Паленая бобочка

   Какая там песня?! Мы встретились случайно и странно. Он работал маркером на русском бильярде и по выходным, развлекаясь, «выбивал» доп.бабки из друзей-клиентов, на пиво. Я не был тогда друг, да и на бильярде не очень, а на «русском» вообще никак. Впрочем, и сейчас…
   Пережидая ночь разведенных мостов, я ставил не пиво, а бесконечное мартини, которое, кстати, сам и дул под присочиненные тут же романтичные «ужастики» из прошлого, быть может,  собственного. Слушатели… Они были напугано-счастливы и без «шнапса», и без моих побасенок. Они…Он и Она. Она? Кто Она? Ему? Невеста? Жена? Она казалась характерной коммерсанткой, в некоммерческом смысле. Извне рекламного ролика. Моделью, но живой. В тенях и свете от лампы над зеленью сукна столешницы и бордюров под «mahogany» законченная совершенность ее в интерьере мне чертовски отцовски польстила. Гармоничное сочетание изящной кисти и рукоятки кия. Манжетки итальянской сорочки, с мужскими запонками. Заколка в «тему». Галстук – косынка. Брючный костюм в обтяжку, и жакетка под срез…. Наклон над столом, сама поза ее….  Ах, ты развратник! - себе, себе, конечно! Опять. В дым. Я хотел, было, почудить с сексуальной молодежью, да осекся, увидев горящие глаза, взгляд Его к Ней, тот особый взгляд раненного зверя, взгляд внутрь, взгляд в бездну. Кажется, он не заметил подглядки?! Нет? Не знаю.  Я плеснул в зеркало – мартини:  Шутка, господа, шутка! Импровиз  к декламации.  Какой я герой – любовник?! Христос с Вами!  Мое амплуа – падре. И действительно, в отсутствие острой конкуренции, со временем, я им стал.  Незаметно. Как домашние тапочки, я грел всех, кто находил в углу обувной полки завалявшегося меня (или уже нас?). Но больше грелся сам. Я почувствовал себя чуже-родненьким дедушкой-морозом под фикусом вместо елки. И прижился, подтаяв. Из той лужицы поливали фикус, он рос и все радовались.
   В наших семейных расставаниях-встречах, однажды, Она вдруг спросила, в упор, беззащитно по детски-взросло: - Удочери меня?!...
   - Да…уж. С листа…
   Кто я теперь кому, когда Она бросила терзаться в «домострое»? Когда ушла к какому-то мифическому  любовнику, с которым не живет по причине занятости обоих таки собственными семьями. Все счастливы, встречаясь по зауглам, и слава богу. Как жизнь? Да просто замечательно!  А как же? Любовь – морковь? Совочки – ведрышки? Маленькие детки? На всю оставшуюся жизнь? Все там, в сентябре.... В песочнице. В солнечных ласках завистливо-добрых воспитательниц детсада: - Какая пара! Какие пары!
   Может быть все это я? Упившийся «Вдовы Клико». Папочка so called. Я назначил бывшего зятя своим Фин.директором и стражем. И Он согласился. Но только на время Дела. В часах же Потех Он оставлял меня на растерзание нимфам и уходил в воспоминания, стуча по шарам в одиночестве в соседних бильярдных залах…
    Знак времени – Эй! Какая там любовь?! … Он… Я… Оне… Эта история не кончилась, потому, что мы все еще здесь.
   А бобочка? О-о-о…Вы хотите заработать за пару минут двадцать штук баксов, просто так, не дернувшись? – Спросите моего Фина. Или ходите в баню…после нас.
   Бобочку, с емким незаметным нутром, подарила мне Она. Super cotton – ветряк. Если б я еще что-то понимал в моде, кроме карманов. Я забывал super бобку там и сям, пустую и набитую документами.  А в последний раз на самом деле – в, не помню какой, бане,  с парой пачек соток «зелени» внутри, как раз на те двадцать. Не спите, друзья. Мойтесь чаще.