   Злость. Она пожирает меня изнутри. Её колючие, острые зубы в несколько рядов пережёвывают мой мозг, секунда за секундой, час за часом, день за днём. Может, от этого я и не могу написать ничего. Только обрывки предложений с призрачной связью между собой.  Буквы, которые убегают раньше, чем успевают вплетаться в слова. Пляшущие человечки моего измученного подсознания.
   Но сегодня очень хороший день. Я сегодня открыл окно и сквозь металлический вкус преграды почувствовал запах сирени. И услышал птиц. Их стройные голоса вселяют надежду. Обернувшись, я увидел, что образы недовольны моими действиями. Но это неважно. Они лопаются как мыльные пузыри в руках неумелого ребёнка. И мне от этого хорошо. Я не знаю почему, но я впервые не испытываю тоски. Мне вдруг захотелось открыть тетрадь и написать что-нибудь. И я напишу, я чувствую, что всё получится. Я чувствую, как злость поперхнулась, может быть, она совсем подавится? Почему бы ни проверить? Сейчас и попробую…

***
   В конце  длинного коридора, с многочисленными дверями на каждой из сторон, стоял стол и возле него, сидели два человека.
- Ты уверен, что этот, из 5-ой, не доставит нам сегодня неприятностей?
- Да. Он, конечно, сегодня возбуждён, но не так, как это у него обычно бывает перед приступами. В такие периоды он всегда кричит. А сегодня ведёт себя тихо.
- Ну, ладно. Но, я на всякий случай подготовлю торазин?
- Да, конечно. Мало - ли что…
- А вообще доктор сказал, что кризис миновал. И возможно скоро мы с ним попрощаемся.
- Ага, а примерно через полгодика встретимся снова.
Они весело рассмеялись
- Они возвращаются, всегда возвращаются. Редко кто соскакивает. У таких два пути: либо передоз, либо – СПИД, но исход всегда один. 

***
   Я дописал строку и отложил тетрадь в сторону. Подойдя к окну, я вдохнул полной грудью фиолетовый запах сирени и прошептал птицам, сидящим на карнизе:
- Осталось немного. Скоро мы с вами увидимся в более подходящих условиях. Я выкарабкаюсь. Я смогу. Верьте мне. Обещаю…