Незавершенный уход. главы 4-6

Глава 4
Свадьба

    И вот наконец-то настал этот день ! Как же долго тянулись последние дни, сколько было много приготовлений. Отец Кузьма не поскупился. Гостей собралось, чуть ли не пол города. Развели огромные шатры во дворе нового дома Родомира. Тканей ушло, не меряно.  Специально по такому случаю были вскрыты практически все запасы меда, что копила их семья на протяжении двух поколений. Наверное, отец решил это сделать как бы в подтверждение своей фамилии. Древней, народной фамилии – Бродники уходящей своими корнями в дальнюю старину. Так называли лесных людей, промышлявших медом. Что и говорить шесть или семь поколений назад, перед тем как стать настоящими купцами семья Родомира промышляла тем, что собирала по лесам мед и приторговывала им на местном торжке, потом, освоившись с технологией, начали они варить вкусную и хмельную медовуху. И лишь после того, как они, окончательно освоившись, встали на твердые купеческие ноги, начала семья свою торговлю. Правда, были у них и темные моменты, которые помогли накопить капитал. Но так бывает практически у всех, кто стал сказочно богат. Сколько же прошло с тех пор времени! Кто же сочтет? Но, наверное, только сейчас, в подтверждении того, что все же  их древние предки были простые собиратели меда, отец Родомира решил, все же, оторваться на свадьбе своего старшего сына, вынесши из погребов практически все запасы хмельного своей семьи.

   Впрочем, чего не сделаешь ради любимого старшего сына. Сын был гордостью старика. Он был самой лучшей его инвестицией. Будучи полностью покорным, своему папеньке он делал все, что тот бы не пожелал - учился, осваивал семейное дело, и даже влюбился так удачно. Был радостью всей семьи. И вот, наконец, пришло время отдачи. Отделяя сына, отец решил поручить ему одно из самых важных семейных дел – торговля на восточном направлении. Именно оттуда поступал основной поток товаров для их дальнейшей перепродажи, как в Новгороде, так и для снаряжения небольших торговых кораблей на запад. Со спецификой восточного направления Родомир освоился на редкость быстро и бодро. Особенно учитывая тот факт, что гонять сами караваны по Великому Шелковому Пути ему не было никакой надобности. Все делали их наемные слуги. Примитивно говоря - он лишь вкладывал средства в поездку и получал товар. Безусловно, сама схема была намного сложнее, настолько, насколько могла быть сложной торговая схема в те древние времена, она включала множество посредников, в ней было задействованы люди из разных стран. Но, все сложности пока брал на себя отец и другие старшие из их семьи - родичи, холопы и деловые партнеры. Так что Родомиру еще предстояло многое узнать, но он не был особо заморочен этим. В конце концов, жизнь прекрасна, особенно она прекрасна, когда у тебя красивейшая невеста, много денег, роскошно обставленные хоромы и множество холопов. Такой ход мыслей любимого сына, хотя и тревожил старика, но его кротость и покорность перевешивало этот, с точки зрения, бывалого купца недостаток.
 
  Безусловно, сверстники Родомира стремились вырваться из тесного мирка их города. Купеческие дети, как правило, бредили далекими странами. Дети дружинников новыми походами. Он же не бредил ничем кроме спокойной и сытой жизни с горячее любимой женой. При этом он был настолько послушен воле родителей, что такое безразличие полностью усыпило их настороженность относительно безучастности их сына к страстным юношеским стремлениям его друзей. Впрочем, он и без особых стремлений покинуть отчий дом был всегда востребован и в компании друзей и среди родичей. Посему особого желания, что-либо поменять в своей жизни у него не было. Зачем что-то менять, если и так все хорошо, все тебя любят и всем ты нужен. А востребованность сына купца росла с каждым днем, особенно по мере его погружения в семейное дело. Ну к этому конечно же немало приложился и старик-отец. Еще с раннего детства он старался брать Родомира везде, где только мог. Это были и торговые сделки, и разные небольшие поездки по делам. Всем семейным премудростям он старался учить его сам. Учил всему, чему знал сам. А знал он немало ! Ну а чему было учить недосуг – обучили учителя. На них Кузьма тоже не поскупился. Греческому и латыни мальчика обучали монахи. Персидскому и арабскому языкам купленный на востоке раб книжник. Ух, и отвалил же за него деньжищ  тогда Бродник. Ну, дело того стоило. Наверное, во всем Новгороде не сыскать такого знающего иные языки отрока.
 
    Размышляя обо всем этом, старик Бродник сидел за роскошным столом в окружении нескольких сотен гостей. Это были родичи – близкие и дальние, деловые партнеры, друзья семейства, просто соседи…Ради такого случая лучшие люди города пожаловали на веселье. Брага лилась рекой. Изрядно захмелев, гости пускались в пляс, после опять садились за стол, веселье продолжалось без остановки. Лучшие гусляры города играли без перерыва. Молодые люди постоянно крутили хороводы посреди большого просторного зала. Так что веселье не прекращалось ни на мгновение.
 
    Старый Бродник опять погрузился в свои мысли. Впрочем, почему старый? Лет то ему не более 40. Но чувствовал он себя намного больше. Постоянная суета, купеческие дела сильно истощили Кузьму. Ритм и образ жизни тогда были крайне суровые. И хоть особые потрясения тех лет – постоянные набеги, ссоры князей за которыми порой шли истребления и порабощения, подвластных проигравшему князю людей, Кузьму не коснулись, все же постоянное напряжение погруженного в свое дело человека отложила на нем неизгладимый отпечаток. И эта свадьба, свадьба первенца была для него вожделенной наградой. Наградой за те долгие годы трудов, недосыпаний, постоянной борьбы с конкурентами. Он сделал все, что бы она состоялась. А сколько стоило трудов уломать воеводу – отца невесты. Это знал только он.

    Этот вояка долго артачился, ну или, по крайней мере, делал вид, набивал себе цену так сказать. «Ну да ничего! Мы люди не гордые, не княжеских кровей! »-думал тогда Кузьма, когда неоднократно ходил на поклон к Воеводе с подарками. Но дело того стоило. В конце концов, вояка смягчился. Он хоть и княжеского рода, но временами крайне нуждался в деньгах. После того как купец пару раз ссудил его нехилой суммой денег, он стал более сговорчив. Да и где он еще найдет своей дочери лучшего жениха? Отдать за князя, ну так век княжеский порой так недолог! Постоянные междоусобицы. А чем оканчивают свою жизнь близкие проигравшего князя  – известно всем. В лучшем случае их приютят где-то на задворках Руси, а ведь туда можно и не доехать. Сколько сгинуло таких семей - всем известно. Ну а девке что? Пойдет либо на поругание, либо в монастырь. Монастыри хоть и стали недавним новшеством, ну уже начали играть роль прибежишь для разных обездоленных, скитальцев и сирот. Конечно же, такой судьбы для своей дочки воевода не хотел. Вот и дал себя, в конце концов, уломать на этот не равный с точки зрения его сословия брак. «Ну вот и с княжеским родом породнились» - Подумал Кузьма. Теперь потомки Рюриковичами будут. – «Хотя от такого родства порой проблем больше чем пользы, особенно когда родичи ввяжутся, в какую ни будь, политическую авантюру с последующей кровавой разборкой. Проблем потом не оберешься!» Но, воевода Всеволод все же вроде поумнел. Наверное, сказалась купеческая жилка. Да и состоянием своим он был отчасти обязан Кузьме. Если бы Кузьма тогда несколько раз не выручил его – неизвестно как бы обстояли дела Воеводы сейчас. Старый купец-вояка был неоднократно на грани банкротства из-за своих военно-купеческих авантюр, и только ссуженные Кузьмой деньги, да связи, которые он умело в нужный момент применил, спасли добро воеводы от полного разорения и даже от лишения головы. Все это Всеволод оценил, выдавая дочку замуж. ну теперь как говориться – «Мир да любовь!»

   Венчание получилось на редкость пышным. И хотя главная церковь в те времена не была столь сильно украшена как в Византии, но тем не менее она ни чем не уступала Киевской. Молодые на фоне всех гостей выглядели просто великолепно. Они стояли, нежно держась за руки. Любава была хороша и румяна. Лицо Родомира тоже светилось каким-то по-особенному страстным блеском. Чувствовалось, что юноша еле сдерживает свое возбуждение от всего происходящего. И когда поп произнес «Венчается Раб Божий Рабе Божьей….», у Кузьмы, наконец, то внутри возникло чувство умиротворенной завершенности от сделанных им трудов за все эти долгие годы его тяжелой купеческой жизни. Странно, что воевода выглядел как-то странно очень напряженным. На его лице постоянно пробегала тень тревоги. Такого Кузьма за ним никогда не замечал ранее. Безусловно, будучи княжеского рода и вдобавок человеком, повидавшим виды, Всеволод был подвержен разным страстям, но такого выражения лица за ним Кузьма никогда не припоминал. Оно выглядело не просто тревожным, скорее выражало какую-то детскую безысходность вместе с едва скрываемым страхом такую не свойственную людям его типа. Впрочем, кое-как воеводе удавалось подавлять свои чувства, так что заметить их на его лице можно было только при очень внимательном всматривании. «Да! Переживает княжич! Видать думал все же для дочки лучшую партию устроить» - подумал купец, - «ну да ничего! Все перемелется!» Венчание между тем уже подходило к концу и все приглашенные стали понемногу собираться на веселье.
  Прокручивая у себя в голове эти мысли, сидел за праздничным столом, и попивал уже неизвестно какую чарку меда, купец Кузьма. На лице его было явно чувство глубокого удовлетворения, и даже непонятное волнение воеводы никак не отразилось на его настроении.

   Между тем воевода был сам не свой. Нет, конечно, свадьбой своей дочери он был доволен. Пришлось, конечно, понабивать себе цену. Все же княжеских кровей. Так что крути не верти, а брак не равный. Но, прекрасно осознавая, что время нынче тяжелое и лучшей партии для дочки ему явно не сыскать, он был весьма удовлетворен. Да и парень, Родомир ему явно нравился. Не то, что его оболтусы. Все к князю в Киев подались на службу. Конечно жизнь дружинника, пускай и не простого все равно порой довольно коротка. Но из четырех сыновей, глядишь, не все сгинут, да и потом как он мог их всех удержать при себе. Нрава они у него выдались горячего – все в мать. Жена Всеволда была пленницей - аланкой. Купленной на базаре по очень дорогой цене. По началу она у него оставалась простой рабыней наложницей, но когда она родила ему третьего сына, он решил с ней все же повенчаться. Так они и жили, до самой ее смерти. Пятые роды были очень тяжелыми. Не выжила, да и ребенок тоже. Долго горевал тогда Всеволод, все же столько лет прожили вместе, ну а потом как-то все со временем рассосалось. Хотя он часто вспоминал ее, особенно глядя, как подрастают сыновья, похожие на мать и норовом и некоторыми чертами лица. Тяжело ему было с ними расставаться, но что поделать. Таково течение жизни, ну а там как Бог даст. Может быть, все как-то перемелется, и вернуться живыми с добром, ну или там, в Киеве, найдут свое счастье.
   
    Воеводу беспокоило другое. Накануне свадьбы, когда он шел к озеру омыться, с ним произошел какой-то странный случай. День был туманный. Выехал Всеволод из своих хором, как всегда на красивом вороном жеребце, в сопровождении холопов, и по знакомой дороге направился в сторону озера. Дорога ближе к лесу начала сужаться и превращаться в тропинку. В воздухе стоял очень густой белый туман. Почти возле самого леса туман стал загустевать настолько, что воеводе показалось, что он делает один шаг за минуту. Он никак не мог достичь самого леса. Шаги все растягивались и растягивались.
     Внезапно на тропинке возник старик. Длинные спутанные космы свободно спадали ему на грудь. На груди его было множество амулетов надетых поверх холщевого белого одеяния спадающего до самых ног, которых из-под одежды совсем не было видно. В руках старец держал палку, на которую был насажен человеческий череп. Голубые глаза старца сияли такой выразительной глубиной, что Всеволод потерял дар речи. По мере приближения к старику воевода начинал входить в гнетущее оцепенение. Холопы, которые по пятам следовали за ним, почему-то полностью исчезли из вида. Тьма окутала Всеволода, и он плавно вошел в забытье.
  Очнулся он уже у озера. Его, как будто бы ничего и не произошло, по- прежнему окружали холопы. Они услужливо помогли ему сойти с лошади и направиться прямиком по направлению к воде. Состояние Всеволода было явно разбитое, как будто бы он накануне выпил не менее бадьи хмельного меда. Расспросы холопов, конечно же, ничего не прояснили. Они все как один клялись, что ни на минуту не покидали хозяина, и само собой не видели никакого старика, а все было как обычно. То есть ничего странного слуги не заметили, и это еще больше смутило и запутало Всеволода. «Чертовщина какая-то. Наде же было такому привидеться »- Подумал воевода, и сразу же, как есть плюхнулся в озеро. Свежая, холодная вода освежила его еще не старое тело.    Мысли постепенно стали собираться воедино, но память предательски никак не  хотела сообщить, что же произошло потом, когда он вплотную приблизился к старцу.
    Старец безусловно походил на волхвов, которых во множестве истребляли князья и их слуги, насаждая греческую веру во Христа. Так что представление о том кем мог бы быть, этот старик Всеволод имел. Он не был суеверен, так как старая языческая вера практически вышла из него, а новая христианская еще не прижилась настолько, что бы списать произошедшие с ним события на происки сатаны. Это было смутное переходное время на стыке 2-х религий. И хотя христианство уже практически победило и вошло в их жизнь своими обрядами и таинствами, тем не менее, евангелие народ еще знал очень плохо.
     Всеволод четко решил, что старец, безусловно, волхв, но какой-то очень необычный волхв. Он не был похож ни на одного волхва, которых видел воевода в течении всей своей жизни. А повидал он их, особенно в молодости, немало. Что-то запредельно неземное было в этом существе. И, хотя он наверняка знал, вернее, чувствовал, что между ними был разговор и разговор о чем-то очень важном - об его Воеводиной жизни, о чем-то очень нехорошем в прошлом, о будущем, и что самое поразительное, о чем-то связанном со свадьбой и его любимой единственной дочкой Любавой. Что-то должно было произойти. Что-то страшное или неприятное на этой свадьбе, но вот что? Как ни напрягался княжич, он ничего не мог вспомнить. Как будто бы разговор происходил вне сферы его теперешнего сознания. И что больше всего озадачивало его, так это то, что он полностью чувствовал разговор со старцем, но никак не мог переложить его на слова или образы и, следовательно, осмыслить. Но тот страх, который он испытал в конце - никак не покидал его.

   Всю ночь воевода проспал в бреду. Липкий от холодного пота он встал с утра, собираясь в церковь на венчание дочери. Когда холопы одевали его, он несколько раз чуть не лишился чувств, разбитость была такая, что ноги еле слушались его. Превозмогая себя – все же из древней семьи  воинов он кое-как с помощью слуг оделся и вышел на крыльцо. Любава уже была готова идти под венец – вся нарядная она сияла красотой молодостью и свежестью. Какое-то по-особенному сильное тепло исходило от нее. Воеводе немного полегчало. Видя счастливое лицо дочери, ему так же стало тепло. Спокойствие и умиротворение  хоть ненадолго, пронизало все его тело.
  - Ну что, готова дочка? Тогда пойдем! – Сказал он, приказывая слугам подавать запряженных еще с утра лошадей пар, из ноздрей которых легкой дымкой медленно поднимался вверх.
 

Глава 5
 Болезнь мальчика.

     Жара стояла невыносимая. Ребенку только что прокапали адреналин и он наконец-то уснул. Как же это тяжело лечиться, если приступы паники чередуются с  приступами астмы. И когда же вернется Сергей? Светлана, не спавшая уже почти 3-е суток, откинулась в кресле возле постели ребенка. Врач только что ушел, поставив капельницу, и теперь она, хоть ненадолго, может позволить себе задремать. Внезапно зазвонил телефон.
   – Света, я завтра вылетаю. Буду к вечеру, – Это был Сергей.
   – Ну, наконец-то! – Светлана вздохнула с облегчением. – Но ты ведь должен был вернуться только через 2 дня? Что-то произошло?
   – Я не остаюсь на торжественную часть. Ну и от совместного отдыха с коллегами  я тоже отказался. – В голосе Сергея явно промелькнула нотка недовольства. – Я тебе сейчас нужнее, Светик. Как сын ?
  – Я не знаю! Я ничего не знаю, – Светлана расплакалась. – Он под капельницей, состояние крайне тяжелое. Я не верю уже этим докторам. Они назначили кортикостероиды. Пока капают адреналин.
   – Держись, милая! Я скоро буду. – Голос Сергея был крайне удручающ.
   – Врачи сказали, что уже не знают, что и думать. Они провели самое всестороннее обследование. Они, в конце концов, решили, что тут возможно есть какой-то сильный психологический фактор. Нужен хороший психотерапевт, он должен помочь.
  – Виталию. Виталию Ивановичу звонила?
  – Он тоже где-то в отъезде и неизвестно когда будет. Возможно, придется поискать какие-то иные варианты. Я даже не знаю. Я так сильно волнуюсь. Это все то проклятое озеро! – голос Светланы переходил уже в истерику.
  – Мда. – Задумчиво ответил Сергей. – Держитесь. Я приеду, что ни будь, придумаем. Подниму всех своих знакомых, подключим все связи. Не изводи себя. Нам еще силы очень понадобятся. Ну, до свидания, милая. Мне нужно бежать, готовиться к отъезду. И закончить, наконец, этот проклятый доклад. Он последний на сегодня. Потом я полностью свободен. Я тебя крепко целую, поцелуй от меня Василька. Держитесь там! Я вас люблю!
  – До свидания. Я тебя тоже. – Светлана устало положила трубку. Истерика медленно прекращалась. Сказывалась трехдневная утомленность. Силы медленно оставляли ее и она постепенно погрузилась в глубокий и так долгожданный сон.

   Через пару часов наступила жаркая летняя ночь. Удушливый воздух заполнил собой все вокруг. Мальчик спал в липком поту, тяжело дыша и посапывая. Лицо его было бледным и выглядело сильно уставшим. Капельница уже практически закончилась. Но лекарство все еще действовало. Так уже продолжалось много дней. Виротек уже практически не помогал, ефедрин тоже. Врачи уже не знали что делать. Сделали много проб на аллергию, но практически ничего не подтвердилось. Оставалось предположить нечто психическое – возможно какое-то нервное потрясение. Это все предстояло узнать уже другим докторам, ну а пока… Пока ребенка ожидал прием кортикостероидов. Приступы удушья за последние дни стали практически непрерывными. Это не считая панических атак, которые время от времени посещали ребенка так, что его трусило в холодном поту по нескольку часов без перерыва. Возможно, масла в огонь добавлял адреналин, но без него тоже нельзя было уже снимать приступы. Вообще явно обозначился замкнутый круг.
Прогноз получился явно удручающим. Нужно было как можно быстрее искать нормального психотерапевта и в процессе поиска оного срочно переходить на гормоны. Между тем утомленный болезнью мальчик продолжал спать.
 
   Это был обычный десятилетний ребенок. Впрочем, обычным он был лет до семи, именно до того злосчастного происшествия на озере. Был как все дети, его сверстники, хотя и более задумчивым и слегка грустноватым ребенком. Но, эти небольшие отличия практически не проявлялись. Ведь, в конце концов, нет двух совершенно одинаковых детей. Каждый ребенок по-своему неповторим. Ну а задумчивость и легкая грусть Василька воспринималась его родителями как проявление серьезности. Мальчиком он был послушным, шалил в  меру. Ну а как пошел в первый класс, то стал одним из самых лучших. Все схватывал на лету. Особенно любил литературу и сказки. Так что повода для беспокойств не было никакого. Все изменилось после того злосчастного и крайне непонятного происшествия на озере.

   Ребенка как подменили. Задумчивость переросла в замкнутость. Настроение его было практически все время подавленным. Со сверстниками он контактировал очень мало. И хотя по-прежнему учился он неплохо, все учителя были крайне удивлены переменой происшедшей с мальчиком. Обследование школьным психологом ничего особого не выявило. Мальчик стал крайне замкнут и не раскрывался в личном общении ни с кем. Какая то сильная тоска по чему-то очень далекому, запредельному и давно потерянному, но такому сладкому и родному, заполонило все его существо. Он жил в своем маленьком мирке, куда не пускал никого. Окружающую действительность мальчик начал воспринимать как крайне чуждую ему и враждебную. Его постоянно преследовало чувство, что где-то там, очень давно, у него было нечто такое сладкое и неземное, чего он так хотел и потерял в одночасье. Там его ждали и любили. Но это было просто ощущение, которое он не мог сформулировать словами. И лишь по ночам ему снились давние времена, танцы под звуки гуслей, хороводы вокруг костра. Он зачитывался старинными русскими сказками и стихами. 
  Временами его поколачивали сверстники, видя его странность и нелюдимость. Так не злобно, но весьма ощутимо. Ибо дети не любят когда среди них есть кто-то, кто не вписывается в общий коллектив и ведет себя не так как все. Василек переносил все стойко и всегда старался отвечать тем же. После того как он однажды поколотил трех одноклассников, которые избили его накануне, учителя старались пристально держать его в поле зрения. Это дало педагогам лишний повод обратить внимание его родителей к столь странному поведению их сына. Но, они поначалу никак не предавали этому особого значения. Постоянная занятость не давала им возможности уделять ребенку много времени. В конце концов, учился он не плохо, был здоров, постоять за себя мог. А что еще нужно ?Да и Виталий Иванович, которому они водили сына тоже не придал странностям ребенка какого то особого значения. Ведь в наше сложное время довольно часто дети  замыкаются в себе. А жестокость сверстников вполне обычное явление. В этой жизни нужно и важно уметь постоять за себя и выживать в сложные моменты.

  Так было до тех пор, пока не начались приступы, которые все усиливались и усиливались. Когда впервые они начались – вспомнить было сложно. Возможно после того сильного гриппа? Да, тогда была весьма широкая пандемия. Переболела вся семья. Но, Васильку досталось больше всех. Дня 3 он тогда пролежал в сильнейшей горячке. Температура не спадала и была около 40. Потом стало легче. А потом начались они. Сильнейшие ночные кошмары преследовали ребенка много суток. Ему снился лес – дремучий густой лес. С его рассказов он искал выход из этого леса и никак не мог его найти и старик. Это был странный старик. Почему-то он никак не мог вспомнить его лица. Но этот страшный череп на палке он запомнил очень хорошо. Это был такой большущий череп с огромными пустыми глазницами, в которых было сосредоточено какое-то бесконечное страдание и леденящий душу ужас. Со временем страхи начали проходить, а сны как-то блокироваться. Но появилось удушье. Как только мальчику начинали сниться кошмары, он сразу же начинал задыхаться, что выводило его из сна и он, просыпаясь в холодном поту, начинал хрипеть. Обратились к врачам.
  –Бронхиальная астма», – Сказал именитый аллерголог. – Так же наблюдаются панические атаки. Довольно сложный и интересный случай. – Он что-то очень долго рассказывал тогда об этой болезни Сергею и Светлане, которые стояли в ступоре, ничего не соображая от услышанного известия.
    От момента начала первого приступа и до сегодняшнего дня прошло – года два, или два с половиной, наверное. Болезнь проходила странно – она то усиливалась, то затихала. Летом приступы астмы, конечно, проявлялась сильнее, в зимнее время больше были атаки паники. Но в последнее лето все смешалось и усилилось до такой степени, что ребенок практически все время находился в больнице под постоянным наблюдением врачей. Несколько раз его даже приходилось реанимировать, так как дыхание практически останавливалось. Кое-как, стабилизировав ребенка, врачи выписали их со Светланой домой, правда, под круглосуточное наблюдение докторов, которые постоянно приезжали к ним. Стабильного состояния хватило ненадолго. И вот теперь, вопрос стал ребром. – если не случиться какое-то чудо, нужно переводить ребенка на кортикостероиды от которых Светлана с Сергеем берегли его до последнего.

  – Мама! – Голос сына внезапно разбудил Светлану.
  – Сынок, тебе плохо ? – женщина резко встала с кресла и подскочила к кровати сына.
 – Опять тяжело дышать, мама, – Ребенок задыхался, – Опять это поганый сон. Мама, мне плохо!
  Превозмогая накатившую истерику, из последних сил, Светлана взяла телефон, собираясь позвонить в больницу. Внезапный звонок на телефоне…
–Кто это так поздно может звонить? – Пронеслось в голове у женщины. Ах да, это она по инерции набрала Виталия и сбросила, понимая бессмысленность. Ведь он за границей. И тут вдруг…Не веря в происходящее и с огромным чувством облегчения она подняла трубку.
– Здравствуйте Светлана. – Спокойный голос на том конце ответил ей.
– Виталий Иванович ! Сыну очень плохо. – Из последних сил пролепетала она в трубку. – Помогите! Только Вы! – Подкатившая истерика требовала своего выхода наружу.
–Успокойтесь голубушка. Я сейчас приеду. Ваш адрес прежний? – Такой же спокойный и такой знакомый голос ответил ей. – Все будет хорошо.
–Да! – выдавила из себя Светлана. – Приезжайте, пожалуйста! Приезжайте!

  С чувством огромного облегчения и боли женщина бросилась к постели ребенка. Обняв сына, она, стараясь сдерживать себя, проговорила:
– Васенька, всё будет хорошо! Сейчас приедет Виталий Иванович. Ты же его помнишь. Он поможет. Нащупав на тумбочке баллончик с Виротеком, она поднесла его к губам ребенка. – Вдохни мой хороший! – Она с силой нажала на колпачок. Потом повторила еще раз.
–Да мама! – мальчик сделал глубокий вдох.
–Ну, вот и славненько. Всё будет хорошо. Всё будет, наконец, то хорошо. Доктор поможет, он вылечит тебя мой сладкий, а завтра папа приедет. Ты держись мой родной.
–Да мама. Всё будет хорошо. – выдавил из себя мальчик и захрипел. Лекарство явно не подействовало.
Светлана начала сильно массировать грудь сына.
–Дыши сынок! Дыши! – сказала она практически перейдя на крик. –Кашляй и дыши.
– Да мама. –Еле еле ответил Василек.
 Мальчик начал усиленно кашлять и, судорожно глотая воздух, дышать. Мокрота стала большими кусками отходить из его бронхов. Постепенно дышать становилось немного легче. Час времени, пролетевший за этим занятием, показался Светлане вечностью. Внезапно в дверь позвонили.

  Женщина бросилась к двери и, не спрашивая, кто там открыла ее. В дверях стоял пожилой мужчина. Загоревшее лицо его выражало полное спокойствие и доброжелательность. Светлана кинулась к нему и крепко обняла. Ее сотрясали рыдания. Она не могла сдержаться. Вся боль, что накопилась у нее за все последнее время болезни сына, вырвалась наружу и сотрясала ее, так как ураган сотрясает дерево. Обняв ее, доктор вошел внутрь.


Глава 6
Сбежавший пленник.

    Светозар уже не ел больше пяти дней. Он бежал. И не смотря на то, что силы его были практически на исходе он не чувствовал практически никакой усталости. Все посторонние мысли юноши были отключены, и только одна цель была в его сознании – бежать. Бежать подальше из этих жутких степей.
   Босые ноги его уже давно были истоптаны в кровь. Одежда на нем была в крайне ветхом состоянии. Холщевые брюки изорваны, темного почти черного цвета. От такой же холщевой рубахи почти ничего не осталось. Вся спина с остатками одежды была исполосована и кровавые полосы густо покрывали его поясницу и лопатки. Всклокоченные светлые, наполненные вшами волосы были спутаны и сбиты в колтун. Плечо, из которого торчал обломок стрелы, сильно распухло и нагноилось, в округлой ране копошились черви, так же как они копошились и в широкой ране на бедре, которая была перевязана грязной холщевой тряпкой вырванной оттого, что раньше можно было назвать рубахой. Зрелище парень производил жуткое. В обычных условиях любой человек испытывал бы боль просто невыносимую, и уже наверное бы давно вырубился, но  Светозар не чувствовал никакой боли. Он уже давно был в полу беспамятном состоянии и действовал практически автоматично. В его сознании было только два желания – выжить и отомстить. Выжить любой ценой из последних сил цепляясь за эту адскую жизнь, выжить только для того, что бы отомстить этому ублюдку Лису.…

  С того времени, как он сбежал от печенегов, юноша скитался по степной равнине, медленно приближаясь к Днестру. Там леса, там спасение. Можно расслабиться, передохнуть, подлечиться и решить, что делать дальше. Все эти долгие пять дней он питался ящерицами и лягушечьими лапками, пил воду из небольших луж и водоемов, что изредка встречались по пути.

   Вдалеке показались всадники на небольших рыжих конях. Они быстро приближались. Их гортанные крики нервно врезались в его уши.
– Опять эти проклятые кочевники. – Юноша быстро прыгнул в траву и затаил дыхание. Кочевники пронеслись мимо, не заметив его. От них исходил устойчивый и резкий запах пота. Запах людей степей, которые моются достаточно редко и которым конь заменяет все.  Эти люди практически срослись с этим низкорослым рыжим животным. Даже, порой, большую и малую нужду они справляли, не сходя со своих коней.
– Да сколько ж их тут в этой проклятой степи? – Светозар еле сдерживал стон, который  упрямо вырывался из его груди.
  Практически уже не было сил подняться. Сильно хотелось есть. Впервые за столько дней клонило на сон. Как же  он выбрался из этого ада? И по чьей воле он в нем оказался?

   Светозар был из достаточно зажиточного рода. Его предки принадлежали княжеско-купеческому сословию. В первую очередь конечно княжеского, то есть военного сословия. Прапрадеды его водили воинов в дальние походы на Византию, на битвы с кочевниками и сколотили немалое добро, которое и досталось деду Светозара. А уже его отец развернул на это добро торговлю, обосновавшись в неприметном городке. Ну, вначале конечно городок был неприметным, но потом, постепенно разрастаясь, стал называться Господином великим Новгородом. С тех пор семейное дело отца Светозара весьма разрослось. И он стал одним из первых людей в городе, да еще обладая качествами воина, вторым человеком после князя – местным воеводой. Небольшая дружина – из пару десятков человек обеспечивала спокойствие их семьи. У воеводы было около десяти наложниц, ну и одна самая любимая жена, которая и родила ему сына – Светозара. Так они и жили бы и преумножали добро, если бы удача не повернулась к ним спиной. Да! Судьба! Не помогли и пышные дары Перуну и Макоши и другим славянским богам.

  В это время по соседству жила семья бродников. Люди они были небогатые, но ушлые и своего никогда не упускали. Добывали медок, перегоняли его в изумительный хмельной напиток и перепродавали. Один из них по прозвищу Лис, хотя и был неровней, тесно дружил с детства с отцом Светозара. Ребята были неразлучны. Потом когда подросли, их пути немного разошлись. Сказывалось неравное положение в общине. Лис ценой огромного труда добывал свой хлеб насущный, вернее медок, ну а отец Светозара – как и полагалось его положению, занимался крупной торговлей и небольшими походами со своей дружиной на близлежащих соседей. Женившись вскоре, на первой красавице города, он, тем не менее, не переставал любить женщин и скупал красивейших из них там, где только мог. Нравом, будучи глубоко добродушного и все же глубоко любя своего друга, он постоянно, чем мог, старался помогать ему. И когда ходил в купеческий поход брал с собой  Лиса с товаром из медовухи, обеспечивая защиту от нападения кочевников.
    Так и жили, пока однажды Лис Бродник не решил раскрутиться и взял огромную сумму денег взаймы у воеводы. Воевода с радостью дал ему нужную сумму. Это было десять слитков серебра – ромбовидные гривны. По тем временам астрономическая сумма. У Лиса возникла идея пойти на юг за товаром. Уговорив своего друга пойти вместе с ним, они тронулись в путь. Воевода снарядил большую дружину с собой. При этом взял лучших воинов, не поскупившись ни на сбрую для коней ни на одежу для всадников.  Предприятие оказалось на редкость удачным, но в пути воевода заболел и умер.  Это было где-то в южных областях. Сильнейшая лихорадка, длившаяся почти 3 дня, сожгла воеводу. Все же, незадолго до смерти, выйдя ненадолго из тяжелого бреда он передал всю свою часть добычи и командование людьми  Лису с тем что бы Бродник не оставил его Сына и его семью. Так что ушлый друг сказочно разбогател в одночасье.

     Когда Лис уже с большим караваном входил в город он узнал, что в их отсутствие на Новгород совершили набег кочевники. Они очень сильно пожгли город и пригород. Войску местного князя удалось отбить их нападение, но он погиб в бою – вражеская стрела сразила его в самое сердце, когда он и его дружина гнала кочевников далеко от города. Но горожане не долго горевали о безвременно погибшем молодом князе, и вскоре, к власти в городе вече призвало правителя из другой семьи, который не очень то жаловал семью предыдущего. Да, нравы у людей в то время, были весьма сложные. Так или иначе, но все имение отца Светозара, а оно преимущественно располагалось в пригороде, было разграблено и сожжено кочевниками. Погибла практически вся его семья, а отступающими отрядами кочевников в неволю были уведены почти все его холопы и дочери от погибшей жены и наложниц. В живых осталось только несколько наложниц воеводы, пять холопов – они во время набега были в другой части города, и юноша Светозар, который в то время был в ополчении погибшего князя. Мать его погибла в огне, спасая добро от разорения. Впрочем, не только мать, погибли или были уведены в неволю все, кто находился в то время в поместье, а так же все люди, живущие по соседству с их домом.

   Учитывая все происшедшие события, юноша хоть и был рад прибытию старинного друга отца в город, но, памятуя о долге перед их семьей, возжелал своей части от успешного предприятия. Весть о смерти отца окончательно добила его и ввергла в тоску немалую. Собрав остатки людей своей семьи он пришел во двор к Бродникам, который располагался в части города куда  кочевники не дошли. Весь двор Лиса был просто забит различным товаром. Тут были и заморские пряности и шелка и красивые украшения. Что говорить – поход удался на славу.
 – Здоров будь дядька Лис. – Светозар подошел к купцу. Они крепко обнялись.
– Сочувствую твоему горю сынок, но что произошло, то произошло. Это судьба. – Купец уныло ответил юноше. – Тебе нужно держаться и отстроить все заново.
– За этим и пришел к тебе дядька. Слыхивал я, что покойный тятенька тебе поручил все общее имущество. Вот я и хотел бы получить свою долю! Тем более строиться нужно. Добро все ведь сгорело, ничего не оставили гады. Разорили! – На глазах у мальчика навернулись слезы.
– Да, вестимо отдам тебе твою долю, юноша, но токмо надобно товар продать. Все свободные средства в товаре. Хочешь, рассчитаемся товаром, ну или я продам его часть местным хазарям, а тебе принесу уже гривны ?
– Да, дядька Лис. Гривны они будут более кстати. Куда мне еще с товаром заморачиваться. Когда я смогу получить свои деньги ?
–Ну ты так торопишься.– глаза Лиса расплылись в недоброй улыбке. – Ну схожу сегодня к хазарину Иосифу, ну ты его знаешь, он живет неподалеку, попытаюсь  продать часть. К вечеру загляну. Кстати куда заглянуть? – купец неловко замялся.
– На пепелище и приходи. Мы сейчас все там. – Юноша обреченно кивнул. Конечно же он знал Иосифа. Это был человек без стыда и совести. Он ссужал горожан под большой процент деньгами. Попавших к нему в зависимость, тех, что не могли расплатиться вовремя или совсем не могли, хазарин как правило продавал в рабство заезжим кочевникам. В общем, славу этим он нажил среди горожан самую скверную. Но сейчас, юношу это мало интересовало. Ему нужны были средства. А где их возьмет Лис, его волновало мало.
 – Лады. Ну, бывай! – Закончил он разговор.
 – Бывай и ты Светозар!
    На том и разошлись. Юноша медленно побрел вместе с горсткой своих людей к развалинам, отчего дома. Купец же остался весь погруженный в тяжелые думы свои.
   
   Тут перед Лисом нарисовалась большая, жгуче мучащая его дилема. Двойственные чувства жгли его жадную и хитрую сущность. Конечно, он был так обязан воеводе, который так много сделал для него и благодаря которому он в одночасье так сказочно разбогател. Но, с другой стороны, завидуя ему с детства, всегда мечтал превзойти своего товарища и отомстить ему за все то, чего был лишен сам. На самом деле он всегда тайно ненавидел воеводу. За его богатство, успешность, обилие роскоши и женщин. Он ненавидел его за то, что он всегда свой выбор в жизни делал сам – покупал наложниц по своей воле, участвовал в предприятиях, которые организовывал сам, был сам хозяин своей судьбе. Бродник же не мог себе всего этого позволить. Жесточайший труд с детства, жесткая привязанность к семейному делу, озлобила его. Даже женился он по расчету на зажиточной вдове, жившей неподалеку. Каждый раз, когда друг воевода помогал ему, Лис, внешне выказывая благодарность, копил
еще большую ненавистью к своему благодетелю. Когда же в походе воевода так удачно заболел, купец ликовал. Появилась прекрасная возможность присвоить с таким трудом добытый товар.
   
   А товар они добывали действительно потом и кровью. Часть его они взяли набегами, где купец был просто наблюдателем, часть привезли из дальних стран, часть удачно выторговали, тут конечно Бродник выложился максимально, не продешевив ни на грош. Вся их компания была плодом усилий обоих друзей, где каждый имел возможность проявить себя, что называется, по полной. Хотя все было снаряжено на деньги воеводы. И вот теперь, после смерти друга, Лис получал все. Главное было убедить, находящегося в предсмертном бреду друга переписать на него все имущество и желательно при свидетелях. Что он с успехом и проделал. Воевода уже мало что соображал. Лис составил соответствующие грамоты на пергаменте. Он не стал связываться с берестой, не поскупившись для такого дела самым лучшим пергаментом. Воевода все подписал, взяв перед этим клятву с купца, что две трети имущества тот передаст его семье – жене и сыну. Все было зафиксировано на пергаменте и воевода, вскоре отошел в мир иной. По старинному славянскому обычаю дружина воеводы и бывшие в походе холопы соорудили на скорую руку костер, куда положили бездыханное тело хозяина. Когда костер догорел, Лис вступил в свои права. Дружинники поначалу неохотно подчинялись новому хозяину, но потом как-то привыкли, в конце концов, последнее слово воеводы, было решающим. Да и людей Лис не обижал, щедро вознаграждая за преданность.
 
    И вот теперь богатством, причем большей его частью, нужно было делиться с этим сосунком. Но с другой стороны отказать юноше просто так он не мог. Договор с воеводой был заключен при свидетелях и к тому же все его окружение начало бы призирать его за то, что он обидел сироту, что сильно бы повредило его деловой репутации. Но и отдать он тоже не мог. Тут еще примешался и политический момент. Новый, недавно выбранный на вече, князь ненавидел все, что было связано с предыдущим. Тому виной была давняя вражда между княжескими семьями. А воевода был близким другом и практически правой рукой погибшего князя. Этого новый князь никак не мог простить остаткам его семьи, в том числе и сыну. Значит, князь не только не будет препятствовать подлым планам новоиспеченного богатого купца, но и одобрит в случае чего.
   Политика окончательно повлияла на выбор Лис. Лютая зависть к воеводе и его семье помноженная на нежелание расставаться с деньгами, страхом и желанием выслужиться перед новым князем сделали свое дело.
   Вначале он пошел к хазарину Иосифу. Тот жил неподалеку. Как и все люди иудейской веры, он занимался преимущественно тем, что давал в долг под высокий процент, а потом сдирал с должника три шкуры, ну а так же продажей рабов – тех, что не могли расплатиться с долгами. Свою деятельность он оправдывал верой в иудейского бога, имени которого не велено было поминать всуе, а так же текстами своих каких-то писаний. Впрочем, Лис это мало интересовало, главное было то, что с хазарином можно было всегда за неплохой барыш договориться. Что он и собирался сейчас сделать.
  Услышав план Лиса, даже такой человек как Иосиф ужаснулся
– Это же сын твоего лучшего друга. Вы были - не разлей вода! Как же ты мог замыслить такое злодеяние? – пролепетал хазарин.
–Ты будешь меня учить жизни, погань? На себя посмотри, чем ты занимаешься! Чем ты лучше меня? – ответил взбешенный купец.
– Я делаю то, что велит мне моя вера! И я не поступаю так со своим братом. – Тут поняв, что взболтнул лишнего, Иосиф замолчал.
   Хазаре-иудеи здесь были люди пришлые и всегда рисковали навлечь на себя гнев  со стороны местных горожан. Поэтому перечить новоявленному богатому купцу ему было не резон. К тому же он прекрасно знал, как относится новый князь к семье погибшего воеводы.
–Ладно, купец! Будь по-твоему! Все мы не без греха. Но, предприятие крайне опасное. А вдруг все раскроется? Это же такой скандал на весь город.
–А это твои проблемы! Я тебе хорошо приплачу, и ты еще получишь свою мзду с печенегов за рабов. Сколько ты хочешь за все предприятие? – Лис слегка успокоился. – Этот старый козел, Иосиф вздумал учить меня жизни. На себя бы посмотрел, сволочь. Но не дурак! Понимает что к чему! Да, с этим пройдохой можно вести дело. – Лис погрузился в мысли.
– Ну так сколько ты хочешь за организацию всего предприятия? – повторил Бродник.
– 10 гривен серебром. – Ответил хазарин.
– А не обнаглел ли ты? – после недолгих препирательств сошлись на 5 гривен, условившись, что люди хазарина поджидают купца на окраине города. Но том и порешили, и Лис ушел готовиться к предприятию. Иосиф грустно посмотрел ему вслед.

© Х. Евсеев 2009