Жрачка

             Глажу себя по голове, приговаривая: «умница, Любочка», слушая откровения подружки.
       - Представляешь, пришла сегодня за жрачкой, а там опять скандал, твой знакомый Гришка спёр у одной бабы её коробки. Она, дура, повесила кулёк с коробками на ветку дерева, он и спёр. Бабы видели. А эта женщина больная, ну, даун, понимаешь. Стоит, плачет. Я спросила, чего, мол, плачешь, а она и говорит, что коробки спёрли, а у неё же первый номер, а жрачку не дают, нет коробок, куда ложить… Все получают, а она стоит и плачет. А она с семи утра ждёт. Она же Даун. Я ей дала одну лишнюю коробку из-под мороженого, помнишь, ты мне принесла.
         Когда Жанна устроилась на пункт получения бесплатного питания, она всё звала меня с собой.
      - Ну, чего ты не хочешь? У тебя же денег нету. Чем плохо, бывает, и курочку дают, и рыбу, иногда сырые синенькие дают, кукурузу… будем вместе ходить
      - Нет, это не по мне…
          Не объяснять же ей, что это  означало бы опуститься на самую нижнюю ступеньку социальной лестницы. Не-ет. Ох, как я оказалась права. Вот и глажу себя по головке, приговаривая: «умница, Любочка». Ведь почти каждый день новый скандал или интересная  история со «жрачкой». Пойти туда в первый раз нужно в девять часов утра, получить номерок или талон с номером. Та женщина с болезнью Дауна сидела там с семи утра до 12 часов, когда уже выдают продукты. Некоторые уходят домой, получив номерок. А потом возвращаются, в 12 часов и начинается:
       - Представляешь, пришли две негры-тётки и лезут без очереди. Люди стали на них кричать, так вышел хозяин, раввин он или кто его знает, он отпустил им продукты с другого крыльца. А мы должны стоять! А недавно давали маленькие шоколадки, так у кого-то семья четыре человека, им дали четыре штуки, а кому-то вообще досталась только одна шоколадка. Вот. А твой знакомый Гришка один раз послал меня матом, когда я попросила газету, а когда я сказала, что для тебя, так он теперь сам подходит и даёт. Слушай! Возьми себе немного риса, мне столько не надо, мне ещё  одна женщина свой рис отдала.
        - Нет, не надо мне. Я же один раз взяла, так он горький, каким-то прогорклым жиром заправлен. Нет, я без этого обойдусь.
        - И что делать? Так они варят, иногда почти сырой,  даже тарахтит по коробке, а бывает и горький. Даже мои собаки не хотят его есть, хоть я и подмешиваю собачьи консервы. А вчера, ты слышишь, мой, зараза, пришёл пьяный и дружка с собой привёл. Пока я собак вывела, он же ничего не хочет делать… Я жрачку тащу, с собаками гуляю, а он сел с этим дружком и всё спороли! Вот. Представляешь. Ничего мне не оставили, всё спороли до капельки, а там и курочка была и вермишель хорошая…
        - А где это, близко от твоего дома?
        - Какой там близко, почти у самого банка, я два раза хожу, первый раз за номерком, а потом в половине двенадцатого. А он же ничего не делает, не работал две недели после Нового года, а теперь пошёл. А я же ему деньги не могу дать, вот недавно попросила его выкупить моё лекарство, пошёл, жду, жду, а его всё нет, нет. А потом пришёл без лекарства. А деньги пропил все с ханыгами. Пошли в банк, а там нет ничего, кассирша русская нам говорит, чтобы взяли ссуду, вот, взяла две тысячи, надо долги отдать. Тебе занесла двадцатник, в магазине долг отдать нужно. Нужно пенсию из России оформлять, а  сын мой не приходит, тогда является, когда ему деньги нужны…
     Вот и живи, как хочешь, Любашка.