Давай, Сашок, на посошок!

- Давай, Сашок, на посошок!
- Давай быстренько! Ехать пора, шестьсот километров впереди!
    В созданном мной уютном уголке – препараторской, мы торопливо заглатываем по стакану водки и бежим к машинам. У ворот станции собрались все, кто смог прийти. Здесь и бухгалтерия, и баклаборатория, и холерная лаборатория, и АХЧ, и даже спецчасть. Такая на станции традиция – провожать уезжающие отряды.
- Всё в порядке, Александр Леонидович? - проявляет отеческую заботу руководство, - Ничего не забыли? Люди все собрались? – Всё в порядке, - отвечаю я, стараясь дышать в сторону.
- Ну, счастливого пути!
- Спасибо!
Я торопливо скрываюсь в кабине ГАЗ-66.
- Поехали, дядя Коля! Долгие проводы – лишние слёзы!
Машина трогается. Бухгалтерия и АХЧ машут нам в след платочками. Им сегодня долго махать – пять отрядов выезжают в поле.
    Мелькают за окном знакомые пейзажи. Сёла с русскими и казахскими названиями, заповедник Аксу-Джабаглы, перевал Чокпак, Терское водохранилище, Джамбулский фосфорный комбинат …  Обедаем, по традиции на берегу Таласа. Переехав на правый берег машины скатываются под мост, почти к самой воде. Все достают и раскладывают на куске брезента домашнюю снедь. Друг и коллега, Хамет, ставит на дастрхан пару бутылок водки и банки с изумительно вкусными домашними солениями и маринадами. Хамет "везучий". Он родился первого сентября, как раз в день выезда отрядов, а потому день своего рождения празднует обычно в походных условиях.  Шофера расслабляются. Впереди только один пост ГАИ – вагончик на повороте в староверский посёлок Кенес, но он, как правило, пустует. За постом я прошу водителя,
- Николай, дай мне руль, садись справа!
Мы меняемся местами. Пустынная дорога тянется по степи к барханам Муюнкумов.  Прыгает и погромыхивает сзади пустая цистерна с надписью «КВАС». Мы въезжаем в пески. Я наслаждаюсь вождением, водитель, принявший пару стаканов вина, подрёмывает справа. Наша машина идёт в колонне последней. Скорость около ста километров в час. Идилия … Она закончилась когда навстречу нам, на закрытом барханом крутом повороте выскочил КамАЗ. Он тоже мчался по середине дороги. Наверное, я слишком круто бросил машину вправо, цистерну выбросило на песчаную обочину, и она потащила за собой машину. Последнее, что я запомнил – грузовик мчится на двух правых колёсах, а дальше  – провал...
- Ну, какого хрена разлёгся? Вылезай! – слышу я и открываю глаза. Пахнет бензином и маслом, кругом мелкие осколки стекла. Машина лежит на боку, передо мной узкая щель смятого переднего окна, и сапоги стоящего снаружи Николая. Как уж выползаю наружу.
- Как ты, дядя Коля?
- Да вот, руку маленько поцарапал.
Он показывает мне царапину на руке.
- А ты?
Я трогаю саднящий лоб. Небольшие ссадины с обеих сторон. Сильно, но терпимо болит левое плечо.
- В рубашках родились – говорит шофёр, посмотри на кабину.
Кабина в смятку. А вокруг красота! По песку около грузовика разбросаны макароны, картошка и морковка. Из фляги течёт растительное масло, под кустом эфедры белеет коробка маргарина. Метрах в трёх валяется отсадник, из которого,
во все стороны расползаются белые лабораторные мыши. Задумчиво сидит на песке пара кроликов. Натюрморт, ядрёна вошь!
     Темнеет. Мы собираем в ящики и мешки продукты, ловим и сажаем в отсадники лабораторных животных. Неведомо откуда на пустынной дороге вдруг появляется пара грузовиков, а за ними могучий трактор КА – 700.
- Живы, мужики? Чем помочь?
- Живы немножко. Машину бы на колёса поставить.
  Через десять минут ГАЗ-66 стоит на колёсах, нам помогают подкатить и прицепить цистерну.
- Всё?
- Всё, мужики. Спасибо, дальше мы сами.
Загружаем то, что осталось от продуктов под тент кузова, шофёр протискивается за руль, а я сесть в кабину не могу. Справа она смята больше и дверь заклинило. Сажусь в кузов.
- Заводи, дядя Коля.
Движок заработал с первой попытки.
- Поехали!
- Леонидыч, есть что-нибудь для наркоза? Голова разболелась.
- Есть, если не разбилась.
Я роюсь в рюкзаке и нахожу там бутылку водки. Бог бережёт дураков и пьяниц, и проявляет о них заботу. Мы выпиваем по стакану, выползаем из кювета на асфальт и движемся в сторону Уланбеля, где стоит один из наших отрядов. Когда до посёлка остаётся километров тридцать, мы видим встречные фары нескольких машин. Это мчатся нам на помощь коллеги уланбельцы. Кто-то сообщил им о нашей беде.
Ночуем мы в Уланбеле, а утром, своим ходом добираемся до Кумузека.
- Поехали в Фурмановку, - говорит начальник отряда доктор Лёха, - докладывать будем.
В Чимкенте, на станции, трубку снимает бухгалтер. Алексей сообщает о том, что по пути в отряд перевернулась машина.
Первый вопрос руководства:
- Спирт был в этой машине?
- Нет. В другой.
Облегчённый вздох с той стороны.
- А люди? Люди живы?
Люди были живы. Через несколько дней зажили царапины, пожелтел огромный синяк на моём левом плече, была куплена в совхозной автобазе и поставлена целая кабина. Начался сезон.
   В «командирском» домике нас живёт четверо: начальник отряда доктор Лёша, второй врач Ермек, паразитолог Морозов и, по выходным, я – зоолог. У нас не бывает скучно. Паразитолог по стариковски рано ложится в постель с книгой. В молодом докторе Ермеке кипит энергия и булькает спирт.
В коридоре лежит самодельная, оставленная предыдущим зоологом штанга. Голосом спортивного комментатора Ермек объявляет свой выход на помост.
- К штанге подходит молодой, подающий надежды тяжелоатлет Ермек Алимходжаев! Он неторопливо посыпает руки тальком, берётся за гриф штанги! Посмотрите, как напряжены его мышцы! Рывок! Толчок! Вес взят!
   Штанга с грохотом падает на фанерный пол коридора. Из комнаты, тоже с грохотом, в семейных трусах и майке вылетает паразитолог. Он хватает спортивный снаряд одной рукой, выскакивает на улицу и, раскрутив штангу, запускает её через забор.
- Я с таким как ты, Юлий Андреич, всю жизнь бороться буду! - говорит подающий надежды доктор - тяжелоатлет и скрывается в своей комнате.
     Сезон был напряженным. Чуму выделяли от грызунов и блох почти на каждой точке. Вокруг посёлков и зимовок проводили дустацию нор, раскладывали отравленную приманку в складах и жилых помещениях. Чтобы установить границы эпизоотии, было решено выехать на неделю с зоогруппой в урочище Бескепе (Пять землянок).  Это был незабываемый выезд.
    Урочище находится в центре пустыни. Добраться туда можно только на вездеходах и тракторах.  На маршрутах я неоднократно встречал редких в Муюнкумах джейранов, а однажды, в бинокль видел куланов – практически исчезнувших диких ослов.Мне везло. Чума была обнаружена и здесь. Благодаря этому мы пробыли на Бескепе две недели и я сполна насладился природой пустыни. Побывал и в местах описанных Чингизом Айтматовым, на чуротных озёрах, вокруг которых конопля стоит, как джунгли на Амазонке. В этом раю анашистов действительно можно заблудиться.
    Ещё много раз приезжал я в Кумузек. Много раз выезжал в пески, где всё уже было понятно и знакомо. Вон там, за поворотом, будет колодец, там сохранилась насыпь узкоколейки, построенной пленными японцами. Там, на равнине видны холмики их могил. А вот здесь в начале того сезона появился новый ориентир – мятая кабина ГАЗ-66. Каждый раз, проезжая мимо, я снимаю перед ней свою армейскую панаму.

6.02.2010.