Миром правят собаки

Возле маленькой конуры, состоящей из пустого окошка и деревянной двери, вел он свое существование вот уже десять лет. Верой и правдой служил хозяевам, которых в глаза-то не видел. Только старая кухарка давала ему еду. Ровно в двенадцать часов она приносила стареющему существу обед. Алюминиевая кастрюля, в которую помещались и первое, и второе, и компот. Вечером в шесть часов возле конуры стоял ужин. Одно и то же каждый день. Есть или не есть, выбора не было. Да и какой может быть выбор у создания, просидевшего на цепи столько времени?
После ужина он залезал в свою конуру, где в тусклом свете купленной на распродаже лампочки, лежал и думал о своей доле. С одной стороны жутко удобно. Кормят, поят и какая-никакая крыша над головой, конечно, шея болит от нержавеющей хватки цепи, да и ноги атрофироваться начинают. Про полет мысли вообще говорить не приходится. Когда не знаешь, каково оно жить по-другому, когда видел только мир возле своей конуры, то единственное что можешь желать, это оказаться на свободе. Но и этого он не желал. В моменты, когда позолоченное солнце жарило его спину, единственная мечта была оказаться в тени яблони стоящей в двухстах метрах от него. Процентная цепь не пускала. Поэтому он заползал в свою пропеченную будку и, задыхаясь от захватившего пекла, занимался всяческой ерундой. Холодными зимними вечерами сидел возле окошка и смотрел, как мелкий снег укрывает крыши чужих домов.
Работу свою выполнял честно. Преступники практически не пробирались к железным дверям дома хозяев. Просыпался он рано. Привычка, выработанная годами. В шесть часов утра уже прогуливался по своему участку. Будь то дождь, жара или холод. Пройдет, посмотрит, ничего ли не произошло за ночь, потом обратно в конуру. Там у него висел голубой экран, в который ему очень нравилось смотреть. Смотреть и представлять себе разные приключения, чувства. Обычная работа, за которую следовала обычная плата. И не хотелось ничего большего, да и вообще ничего не хотелось. Смысла не было в этих желаниях. Желать того, что никогда не случится - лишний раз убеждать эго в его ничтожности. А от этого становилось ужасно грустно и больно где-то в глубине.
По выходным прибирался в конуре. Переговаривался с соседями, которых никогда не видел. Иногда просто гулял. И вроде все было отлично, не было ни горя, ни радости, ни любви. Все так же одиноко и пусто как в момент его рождения. Только дорожающие с каждым годом мысли заполняли его растущую пустоту. Но без этой пустоты становилось как-то не уютно. Поэтому, смирившись со своей долей сидящего на цепи отправлял день за днем в не былое.
Ему было что вспомнить. Один раз, двое людей пролезли через забор и попытались пролезть в шикарный дом его хозяев. Одного укусил за ногу, второй сам испугался и убежал. Да и часто услышав незнакомые голоса у забора среди ночи, пугал их и они пропадали. Редкие воспоминания уходящей жизни приносили счастье и радость от своего существования. Улыбка появлялась на его лице, и спалось спокойнее в ночи неожиданно нахлынувших воспоминаний. Были не только приятные события. В одну из ночей как обычно размечтавшись возле голубого экрана уснул. Проснулся только от выстрелов. Хозяин стрелял. Мимо него пробежал худощавый человек. Он не смог перелезть через высокий забор. Жалко стало незнакомца, и не тронул его. Вышел толстый мужчина и, взяв за куртку худого, утащил его в дом, еще затрещину дал. Было не так больно, сколько обидно. Много раз было таких моментов, когда толстый хозяин ругал его. Выгнать собирался, но все как-то утряслось. Конечно, такие воспоминания быстро стирались из памяти, однако возвращались в самый неподходящий момент.
Забавная эта память, сегодня что-то лелеешь, а завтра напрочь забываешь. Даже детства своего не помнит. Хотя мало кто его помнит. Сколько не пытался копаться в остатках былого, но ничего оттуда не всплывает. Так, наверное, у всех. Конечно, хотелось ему вспомнить свою мать или что-то из того времени, где не было ни забот, ни тревог. Но с другой стороны зачем? Живет же он уже десятый год без всего этого и неплохо живет, можно сказать, даже доволен своей судьбой. А чего еще в жизни надо? Доволен и того хватает. А все остальное ненужное.
В такой жизни ему стукнуло сначала одиннадцать, потом двенадцать лет. Возраст не считал, просто чувствовал по себе, что приближается нежелательное ощущение вечной свободы. На двенадцатом году сидения на цепи, случилось что-то внутри. Будто нить оборвалась. Такого еще чувствовать не приходилось. Сломалось и перестало существовать. Колючая свобода еще не истоптанных тропинок пришла именно тогда, когда её совсем не ждали. Что делать? Куда бежать? Так вот она, какая действительно жизнь была? Ему бы еще один шанс, чтобы все заново. Все было бы по-другому. Но как? Он не знал. Знал лишь одну вещь, что миром действительно правят собаки.