Отрывок не моей жизни...

Была оттепель. А он всё ещё жил. Жил тем, что играл чужими печалями и бедами. Он любил дотрагиваться своими скользкими пальцами до людских, тёплых сердец. Он сжимал их, словно маленькие горошенки. Сердца холодели и умирали. Смерть, думал он, нет ничего прекрасней для тех, кто устал сражаться, кому не хватило сил быть живым и счастливым, а может не счастным и больным, но всё - таки живым.
Однажды он услышал зов, зов исходил от маленького, дрожащего сердечка. Оно бешено колотилось, как часики (тук -тук -тук). 90 ударов в минуту или больше. Он никогда не считал те удары, которые вот -вот должны оборваться. Нет, он не был трусом, который сжимает - эти серые пальцы в кулак и убегает прочь. Он, всегда, смотрел, как жертва издаёт последний стук сердца и ждал ровно, не отходя, 3 минуты 33 секунды. Ему, казалось, что - этого хватает, чтобы отнять жизнь взрослому, младенцу, юноше, старушке, женщине. Он был горд своим ремеслом. И называл себя наблюдателем. Нет, не убийцей сердец, не смертью, а наблюдателем.
Привычкам он не изменял. Наблюдатель был слишком стар для новых вариаций. Амнезия...поробощала его, он стал забывать имена жертв уже давно с 1750 года. Но толстеный блакнот был всегда рядом. Самая старая запись дотирывалась 1420 годом. Ренессанс - ему нравилась эта эпоха. Эпоха его молодости, силы и господства. Конечно, он помнит свою первую жертву.
Италия. Да, кажется, Венеция.
Амнезия...
Его звали Джордано Пьертеки. Он сидел, скучая и изредко поглядывал на проплывающие гондолы. Наблюдатель подошёл тихо, волны слегка покачивались, в воздухе запахло гнилью, чуть больше, чем пахли воды Венеции. Он присел рядом и провёл своей серой и холодной рукой, ещё с упругой кожей, по волосам юноши. Голова Пьертеки закружилась, юноша хотел подняться на ноги, но рука Наблюдателя крепко сжимала его запястье. Он почувствовал лишь лёгкое онимение конечностье. Через время, резкую боль в области груди. А,затем, быструю смерть. Сердце сжалось - это пальцы Наблюдателя, играли его жизнью. Джордано издал последний вздох. 3 минуты 30 секунд, 3 минуты 31 секунда, 3 минуты 32 секунды, 3 минуты 33 секунды...да, старые привычки, усмехнулся Наблюдатель, от них не избавишься.
Он расжал свои триумфальные пальцы и обмякшее тело Пьертеки, скользнуло в воду. Течение подхвотило его, а затем потащило на дно.
Наблюдатель любил тихие, лёгкие смерти. Он не призновал насилие. Пусть я и убийца, думал он, но уж точно не маньяк. Думал и гордился. Ведь, прошлый Наблюдатель любил муки и был жаден до насилия. Его липкие пальцы нетолько несли смерть, но и нагоняли ужас. Пускай моя рука, размышлял он, будет лёгкой, хотя и смертоностной.
Ах, да, я совсем забыл, встрепинулся Наблюдатель. Маленькое сердце, оно звало меня. Он подошёл неслышно к калыбельки младенца и хотел уже протянуть свои мерзкие щупальца к крохотному сердечку. Как, вдруг, его внимание привлекла женщина, которая сидела за столом и пила прозрачную жидкость из грязного, гранённого стакана. Водка, понял Наблюдатель. Он не стал её прирывать. Младенец всё ещё надрывался. Он был завёрнут в старую и серую простынь. Ребёнок просил есть, но мать не обращала на это никого внимания. Горечь охватила Наблюдателя. Он пришёл убивать малыша, лишь, потому что мать была алкоголиком. И у него, у этой крохи больше не будет шанса стать кем - то лучше, чем его призренная мать. Он присел на стул, рядом с калыбелью и начал тихо петь, ребёнок стал засыпать.
Дверь открылась, это старший сын вернулся с работы. Они начали скандалить, как всегда. Ему было 25 ей 45. Она навзрыд просила ещё одну стекляшку. Он был неприклонен. Младенец сладко спал. Ему подарили шанс, шанс быть счастливым и жить долго.
Наблюдатель знал, что сегодня закончится его господсво над жизнями, ведь он делал то, чего никогда раньше не мог. Он испытывал чувства. Жалость и любовь к младенцу. Наблюдатель смотрел на личико малыша и ронял серые, почему - то, сухие слёзы.
Пункт 789. Чувства -  досуг земных. Однажды, вкусив плод сострадания, любви, жалости. Вы станите смертным. И умрёте в этот же день.
Он помнил все пункты наизусть,пункты огромного контракта, а особенно последний, самый важный: Пункт 789.
Рука, сжала пальцы два раза и мать упала на немытый пол.
Очнулся Наблюдатель на земле в своей землянке, рядом огромный блакнот, открытый на странице 666 666. Он был слаб и ничего не помнил. Сегодня он стал смертным. Он склонил голову над записями. Зрение покидало, почти, остекленевшие глаза. Но он успел отметить 2 записи:
* Конисуэла Винсент 45 лет - сердечный приступ. Венеция 2010 год.
* Антонио Жан Сент Либретти 590 лет - сердечный приступ. Венеция 2010 год.
Была оттепель.
Он умирал не от старости, а от человечности, так и не прожив своей жизни...