Гомеостаз

«Современная медицина выяснила - две почки это вообще вредно. Лишнюю будут удалять сразу после рождения. Смеёшься? Смейся, с таким темпом жизни, вообще до сорока не доживёшь.  А я собираюсь умереть молодым, получить весь сок от жизни, всю яркость, не быть при этом ни чем не обременённым, не дожидаться угасания. Эгоистично? Да пусть всё катится к чертям. Родители, да… Не больно то они обо мне и думали. Варили маленькому овсяную кашку, иногда колотили, редко, правда, в основном они увлекались своим занятием… Им было пофиг. Будущее? Да кому нужно твоё будущее. Всегда это повторение. Ничего нового, меняются лишь декорации, всегда жили, сейчас живут. Лучше, хуже, неважно, всегда бессмысленно. Цель, развитие? Ты на себя посмотри, представитель развития, кем ты станешь, нарастишь жопу, заведёшь жену, что бы постоянно на тебя орала, будешь думать о том, как прокрутиться, и что бы жене на шубку, и что бы на дачку с водочкой, а в свободное время будешь сидеть у телевизора и зыркать футбол. Да, возможно доживёшь до старости, возможно внуков увидишь. И что с того? Радость большая?  Мда… Каждому своё. А по мне лучше уж продать почку, оторваться на сто, а там пусть всё катится в тартарары, в гиену огненную. Да ты не думай, что это совсем плохо, я тут думал вообще с жизнью кончать, так то. А потом эта мысль пришла, поди, лучше».
Так размышлял Крышанов,  повинуясь скорее инерции, чем необходимости. Ривка сделала инъекцию, сказав: «Так надо перед наркозом». Сознание спутывалось, спотыкалось. Его везли на тележке в операционную. Лампы дневного света проплывали сверху. Раздались лязгающие двери открывающегося лифта. «Как в России» - подумал он.
Всё началось три месяца назад в Москве. Рыская по интернету, он нашёл объявление о покупки почки от восьмидесяти до ста тысяч долларов. Сначала это не привлекло его внимание. Но сумма крутилась в голове, день за днём цифры становились ярче. Что для этого, нужно, да всего ничего, отдать орган, без которого можно запросто прожить. Из сети он узнал, что отсутствие почки не влияет на продолжительность жизни. А сумма приличная, которая позволит купить однокомнатную квартиру. Там можно жить самому как хочется или сдавать. Ведь плата в тысячу долларов – это неплохая зарплата в Москве, при этом не надо ничего особенного делать. За год можно купить машину, в следующий год продать, добавить ещё и купить тачку получше. Если будет не лень – можно попробовать заняться бизнесом. И всё это за даром, ведь если случится с почками беда - процесс разрушения настолько стремителен, что остановить его вовремя одна почка или две – зачастую не удаётся. Пишут, что будешь чаще болеть гриппом, но это просто ерунда, тем более, меньше стрессов, меньше болезней.
С одним знакомым, за банкой дешёвого коктейля он заговорил об этом:
- Да ты чего, с ума сошёл, собственное тело за бабки продавать, да ты конченный, ты будешь хуже проститутки. Мясо!
Некоторые просто насмехались, говорили про удел молдаван. Быстро Крышанов понял - обсуждать эту тему с кем-то не стоит. Что нужно сделать, так это нужно найти нужных людей. В России пересаживать органы чужому человеку при жизни оказалось незаконно. Один раз он вышел на посредников. Решив подстраховаться, он купил на царицынском рынке мобильный, числящейся непонятно за кем. После непродолжительных переговоров была назначена встреча недалеко от Павелецкого вокзала. Женщина приятным голосом говорила не волноваться. Проявленное через чур радушие, заставило его насторожиться. Поэтому он солгал, когда описывал себя. На встречу он пришёл за час. Взял пиво и беляш в одной из тошниловок. За окном бурлила толпа. Приезжие грузили в трамвай баулы. На апельсиновом порше перехватывая руль одной рукой подъезжала к офисам платиновая блондинка. Губы её без остановки шевелились, как у заводной игрушки.
В назначенное время подъехал чёрный лендкрузер. От туда вышли двое крепких бритых ребят, одинаковых как двое из ларца. За ними вышла женщина, одетая безвкусно пышно, с цепочками и большими серьгами, будто мамочка из притона. Оглядевшись вокруг она начала звонить. Крышанов почувствовал вибрацию мобильного в джинсах. Сунув руку в карман, он отключил телефон.
В результате общения на медицинских форумах и сайтах у него появился номер израильского телефона Абрама Кафки, представившегося врачом. Он предложил сделать анализы и отправить результаты по факсу,  мягко попросив не «химичить», потому что в Израиле это всё станет ясным.
Крышанов за два дня получил результаты из частной поликлиники. Результаты он отправил с дядиного замызганного факса. Абрам сказал, что позвонит. Через неделю раздался звонок  под вечер, нашёлся подходящий реципиент.  Всё оказалось проще простого, купить билет, сделать двухнедельную визу.
Одолжив денег у знакомых, он поехал «отдыхать». Именно так посоветовал сказать доктор Кафка, что бы не было лишних вопросов, потому что если о цели его поездки узнают власти, из страны его не выпустят, будет много проблем.
Самолёт с синем хвостом, разрисованным звёздами Давида в современном стиле, оторвался от исчирканной чёрными линиями взлётной полосы Домодедова. При развороте Крышанов почувствовал момент невесомости. Ему стало страшно, захотелось бросить дурацкую затею. Но самолёт скоро выровнялся, стало так, же хорошо как на твёрдой земле. Отхлебнув виски из дьюти фри Крышанов улыбнулся загорелой стюардессе в красном кашне.
В аэропорту его ждали. Абрам Кафка оказался маленьким пухловатым человеком с седыми волосами. Они сели в белую тойту камри поехали по залитым солнцем улицам Телль-Авива. Абрам сразу перешёл к делу и сообщил, что реципиент умер, и если он хочет до сих пор быть донором, то цена будет другая, не восемьдесят, а сорок пять.
«Это дорого, поверь мне, очень хорошая цена, другой бы тебе дал бы не больше десяти».
Крышанов был в бешенстве, долго спорил и ругался. «Значит так, - Абрам остановился у маленького отельчика, - никто здесь тебя уговаривать не будет, не хочешь не надо, даю тебе день на раздумье». 
Наступил вечер, народу на улицах прибавилось. Откуда-то донёсся звук виолончели. На противоположной стороне улицы обнималась влюблённая парочка. Крышанов почувствовал себя несчастным и одиноким. Он не спал всю ночь, пил водку и смотрел старый советский фильм про колхоз с еврейскими титрами. «Да будь что будет!».
В два часа дня, выблевав накопившуюся желчь в унитаз он набрал номер Абрама.
Хриплым голосом он сказал: «Слушай Кафка ты грёбанный, мастер сюрреализма, а не пойти тебе в жопу на хер?». «Молодой человек, я понимаю ваше э-э-э недовольство, но вы тоже меня поймите, я деньги из ящика не беру, всё зависит от того, сколько готов дать клиент. Что вы думаете, что вы один донор. Да тут на пересадку со всего мира приезжают. И кстати, зря вы не согласились вчера, всё, клиент уплыл, я не знаю сколько вам, теперь, ждать, смею предположить, что вы вернётесь в союз ни с чем».
 «Слушай дорогой, я всё понял, очень жаль у меня хорошая почка, очень хорошая, ха-ха-ха».
Крышанова выворачивало, хотелось пить. Из крана в ванной упала скупая капля воды. «Придётся выползать из норы». На улице стояла жуткая жара. Будто пальцами она охватывала, пыталась придавить к земле. В ногах была слабость.
Кондиционер вовсю колотил в супермаркете, было приятно. Кладя воду в тележку он  с удивлением увидел водку «Столичная», взял в руки и начал разглядывать этикетку.
«Прибалты делают», - послышался голос. Он обернулся и увидел женщину под пятьдесят одетую в бесформенные штаны и зелёненький пиджачок. «Видно вы недавно приехали».
«Да, вчера».
«Судя по виду вам тут не слишком веселело».
«Не весело, слушайте, чего вам от меня надо?».
«Да, в общем - ничего, лучше эту водку не брать, возьмите вот эту» - она взяла с нижней полки бутылку. Столичную лучше вообще не пить, не знаю, что там наливают, я лично знаю двоих людей, у которых почки серьёзно повредились от этого.
«Ага! Почки! При чём тут почки!»
«Да вы успокойтесь, я вас не агитирую, ваше здоровье вот и делайте с ним что хотите, почки в первую очередь страдают от токсического отравления. Вообще это один из самых уязвимых органов. При расщепление алкоголя печенью вырабатываются токсины, которые оседают в почках. Начинаются сбои в работе. Вот кстати и ваше отёкшее лицо – свидетельство того, что почки перегружены».
«Да все за одно. Из одной лавочки!».
«Никакая не лавочка, я работаю медицинском центре Ихилов.
«Да, да, там и Кафка работает!»
«Кафка?....»

Ривка, родилась в Таганроге, в городе все друг друга знали. Летом жарило солнце, летали по магазинам мухи. Был театр, в котором скучные актёры казалось, готовы были бросить всё прямо во время спектакля и разойтись по домам. В театр работал её муж, театральный режиссёр Абам Кафка. Фамилия известного немецкоязычного писателя не оставила след оригинальности на Абраме. Его призвание было работать бухгалтером, но родители посчитали, что Абраша должен пойти по стопам семьи и стать творческим работником. Кафка не сопротивлялся. Он закончил ростовский институт с красным дипломом и устроился работать в Таганроге по протекции. Человеком он был скучным, не симпатичным, с пухлым лицом и короткими руками. Ещё в молодости он стал лысеть. Родители Ривки посчитали тем не менее брак с Кафкой – идеальной партией. Ривка не сопротивлялась. Она работала экскурсоводом в музее Чехова. Посетителями в основном были пионеры из местных школ.
Застойная жизнь Ривки и Абрама, тянулась бы неопределённо долго, если бы не начался массовый исход друзей и родственников Израиль. Все ехали и Кафки поехали тоже.
По приезду оказалось, что профессии, освоенные в союзе не нужны молодому государству. Ривка поступила в медицинский колледж и стала медсестрой. Абраша же пережил душевный кризис и переосмысление своей жизни. Он, наконец, понял, что его призвание – умножать богатство. Пробудившийся от дрёмы взгляд заметил бурное развитие медицины. Поварившись на торговле медикаментами, он быстро понял - торговля человеческими запчастями золотая жила. Была организованна массовая поставка печени и почек из Пакистана и Индии. Он заработал свой первый миллион, сначала шекелей, потом, долларов. На деньги он открыл автосалон в Тель-Авиве. Через пять лет поставщики обнаружили крупные махинации Абраши и перекрыли кислород. Абарше пришлось вернутся к органом. Богатые клиенты – были в основном белыми из богатых стран. Кафка обратил свой взор на СНГ – материал одинаковой расы лучше приживался и организовал туристическое агентство, ничем кроме Израильских туров оно не занималось, курортные и паломнические поездки были прикрытием для отправки доноров.
По началу, чтобы создать репутацию халявы и быстрых денег он платил донорам полную стоимость за почку  в  сто тысяч. К нему полетели сёлам и семьями. Потом он снизил цену до восьмидесяти, но поток желающих не переставал иссякать. С каждым месяцем он платил всё меньше, пока дело не дошло до десяти тысяч. На этой цене он и остановился, а почки всё поступали и поступали. Продавал он почку  в зависимости от ситуации и клиента за сто пятьдесят – триста тысяч долларов.
Когда Крышанов неожиданно позвонил ему, минуя посредников, он сильно испугался. «Сейчас будет ФСБ трясти деньги». Шло время. Абрам пробил Крышанова и немного успокоился. Одним тихим вечером, когда огненный шар быстро катился за горизонт, окрашивая пляж в мягкий розоватый пастельный цвет, под ласковый шум прибоя неожиданное простое и выгодное решение блестнуло в голове как лезвие скальпеля: «А что если зарезать его на столе».
«Это я  Кафка, и больше никто с такой фамилией не работает в клинике».
« А Абрам Кафка не знаком?», - у Ривки поднялись брови.
«Так зовут моего мужа»
«Ха-ха-ха, хорошенькое место!»