Глава 17. Дух бродяжий

Майкл положил телефонную трубку и с тоской глянул в окно на свинцовое небо, цвета земли, затем перевёл взгляд на громко спящую жену и приступил к поиску заначки.
Заначка оказалась на книжной полке в Достоевском. Он быстро оделся и, как ему казалось, тихо выскользнул в коридор. Но жена всё-таки проснулась и сонным голосом спросила:
 - Ты куда? Кто звонил? Поздно уже.
-  Да, с работы, попросили пораньше подойти, - он тут же,   подумал, что с работой, в очередной раз придётся распрощаться.
- Когда придёшь? – спросила жена.
 «Суток через трое", хотел сказать Майкл, но, пробурчав что-то нечленораздельное, схватил ботинки, чтобы не терять времени на шнурки, быстро выскочил из квартиры на лестницу.
Есенин  называл это состояние свободного полёта "дух бродяжий". С самого утра Майкл метался как зверь в клетке. Появлялась повышенная раздражительность, пропадал аппетит, поднималось артериальное давление. По ночам мучила бессонница. По утрам хотелось всё  крушить. В этот момент на горизонте появлялся Вадя.
Видимо, он испытывал приблизительно то же самое. Вадя называл  это состояние - острой алкогольной  недостаточностью.
Один раз в таком состоянии они уехали в Ригу и почти неделю прожили в женском общежитии. Возвращались на поезде, почему - то,  из эстонского городка Кохтла-Ярве. Чтобы было не скучно ехать,  на последние деньги набрали в дорогу дюжину "Ркацители", которое они называли «раком до цели».
В Питер вернулись под вечер. Вадя поймал такси и поехал к себе на Гражданку. Войдя в парадную, он  с ужасом понял, что парадная не его. Дом был его, табличка с номерами квартир его, а парадная - не его. Стены выкрашены краской, цвета детской неожиданности, дверь совсем другая и главное на потолке нет огромной, почти на всю площадь  надписи, которую какой- то урод сделал  с помощью спичек и извёстки давным-давно в детстве: "Вадя, сука".
Он вышел из парадной и на всякий случай сделал кружок вокруг дома. Дом был на месте, а парадная таки не та. Подумав малость, он стал решать проблемы по мере их поступления. Поднявшись на лестничную площадку первого этажа, он обнаружил, что двери в квартиры тоже другие. От многообразия впечатлений он прилёг  на площадке и, немного отдохнув,  двинулся дальше. На втором этаже та же история:  как будто какой- то чародей взял да поменял за несколько дней все двери. Вот так, постоянно тормозя на каждой площадке, он добрался до своей квартиры. Дверь опять же была не его.
Тут в голову ему пришла гениальная по своей простоте мысль - сунуть ключ в замочную скважину,  и если дверь откроется, значит,  квартира всё-таки его. Дверь открылась, правда, квартира изменилась до неузнаваемости, но всё-таки не настолько, чтобы  не узнать. Вадю осенило: "Наверное, сделали ремонт пока меня не было".
Он тихо проскользнул в свою комнату и сразу бросился к книжной полке. Заначка на месте, значит точно дома. Родители уже спали, будить  их он не стал, к тому же Вадя с ними всё равно давно уже не разговаривал.
В другой раз, сразу же после того, как Вадя вернулся из армии, они уехали в Адлер. Ехали зайцами, в служебном купе проводников. Вместе с ними в вагоне ехали дети в пионерский лагерь. Уезжали  спешно, надо было срочно оторваться от одного хвоста. Поэтому времени на сборы почти не было, к тому же папа Майкла случайно закрыл квартиру не на тот ключ,  и пришлось уходить балконами. На вокзале к ним подошёл белобрысый, краснорожий финн и предложил довезти до Адлера. Финн, как выяснилось потом,  работал при кадровом проводнике заряжающим на кассе. Он был постоянно пьян и почти никогда не расставался со стаканом в мельхиоровом подстаканнике. Финн  предложил Майклу  попробовать коньячку. Майкл из вежливости глотнул буроватой жидкости из стакана. Гортань мгновенно обожгло огнём, жидкость тяжёлым булыжником опустилась в желудок, появилось такое ощущение,  будто внутри подожгли коробок со спичками, сердце, как птица бешено забилось о грудную клетку. Черновато- буроватая жидкость оказалась смесью денатурата и чифиря. Финн был настоящий, возможно, он когда-то приехал в Питер отдыхать или работать, да так тут и остался. 
Как только грянула антиалкогольная компания Горбачёва, главный принцип Вади и Майкла по жизни выразился в лозунге: "На красный террор коммунистов ответим белой горячкой".  Кадровым проводником оказался здоровенный вахлак. Две нижние пуговицы на форменной рубахе у него не сходились, а из-под грязной майки вылезало голое пузо, которое он непрестанно почёсывал всей пятернёй.
Проводник сразу же снял с них деньги по полному тарифу, но потом, сославшись на то, что в поезде работают ревизоры,  и ему необходимо бугру отстегнуть, заявил: "Надо бы ещё добавить". Поезд уже тронулся, и деваться было некуда. Они отдали требуемую сумму, и пока он ещё чего-нибудь не попросил,   направились в вагон-ресторан . Спросив разрешения, подсели к одинокой девушке, интеллигентно жующей котлетку. Подошла официантка с вопросом: "Что будем заказывать?" Майкл  искренне не хотел больше пить и  спросил:
-     Можно стакан чая с лимоном.
Вадя, рассмеявшись, повторил:
- Стаканчик чая. Мой товарищ шутит.
- Вы будете делать заказ? У меня нет времени с вами тут  шутки шутить, -
в голосе официантки послышались  нотки раздражения.
- Конечно, принесите нам дюжину шампанского от мадам "Клико" и жареных перепелов.
-  Значит так,- вскипела официантка, набирая в необъятную грудь воздух, - будете хамить, позову милицию.
- А что такого мы сказали? Два бедных странствующих студента попросили стакан чаю, - вмешался Майкл.
- Чай в вагоне, - смягчилась официантка. Шампанского нет, если хотите принесу два по сто пятдесять и салат.
- Почему они так  грубы? А не исчезнуть ли нам отсюда? - обратился Вадя
к девушке- соседке по столику.
Майклу девушка показалась такой серьёзной и непреступной, что, по его понятиям, даже и речи не могло  быть о приглашении её в грязное служебное купе, но девушка на удивление быстро согласилась. Она ехала в общем вагоне до Брянска.
Приятели взяли  водки у проводника-чухонца и прошли в тесное купе. От волнения и  близости девушки Майкл быстро напился, и Вадя закинул его на самую верхнюю полку, на которой обычно складывают матрасы. В купе зашёл проводник с ревизорами.
- Кто это? - спросил старший ревизор, указывая на Вадю и девушку.
- Это  помощники, - быстро пояснил проводник, тесня своим  пузом
ревизоров к выходу.
В это время Майклу стало плохо, и он начал блевать  прямо на ревизоров.
- А это кто? - вскричал ревизор, выскакивая из купе.
- Это стажёр, его в дороге укачивает, - орал ему вдогонку проводник.
Девушка сошла рано утром. Проснувшись, Майкл обнаружил пустой бумажник и незнакомого старика, заросшего седой щетиной  в старинном пиджаке.   Дедок  внимательно изучая Майкла,  левой рукой  непрестанно теребил удушающий ворот, застёгнутой на все пуговицы, когда-то белой сорочки, а правую держал за слегка приоткрытым окном. Присмотревшись, Майкл заметил маячившую за окном наикрупнейшую  рыбину.
В служебку зашёл Вадя и дед, оживившись, заговорил подчёркнуто бодрым голосом, с сильным украинским акцентом:
- Откуда,  хлопцы?
- Из Питера, - ответил Майкл.
-     Шо се такэ Питера, неразумию?
-     Это деревенька на речке Нева, - ответил Вадя.
Друзья вышли в тамбур проветриться. Пионеры приветствовали их громкими криками. Поезд оказался дополнительным. Окна не открывались, воды не было. Начиная от Туапсе, состав подолгу стоял, пропуская скорые поезда. Во время стоянки можно  было  успеть искупаться, но морская вода приносила облегчение лишь на мгновение. Майкл с Вадей сидели на подножке, свесив ноги к рельсам, таким образом, спасаясь от жары.
В Адлер прибыли поздним вечером. На последние деньги купили банку кильки в томате и направились к морю. На пляже, под чёрным южным небом, у ленивого морского прибоя вскрыли консервы  о камни и съели кильку руками прямо из банки. Насытившись, они легли на ещё неостывшие камни. Неожиданно Вадя вскочил и , пристально вглядываясь  в морскую гладь, подбежал к самой линии прибоя.
У самого берега мелькнула изящная головка с деревянными шпильками в высокой причёске. Потом из морского прибоя возникла фигура женщины. Женщина была похожа на японскую гейшу. Выйдя на берег из  пены прибоя, она накинула шёлковое кимоно с драконами, вынув шпильки из причёски, распустила волосы по смуглым плечам  и направилась в сторону города. Вадя с Майклом двинулись за ней. Она прошла к мазанке, которая находилась метрах в пятидесяти от берега моря и исчезла за забором.  Друзья вслед за ней открыли щеколду  и вошли в калитку. Навстречу им вышел лысоватый человек. Это оказался хозяин дома –видимо, муж «японки».
- Хозяин, комнату не сдадите? - спросил Вадя.
Хозяин как-то странно повёл себя. Он взял Майкла за руку и отвёл в сторону. Майкл уже подумал, что у мужика что-то там не то с ориентацией. В то время это было ещё в новинку. Но мужик вдруг склонился к самому Майклову уху и торопливо  тихим, вкрадчивым шёпотом произнёс:
- Есть комната, ребята, только большая просьба, потише, пожалуйста.  Потом оказалось, что это его своеобычная манера общения.  Фамилия у него была Тихой, как у персонажа из Булгаковского "Бега", просто Тихой.
Комната  оказалось отсеком в сарае, отгороженным от соседних клеток фанерными перегородками. Критически оценивать  жильё не было  сил. Они молча упали в койки и уснули. Проснулись  ночью. Из-за перегородки доносился девичий смех. Вадя мгновенно вскочил с кровати, и, по ходу прислушиваясь,  направился в соседнюю комнату, если это можно было так назвать.
В соседнем отсеке оказались две молодые девчонки из Сыктывкара.
- Привет девчонки, хотите, красивой, разгульной жизни? - с порога обратился к ним Вадя.
Девчонки сразу растерялись от неожиданности. Друзья вошли и Вадя, доставая из рукава карточную колоду, показал несколько нехитрых  фокусов. Чем привёл девчонок в полнейший восторг, а потом предложил сыграть  в  подкидную дурочку. Усталость всё же давала о себе знать, и друзья почти засыпали. Девчонки, не поняв, почему ребята какие- то смурные,  предложили им для почина демидрола.
Майкл никогда не пробовал демидрол, но  слышал, что с него какой-то необычный кайф.  Он съел чуть ли не целую упаковку и с одной из девиц удалился в соседний отсек, а Вадя остался со второй.
Демидрол  подействовал. Всё тело сначала сводило судорогой, а после всё  непрерывно тряслось. От этих потрясений девица билась головой о фанерную перегородку, почти обрушив её, и в конце концов сбежала. Проснувшись, Майкл услышал голос своей мамы и Тихого. Мама Майкла как нельзя кстати тоже прибывала в Адлере об эту пору.
- Вы знаете, сегодня ночью был такой шум. Они были с девицами и,
похоже , спарились, - вкрадчиво увещевал Тихой.
Мама извинилась и заплатила за проживание вперёд. Потом она зашла к ним в комнату и, взглянув на Майкла, спросила:
- Миша, ты что, с бадуна?
- Нет, с трахуна. – ответил Майкл.
Больше Тихой их не беспокоил, тем более  что они его почти не видели. Весь день друзья жарились на солнце и двигались только для того, что бы перевернуться с живота на спину. Под солнечными лучами кожа Майкла стала напоминать  разваренный картофель в мундире, а тело Вадика приобрело оттенок кофе с молоком. Вечером, когда жара спадала, они садились у самой линии прибоя, наблюдая за волновыми откатами. В фанерный домик приходили только на ночь, а потом и  ночью перестали появляться. Спали под открытым небом на лежаках для загара и , скорее всего , если бы не мама Майкла, которая отдыхала в местном санатории и подкармливала их,  друзья  просто бы голодали.
Подобрав одноглазого кота, которого  назвали   Нельсон, друзья всю ночь колобродили по Ривьере.
В Питере они продолжали  колбасить.
Как-то  они в очередной раз  собирались в путешествие. Мама, закрыв Майкла в квартире, пошла провожать Вадю до остановки такси. Какого же было её удивление, когда подходя к стоянке,  она увидела приближающегося к такси Майкла. Он спустился по балконам и, пробежав дворами, значительно опередил маму.
Они сели в такси и переехали  к Ваде на Гражданку.  Вадя пригласил  знакомую девушку. Майклу деваться было некуда:  в соседней комнате спали родители. Пришлось  положить его в ванную. Но чистоплотная девушка решила принять душ. Она быстро забежала в ванную, скинула одежду и включила воду. В ванной спокойно спал Майкл. Как только водная струя оросила его, он проснулся и, словно зомби, восстал из ванной. Девушка с дикими воплями выскочила. Надо сказать, что вид у Майкла был не совсем презентабельный. После многодневного запоя лицо слегка опухло и, лоснясь, светилось в темноте. При этом  у него отросла окладистая борода
- Там какой-то человек! - в исступлении кричала девушка.
- А, это БОМЖ один, - равнодушно пояснил Вадя…