Бремя власти

Василий был интеллигентным котом. И, увы, кастрированным.  Впрочем, где-то в глубине души он осознавал, что два этих понятия неразрывно связаны, и не очень расстраивался. Пусть ему не знакомы отчаянные прогулки по скользким весенним крышам, пусть сладостно-противный мяв никогда не разрывал его легкие, а напряженный жесткий хвост случайной подруги не терся о его живот, пусть!  Зато он умеет читать, любит смотреть телевизор, особенно мультики про Тома и Джерри и канал «Культура», и даже сочиняет легкую любовную лирику.
Вот и сейчас, ночью, на даче у подруги хозяйки он не спал, а создавал стихотворное эссе «Прекрасной Кошке» и мучительно пытался отыскать комплимент, рифмующийся со словом «печенка».  Внезапно прямо перед его носом возникло маленькое пушистое существо с зажатым в передних лапках крошечным листком бумаги, исписанным убористым подчерком.
Существо деликатно откашлялось.
- Кто вы, неизвестный друг? – Любезно улыбнулся существу Василий. – Хомячок?
- Что вы, Ваше превосходительство! – с легкой укоризной ответило существо. – Мыши мы.  Неужто, не признали?
- Мыши? – переспросил Василий недоверчиво. Его знакомство с мышами ограничивалось просмотром соответствующего мультсериала, и на Джерри ночной гость был совершенно не похож. Однако, будучи существом деликатным и вежливым, Василий предпочел не спорить. – Да, и чем могу служить?
- Пришел поздравить вас со вступлением в должность и, чисто формально, разумеется, ознакомить со списком обязанностей.
- Обязанностей? – Василию это слово очень не нравилось. – Что вы имеете в виду, любезнейший?
- А вот, извольте сами прочитать, Вашство! – крошечный листочек оказался прямо перед Васиным носом.
Василий напрягся, прищурился и стал с трудом читать написанный старинными буквами архаичный текст: «…. а также надлежит Коту-Губернатору излавливать не менее двух мышей в день с последующей их экзекуцией и съедением. Следует избегать непубличной или неоправданно короткой экзекуции, а также недоедения или отпускания мышей после экзекуции живыми и несъеденными…….»
- Что за гадость вы мне тут подсовываете, любезнейший? – Василий чуть не задохнулся от возмущения. – Я вообще ем только куриную печенку и, иногда, Вискос! И во всяких варварских обрядах участвовать не намерен! И уж если я губернатор, то вот вам мой первый и последний указ: живите свободно и счастливо!
- Рады бы, Вашство, - закивала крохотной головкой мышь. – Да не получается. Теряет народец страх божий, плодиться начинает немерянно, безобразничать, гадить кругом, еду почем зря портить, а от этого - болезни, мор, глад и мерзость запустения! Вот и выходит, что без известного кровопускания жизнь наша никак не складывается!
- Мдаа, - протянул Васька, - проблема! Ну, раз так, раз без варварства вам жизни нет, так сами и справляйтесь. Выберите мышь позлее да посообразительней, дайте ей помощников, сколько надо, и пусть они сами этими вашими кровопусканиями и занимаются!
- Вашство! – восторженно заверещала мышь. – Видно птицу по полету! Ум, умище-то государственный! Но – не годные мы сами решать. Пробовали, не раз пробовали. И мышь позлее сама находилась и помощники сыскивались, и экзекуции на лад шли, но вот только, то мышь эта со временем зверела, то помощников набегало сверх меры, а в итоге – жестокость и тирания, недовольство народных масс, мышиный бунт, бессмысленный и беспощадный, и, как результат, опять-таки мерзость запустения. Так что нельзя нам никак без вас, Вашство! Не побрезгуйте, вступите в должность!
- Боюсь, любезнейший, что ничем не могу вам помочь, - холодно протянул Василий. – Сочувствую, но, увы, не имею возможности и личного расположения. Всего наилучшего!
- Хм, Вашство, прошу простить, но вынужден настаивать, - не менее холодно ответила мышь. – Во избежание вами серьезных неприятностей.
- Ну-ка, ну-ка, каких именно? – ухмыльнулся во весь зубастый рот Василий. – Очень интересно!
- Как каких? Народец-то, сами понимаете, сволочь. Одну силу только и уважает. В миску вам, извиняюсь, нагадить может, за хвост укусить, -  осторожно промолвила мышь.
- Что вы говорите? – Еще шире улыбнулся Василий. – Спасибо за предупреждение. Буду следить за миской. А теперь, прошу простить, но – устал с дороги. Хочу спать. Доброй ночи!
- Вашство, ну Вашство, - заверещала мышь. – Ну как же так? Ну извольте, явите милость!
Василий ответил деланным сопением.
- Ах так? – мышиный голос прямо-таки зазвенел. – Тогда - вот так!!
Резкая боль пронзила Васькин нос. Он вскочил, очумело вытращил слезящиеся глаза, и увидел прямо перед собой  своего собеседника с закрытыми глазами и широко раскинутыми лапами. В каждой из лапок у того было по пучку длинных белых волосинок – его, Васькиных, драгоценных усов!
- Ах ты! – когтистая лапа сама собой сделала бросок и вонзилась когтями в серое тельце.
Господи, мягкое какое, - подумал Васька, борясь с подступающей к горлу тошнотой.
- Хорошо, Вашство, очень хорошо, - прохрипела мышь, не открывая глаз. – Только не забудьте: не сразу, а после продолжительной…. публичной…. экзекуции!