Как-то сразу не задалось

Как-то сразу не задалось. Нащупав в темноте на полу что-то джинсовое, я сразу понял, что вещь не моя, но все равно попытался ее надеть. С огромным трудом натянув одну штанину, я принялся за вторую, и лишь треск разорванной ткани заставил затуманенный похмельем мозг принять первое здравое решение - включить свет.

Джинсы действительно оказались чужими. И женскими. Присутствие женщины подтвердил тяжелый стон с дивана. Голое, слегка полноватое тело ангела выползло из под одеяла, застав меня таким же нагим, но в одной штанине.

- Да выключи ты этот... Ты что сделал с моими джинсами?!

Из дальнейшей десятиминутной тирады удалось выяснить следующее: я - редкостный козел, а она - осталась без штанов. Положение обострялось тем, что квартира принадлежала мне (приятное открытие), а она не собиралась здесь оставаться.

- Ну, возьми мои на время...

Разговаривать с ангелами без штанов по утрам - совсем не мужское занятие. Дама окончательно распалилась и всего в пару миллиардов слов объяснила, что не собирается таскать на себе чужие шмотки, тем более - кобелиные. Глядя на ее раскрасневшиеся щеки и груди, сразу захотелось пива и секса, но перевести разговор в нужное русло не получилось:

- Широковаты конечно, но на твоей-то попе должны удержаться. 

Тут же выяснилось, что я только что назвал ее толстой. По крайней мере показалось, что именно эту мысль ангел пытался донести, напрягая во всю мощь свои голосовые связки. Последнее запомнилось особенно:

-... и если я такая, то ты - худощавая тухлая селедка!

Ей вообще нравились гастрономические сравнения - червивый кусок мяса, сморщенный стручок, полуфабрикат недоношенный. Красиво. Даже интеллектуально. Но всё равно, лучше бы скунсом назвала, они хоть живые.

Пришлось вместо секса лезть в шкаф в поисках одежды. Искреннего желания помочь не было, скорее наоборот - хотелось увидеть ангела, одолеваемого бесом безысходности, но с другой стороны - утренний визг постепенно начинал раздражать. 

На единственной вешалке неожиданно обнаружились чьи-то черные женские брюки. Видимо, Маринка забыла две недели назад, когда съезжала от "мерзкого мужиченки, который до сих пор пытается спасти мир вместо того, чтобы нормально и по-человечески жить".

Молча отдав брюки, я ушел курить на кухню. Всё то время, что я разглядывал бутылки в углу и философствовал на тему, можно ли прикончить такое количество спиртного за одну ночь, из комнаты доносилось старательное фырчание. Оно и понятно, Маринка была ослепительно стройной, не каждому ребенку ее гардероб под силу, а тут - целый ангел.

По возвращению в комнату обнаружилось, что процесс вышел на финишную прямую. Оставалось всего ничего - застегнуть пуговицу, не порвав при этом лосины, на брюки это было уже не похоже.

- Смотри, сама по швам не разойдись...

Вспотевший от напряжения и натуги ангел стремительно перешел на ультразвук. До этого волшебного мгновения я успел услышать:

- У твоих ****ей ноги - как сосиски...

Черт. Абсолютно каждая женщина, которая побывала в этой квартире, никогда не забывала назвать своих предшественниц ****ьми. Видимо, это какой-то древний ритуал, недоступный пониманию мужчины. А Маринка перед уходом и будущих накрыла:

- И передай ****ям, с которыми будешь развлекаться, что мне их жаль!

И я ведь передал. В тот же день вывел из балончика на всю стену - "Ей вас жаль". Оценит ли, если узнает?

Через некоторое время ангел устал верещать, взял денег на такси и собрался наконец уходить. Выйдя на лестницу, она обернулась и сказала:

- У меня было много парней, но чтобы столько раз облажаться за одно утро...

Вместо ответа я хлопнул ее по попе и захлопнул дверь. Она что-то с той стороны проорала, но мне было плевать. Личная неприязнь - не повод не прикасаться к прекрасному.

Днем, как всегда неожиданно, закончились пиво и трава. Я выбросил рваные джинсы в окно. А вечером позвонила Маринка и потребовала вернуть ей брюки. Я ответил, что это слишком примитивный способ вернуться и повесил трубку. Телефон не смолкал еще час. Пива и травы по-прежнему не было.

Как-то сразу не задалось.