053

Все дружно повернулись к старцу, но он ответил таким гневным взглядом, что снова повисло молчание.
Представление давно закончилось. Последние зрители уходили с площади, оживленно переговариваясь, и Сфир с Сурбусом уже поднимали борта кибитки, возвращая ей первоначальный вид. А орели все никак не решались заговорить. Слова Храмовника смутили каждого из них сильнее, чем ожидалось, и каждый мысленно пытался найти достойные возражения. Но, увы, от этого смущение только усиливалось.
Наконец, не выдержал Одинг.
- Чушь какая-то! – воскликнул он. – Что значит, «никогда не станете здесь своими»?! Да я сто лет прожил бок о бок с целым народом и, если бы не пришли Нафин с Табхаиром, так и умер бы среди роа-радоргов в славе и почете! Причем, почитали бы меня, в первую очередь, не как бога, а, как своего собрата!
- Ну, да. Только смерть этого собрата, который считался бессмертным, разрушила бы все их представления о жизни, - хмуро вставил Нафин.
- Неважно! – не желал сдаваться Одинг. – Зато, пока я жил среди этих людей, я не был для них изгоем и чужаком!
- А я был, - печально заметил Углет.
- Да и я, в общем, тоже, - смущенно почесал кончик носа Нанн. – Среди нас только Рагор может похвастать, что жил с людьми на равных.
- Нет, - покачал головой Рагор. – Один Гар знал, что я крылат, от остальных приходилось скрывать. И только это одно нас уравнивало.
- Вы что же, хотите сказать, что Храмовник прав?! – сурово осмотрел всех их Одинг.
- А, разве нет?
Молчавший до сих пор Табхаир выдержал взгляд брата и ткнул в него пальцем.
- Посмотри на себя. Разве ты тот, кто есть на самом деле? Нет! Ты – жалкий горбун, выдающий за увечье то, чем должен был бы гордиться. Да и все мы не лучше. Открываемся лишь тем, кого считаем достойными, но даже у них, что видим в первую очередь? Отчуждение и страх. Никто не кричал от радости, никто не хлопал дружески по плечу... Признайся честно, разве может кто-нибудь из нас представить себя спокойно входящим в любой земной город и гуляющим по нему, как любой другой, не орель?
- В Мидгар я, пожалуй, могу, - выдавил из себя Нафин.
- Это потому, что ты жил там привольно и благостно под крылом Одинга и, как посланник асов, - с укором возразил Табхаир. – Но тебя вряд ли приняли так же радушно, если бы узнали правду.
- Видар узнал правду и принял её! – попытался вмешаться Одинг.
- И потому при последней встрече не повернул в твою сторону головы, опасаясь, что эту правду узнает кто-нибудь еще.
Табхаир сердито запахнул свою накидку.
- Как ни стыдно это признавать, но Храмовник действительно прав – нам на земле не место. Воскресив Гара, мы, кажется, выполнили ту миссию, ради которой здесь оказались. Теперь нам осталась одна дорога – на Сверкающую вершину. И мы пойдем по ней, никуда более не сворачивая. Отсюда до Байи, как я слышал, можно добраться за пару дней. Вот с утра и пойдем.
- Но Гар? – жалобно воскликнул Рагор. – Ему грозит опасность! Неужели мы ничего не сделаем?!
- Хочешь еще один век проходить у него в няньках? – спросил Табхаир. – для Гара мы все уже сделали. Он бессмертен, и грозить ему теперь может только усталость от жизни, да скука, если он когда-нибудь в этой жизни разочаруется. Сейчас же Гару вполне по силам и самому справиться с Храмовником. А нам пора, наконец, завершить своё дело. Меня эта затянувшаяся прогулка уже стала утомлять.
Он решительно зашагал к кибитке, где, не дожидаясь братьев, объявил Сфиру, Сурбусу и Агафу, что все они завтра, прямо с утра, уезжают в Байи.
Однако утром, когда местные жители заметили, что в кибитке готовятся к отъезду, на площадь явилась целая делегация. Впереди выступали старейшины Тафры с наспех собранными подношениями.
- Мы очень просим ионтахов остаться еще на несколько дней, - сказали они. – Через день у нас священный праздник, придет много народу из соседних деревень, и все они захотят увидеть ваше представление…
- Конечно, оставайтесь, - сказал на это Рагор, когда услышал от Сфира о просьбе старейшин. – Кому, как не мне знать, что такое успех для актеров. А мы доберемся до Байи самостоятельно. Здесь ведь недалеко, верно?
Сборы орелей много времени не заняли. И попрощались они коротко.
Больше всех расстроился, конечно же, Камелик.
- Я вас больше никогда не увижу? – спрашивал он, не сводя с лица Нафина огромных опечаленных глаз.
- Ну, вот еще, и не надейся, - как можно бодрее ответил юноша. – Не знаю, у кого как, а у меня в Абхии осталось незавершенным очень важное дело. Вот провожу старцев до их дома, и сразу же обратно!
- А вдруг мы еще не успеем добраться до Абхии? – всполошился Камелик, приходя в неописуемый ужас от того, что они смогут разминуться.
- А я вас подожду, - улыбнулся юноша.
- Конечно, подождет, - весомо заметил Сурбус. – Нафин заказал мне куклу, за которой обязательно должен будет придти, как только завершит свое дело.
Гончар заговорщически подмигнул орелю и шепнул ему на ухо:
- Я не шучу, кукла уже здесь, в моей голове. Осталось только перенести её в глину.
- Спасибо! – еле сдерживая слезы, прошептал Нафин.
А грустный Камелик, наконец-то, оживился.
- Ты заказал куклу? – радостно воскликнул он. – Какую? Как у меня, да?
- Скорее, как ты, - улыбнулся юноша и, подхватив мальчика на руки, крепко прижал его к себе. – Как жаль, что ты еще такой маленький, - прошептал он. – Будь ты мне ровесником, я бы сейчас знал, что подарить тебе на прощание.
- А мне уже подарили! – сообщил Камелик. Резво соскочил с рук Нафина и вытащил из-под лавки объемистый короб, который Сфир специально ему дал, чтобы избавить Зивикану от соседства с размножившимися сокровищами мальчика. – Смотри, сколько старинных игрушек подарил мне дедушка Рагор! Он сказал, что когда-то в них играл Гар – тот добрый дяденька, который дал мне столько счастья... А вот эту красивую шкатулку подарил дедушка Нанн. Он сам её сделал по дороге вместо другой, которую кто-то украл. Шкатулка волшебная! На ней ваши горы, и всякий раз, когда я буду их рассматривать, вы все это почувствуете и вспомните меня... А этот кубок от дедушки Одинга. Он тоже волшебный! Дедушка говорит, что на Радоргских землях у нас не будет более надежной защиты. А я думаю, что и на других землях тоже. Видишь, какой он тяжелый? Такого кто угодно забоится... А вот это – перо дедушки Табхаира. Он сказал, что такое же есть только у абхаинской валиды, и ни у кого больше. Если я вдруг заболею, то нужно всего лишь приложить перо к больному месту, и болезнь уйдет. Здорово, правда?!. А вот этот волшебный пузырек дал дедушка Углет. Он говорит, что если смотреть на жизнь сквозь его грани, то даже в самой черной беде можно увидеть свет и надежду...
У Нафина перехватило дыхание. Он сразу узнал в простой граненой склянке единственную драгоценность Углета – пузырек из-под снадобий, которые готовила его бабушка. Выходит, старик так и носил его за собой с того самого дня, как покинул ужасную яму.
- Ты получил бесценные подарки, - сказал юноша Камелику. – Береги их, они того стоят.
- Конечно, - кивнул мальчик, убирая свои сокровища обратно в короб.
Потом он подошел к Нафину, присевшему на корточки, и обнял его за шею.
- Я буду плакать, когда вы уйдете.
- Не надо, - шепнул орель. – Счастливые мальчики не плачут. К тому же, если ты начнешь переживать, нам тоже станет плохо.
Камелик отстранился и серьезно посмотрел на Нафина.
- А разве так бывает?
- Конечно! Когда добрые друзья расстаются, то только так и бывает.
- Тогда я не стану плакать, - пообещал Камелик.
Он стойко перенес последнее прощание перед кибиткой. И, когда орели повернулись, чтобы помахать рукой, Нафин заметил, что мальчик, отчаянно зажмурив один глаз, смотрит им вслед через пузырек Углета.


Городок Байи, куда путники прибыли через два дня, совсем не был похож на Шурупак, но, в то же время, мало чем от него отличался. Такие же корабельные пристани, только, может быть, поменьше и построенные явно не так давно. Такая же толкотня вокруг торговцев, расположившихся прямо на берегу. И такой же запах, намешанный из множества других и, словно переливающийся ими, подобно тому, как посверкивает гранями драгоценный камень. То вдруг вспыхнет нестерпимо приторный аромат пряностей с разгружающегося торгового судна, то потянет сырым канатом, мокрым железом и сухими прутьями из пустых корзин. А то вдруг ударит в нос запах свежевыловленной рыбы – резкий и еще не утративший таинственности морских глубин.
В отличие от Шурупака, жилые дома в Байи облепили причалы и торговые ряды со всех сторон, исключая, разумеется, ту, где господствовало море. Поэтому орели, прежде чем добрались до кораблей, прошли через весь городок, (благо он был небольшим), и увидели все основные достопримечательности.
Собственно, их и было-то всего две: старинный колокол на берегу, да недавно сделанное из какого-то твердого дерева изваяние огромной рыбины с короной на голове. Догадаться, что это за рыбина было совсем не трудно по торчащему из клыкастой пасти перстню. Видимо мастер, делавший изваяние, самого перстня не видел и изобразил его, руководствуясь собственными представлениями о красоте и величии. Получилось вычурно, огромно, непохоже, зато так же уродливо.
А вот про саму рыбу беззубый старик, сидевший возле изваяния, сообщил, что она была именно такой, какой её изобразили.
- Я сам держал её вот этими руками, - прошамкал он, - и готов поклясться последним зубом - эту рыбину от той не отличишь.
Орели проявили вежливую заинтересованность, и старик тут же вознаградил их подробнейшим рассказом о том, как именно он выловил морское чудовище, как боролся с ним, чтобы затащить в лодку и, как сразу же сказал, что рыбина эта непростая, и что её нужно отправить прямиком в столицу!
Впрочем, пока орели добрались до пристаней, у них сложилось впечатление, что знаменитую рыбу ловило и держало в своих руках всё взрослое население Байи. Распознав в горбатых странниках чужеземцев, которые нечасто прибывают сюда по суше, каждый стремился привлечь их внимание хоть чем-нибудь, а затем, пользуясь случаем, поведать о своем, далеко не последнем участии в ловле морского чудища.
- А вы заметили, что здесь совсем не говорят о событиях в Заретане? – заметил Рагор, когда они отошли от очередного «ловца». – Такое впечатление, будто после того, как рыбу съели, вся история на том и завершилась окончательно.
- А для них так и есть, - сказал Нанн. – Сам посуди, какое дело этим людям до того, что случилось где-то и с кем-то. Для них всё значимое произошло здесь. А Заретанская история – всего лишь история, чего о ней говорить. Какой-то перстень, какое-то счастье... В Байи знают пока только одно настоящее счастье, которое пришло к ним в образе рыбы, прославившей их. А до остального им и дела нет.
И действительно, культ рыбы ощущался здесь повсюду. Даже дома особо зажиточных горожан были отделаны имитацией рыбьей чешуи. А байийские гуфы легко узнавались по длинным рыбьим хвостам, служившим, видимо, рулем, и по веслам в виде плавников.
- Итак, нам осталось выбрать корабль, - сказал Табхаир, когда они вышли на берег и, протолкавшись сквозь торговые ряды, очутились возле причалов. – Кому-то нужно пойти, послушать кто куда плывет, кто сколько берет, и поторговаться, если нужно.
- Полагаю, этот «кто-то» я? - без особого энтузиазма спросил Нафин.
Не то, чтобы он не хотел идти, (не посылать же, в самом деле, кого-нибудь из старцев), но тон, которым Табхаир произнес свою тираду, обращаясь в никуда, навел Нафина на мысль, что бывший бог по-прежнему считает его неким талисманом. А юноше это стало уже надоедать.
- Не хочешь – не ходи, - пожал плечами Табхаир. – Нас, стариков, много, и мы не так ленивы, как вы, молодые. Найдется кому сходить.
- Вот ты и сходи, - предложил Одинг. – Ты у нас самый проницательный и многомудрый. Вряд ли кто-нибудь сумеет поторговаться лучше.
Табхаир отреагировал на замечание брата обычным поджатием губ и выжидательно уставился на Нафина.
- Ладно, ладно, схожу, - нахмурился юноша. – Но торговаться с капитаном действительно будете сами, я этого не умею.
Он резко развернулся, намереваясь пойти к ближайшему кораблю, и тут же налетел на невысокого человека в низко надвинутой на глаза капитанской шляпе. Человек этот уже несколько мгновений стоял прямо за Нафином и, то ли прислушивался, то ли с любопытством рассматривал небывалое скопление горбунов.
- Ой! – воскликнул он, отпрыгнув в сторону с легким прихрамыванием. – Нафин, ты меня чуть не пришиб!
- Нафин? – изумился юноша. – Ты что, знаешь меня?
- Конечно, - весело ответил человек, сдвигая шляпу и раскланиваясь. – Надеюсь, и вы не забыли еще старину Цага – бывшего пирата и вашего, можно сказать, спасителя?
- Цаг! – завопил Одинг, - старый мошенник, добрался-таки до берега! А Нерт с Чаром?
- Все добрались, все! – сообщил Цаг, горячо пожимая руки старым знакомым. – Тут, кстати, недалеко и высадились. Видите тот мыс у края бухты? Аккурат за ним есть еще одна удобненькая бухточка, где живет семейство рыбака. У них там целая деревенька образовалась домишек в пять, шесть. Вот к ним-то мы и прибились... А вы из Уиссы? Правду ли говорят, что Кресса там казнили? Будто бы сами пираты его и сдали? Не слышали? Жаль. Вроде бы ему кто-то язык отрезал... Ну, да ладно, не стоит он того, чтобы говорить о нем в такие радостные минуты. – Цаг запнулся, увидев Нанна и Рагора, и шепнул Табхаиру, возле которого стоял: - Нерт порассказал мне, куда вы плыли с ними и зачем. Вот я и смотрю – похоже, вам тоже повезло, нашли кого искали?
- Нашли, - важно подтвердил Табхаир. – Можешь познакомиться с нашими братьями, Нанном и Рагором.
- О Нанне наслышан, - поклонился старик, - но и Рагору моё нижайшее почтение.
- Мы о тебе тоже слышали, - поклонился в ответ Нанн, - и благодарны за спасение братьев и Нафина.
- Да ладно, чего уж там...
Цаг смущенно улыбнулся и совершенно смял в руках свою шляпу
- Однако, говоря, что нам повезло, ты сказал «тоже», - заметил Табхаир. – К чему это относилось? К вашему удачному побегу, или к этой капитанской шляпе?
Щеки бывшего пирата окрасились довольным румянцем.
- Вы заметили... Да, я снова капитан. И Чар тоже... Но он сейчас болеет. Сидит в своем Тарсаке и заходится кашлем. Зато Нерт, благодаря этому, ходит пока со мной. Хотите с ним повидаться?
- Конечно, хотим! – воскликнул Нафин. – Показывай, где твой корабль!
- Вот он!
Цаг гордо указал на большое и на удивление красивое судно, которое путники приметили еще раньше, едва вышли на берег.
- Мой новый «Ветер удачи». Красавец, верно? С Крессовым «Демоном», конечно, не сравнить, но среди торговых судов на всем побережье нет никого быстроходнее моего «Ветра».
Табхаир недоверчиво покачал головой.
- И, как только вы успели за такой короткий срок и за сокровищами сплавать, и корабль построить?
Цаг смущенно поскреб щеку.
- Да мы за сокровищами и не ходили... Точнее, ходили, но не взяли.
- Почему?!
- Об этом пусть лучше Нерт рассказывает. Это они с Чаром высаживались на Остров. Я побоялся.
- Откуда же у вас такой корабль? – спросил Нафин, когда все они пошли к «Ветру удачи». – Или об этом тоже Нерт расскажет?
Цаг расплылся в широкой улыбке.
- Э, нет, об этом я и сам с удовольствием расскажу. История приятная – говорить о ней одно удовольствие. К тому же, здесь мне совершенно некому её рассказать, потому что все её узнали еще раньше, чем я. Началась-то она в тот год, когда мой корабль попался пиратам. В ту пору старушка моя решила, что муженек совсем сгинул и, когда проплакалась, пошла со старшими дочерьми наниматься в богатый дом прислугой. А, что делать? Слезами шестерых детей не прокормить, а на кормильца, то есть на меня, надежд не осталось... Тут надо сказать, что хозяин, у которого они служили, уж очень был хлебосольный. То друзей полон дом, то путник какой-нибудь заезжий загостится. Вот раз один такой остался, да и заболел. И так сильно заболел, что того и гляди помрет. Ну, жену мою и приставили ухаживать за ним и снадобьями всякими поить. Женщина она заботливая, сострадательная, и, видимо, так хорошо за путником тем ходила, что как-то раз он возьми да и попроси: «Расскажи-ка мне милая о себе. Сердце у тебя доброе, а глаза печальные. Неужто горе какое приключилось?» Моя и стала ему рассказывать про то, как раньше хорошо жили, как корабль свой имели, как торговлю вели, да только вот ничего на черный день не припасли. Ну, и про меня, само собой, рассказала, что, мол, сгинул я без времени от пиратской сабли... Путник тот её слушал, слушал, и вдруг спрашивает: «А мужа твоего как звали?» «Цагом звали». «А не тот ли это Цаг, что жил когда-то в Байи, в доме с двумя калитками?», (это у отца дом такой был – напополам с братом. Они два входа для удобства сделали). «Тот», - говорит. «Ну, так узнай, женщина, что мы с тобой самая, что ни на есть близкая родня. Я ведь твоему Цагу прихожусь родным дядей, и дом тот, с двумя калитками, строил вот этими самыми руками. Просто потом с семьей не сложилось, и я пошел странствовать, а, когда лет десять назад вернулся, никого из родни не нашел. Кто умер, кто уехал жить в другие города, а дом стоял заколоченный...» Жена моя тут заохала, расплакалась, стала больному перины подправлять, да подушки укладывать поудобнее. А он взял её за руку и говорит: «Ничего, не плачь, я его отстроил, расширил, нажил немало добра…, вот только семьи своей так и не завел. Чувствую, помру скоро, так хоть ты надо мной поплачь. А потом бери детей и поезжай жить в мой дом в Байи. Там и сад есть, и слуги, и два торговых корабля, не считая нескольких гуфф…» Во как! Тут же послали за хозяином, какие нужно бумаги выправили. Слуг того путника, то есть, дяди моего, позвали, показали им новую хозяйку. А через неделю он и вправду помер. Жена моя всё, как надо сделала – перевезла сюда, похоронила возле родни, поплакала, погоревала, а потом взялась дела его разбирать... Богатство ей, конечно, досталось большое, но, чтобы его удержать и сохранить, нужно было продолжать дядино дело. А, как? Торговля дело хлопотное, неженское. На мою старушку здесь поначалу долго косились. Где же это видано, чтобы женщина капитанами да матросами управляла! Но она на других не посмотрела. Быстро во всем разобралась, и, к тому моменту, когда мы с Чаром и Нертом объявились, дядино богатство успела даже приумножить... О! А вот, кстати, и Нерт! Видишь, прирос к палубе с разинутым ртом. Небось, не верит своим глазам, хотя, признаюсь честно, я тоже не поверил... Нерт! Нерт! Спускай-ка, братец, грузовые сходни! У нас много гостей!
Через мгновение на сонно отдыхающем корабле поднялась настоящая паника. Пришедший в себя Нерт поднял на ноги всех матросов и сам едва не свалился за борт, потому что никак не мог дождаться, когда орели поднимутся, и тянулся пожать им руки прямо на сходнях.
- Друзья мои! – кричал он. – Как же я рад вас видеть! Боюсь проснуться и обнаружить, что ничего этого нет! Ах ты, радость-то какая! Живы! Здоровы! И даже…, - он запнулся при виде Нанна и Рагора, - и даже нашли кого искали.
- Нашли, нашли, Нерт! – заключил его в объятия Нафин. – И не меньше твоего рады видеть и вас такими же живыми, здоровыми и даже богатыми!
Нерт смущенно покраснел.
- Да это, собственно, Цаг разбогател, не мы... Впрочем, неважно! Куда же вы теперь? Домой, к своим?
- Домой!
Нафин выдохнул это слово и только теперь до конца, наконец, осознал, что их странствиям, кажется, приходит конец.
- Домой, Нерт, - с наслаждением повторил он. – Сначала в Шурупак, оттуда в Абхию, и в горы…
На лице старшего помощника промелькнуло мгновенное замешательство, но тут же он снова широко заулыбался.
- Зачем так сложно и долго? Плывите в Горный край. Те же самые горы, только заберетесь вы на них с другой стороны. Людям-то такой путь, конечно, будет и сложнее, и опаснее, но вам, с вашими крыльями, так идти только удобнее, и доберетесь скорее.
- А в ваши планы не входит плаванье туда? – осторожно спросил Нафин, расценив замешательство Нерта по-своему.
- А, ерунда! – беспечно отмахнулся тот. – Наши планы могут и подождать, верно, Цаг? Дела идут настолько хорошо, что мы запросто можем позволить себе прогулку до того места, которое вам нужно. Все же столько пережили вместе…
- К тому же мы неплохо заплатим и возместим вам убытки, - заметил Табхаир, который прислушивался к разговору и тоже, видимо, заметил, как переменился в лице старший помощник, когда Нафин упомянул об Абхии.
- А вот это ты зря сказал, Табхаир, - обиделся Нерт. – Хочешь верь, хочешь не верь, но для нас с Чаром и Цагом вы все стали, как родные. Неужто ж мы возьмем плату с родни? Плохо ты о нас думаешь. Мы вам даже карту вернем, где тайник с пиратскими сокровищами указан. Кто знает – вдруг понадобится.
- Не понадобится, - поморщился Табхаир. – Лучше скажи, почему вы сами ей не воспользовались?
- Да мы-то воспользовались, вот только... Крови на тех сокровищах много, - почесал за ухом Нерт. – Но, может, мы пойдем сначала перекусим чего-нибудь? А там, за угощением, да за беседой все друг другу и расскажем.
Он повел орелей в каюту Цага, где несколько матросов торопливо заканчивали накрывать на стол. Сам Цаг крутился тут же, собственноручно раскладывая по всем сиденьям цветастые подушки.
- Прошу, прошу, гости дорогие! – заулыбался он при виде Нафина и старцев, и сейчас же зашикал на матросов: - А вы, давайте, давайте, несите скорее, что там еще осталось!
Матросы мгновенно испарились, а орели с любопытством осмотрели каюту.
Здесь было уютно, и явно чувствовалась женская рука. Стол укрывала белая вышитая скатерть, на полу лежал связанный вручную коврик, а на окошках, довольно смешно, но в то же время очень мило смотрелись полотняные занавесочки. И, хотя мысль, что это помещение являлось каютой капитана, приходила в голову последней, любого вошедшего сюда, прямо на пороге обволакивало ощущение родного теплого дома.
- Ты смотри, как хорошо устоился! – восхищенно цокнул языком Одинг. – Не хуже Кресса.
- Ох, не поминайте при мне о нем! – тут же застонал Нерт. – Его холеная рожа до сих пор по ночам в кошмарах является.
- А мне еще и вся команда, - подхватил Цаг. – Особенно после того, как вернулся, и моя дорогая женушка узнала, где я был все это время. – Он смущенно захихикал. – Чуть не убила в гневе. Если бы Нерт с Чаром не вмешались, так и скрутила бы в бараний рог. «Я, - говорит, - пиратов до смерти боюсь, а тут, глядите-ка, свой собственный объявился, прямо в дому!» Еле-еле уговорили её успокоиться и выслушать нас…
Говоря это, старый капитан заботливо рассаживал гостей вокруг стола, а Нерт тем временем забрал у вернувшихся матросов фляги с элем и нарезанный крупными ломтями хлеб.
Изголодавшиеся путники набросились на еду.
- И снова рыба, - засмеялся Углет, подкладывая себе добавку. – Я ей, наверное, за все сто лет жизни отъемся.
Нерт ностальгически вздохнул.
- Да-а, на Острове мы разносолами себя не баловали. Но, странное дело, я тогда думал, что переживаю худшие дни своей жизни, а вот вернулся, и нет-нет, да и вспомню.
- Это оттого, что все удачно завершилось, - заметил Табхаир. – Однако хотелось бы все же узнать, что случилось с вами после того, как вы приплыли сюда и уговорили жену Цага сменить гнев на милость.
- Ах, да, я же обещал рассказать про сокровища! – встрепенулся Нерт. – Там, кстати, было кое-что, о чем, я думаю, вам будет интересно услышать... В общем, получилось все так: помирили мы Цага с женой, погостили у них пару дней и стали думать, что делать дальше. Нас с Чаром разбогатевшие жены дома не ждали, от корабля, сами видели, что осталось, вот и решили мы плыть на Остров за сокровищами. Взяли бы сколько нужно, отстроили новый корабль, да и плавали бы, как прежде. А тут как раз и один из кораблей Цаговой жены в Абхию собрался. И, словно по заказу, капитан, водивший его, решил расхвораться. Жена Цага страшно ругалась, говорила, что это он нарочно сделал, потому что давно в её сторону нос морщит, а нам-то это как раз на руку пришлось. Она Цага капитаном сделала, ну, а он, ясное дело, нас с собой прихватил. Про Остров, конечно, никто не заикался. Цагова жена женщина суровая. Узнала бы, что её муженек снова в самое пиратское логово лезет, тотчас бы велела слугам нас всех скрутить, да и заперла бы в погребе. А то и в клетки рассадила на манер Кресса... Короче, плыли мы, можно сказать, тайком. Гуфу с собой прихватили, чтобы было на чем до Острова добираться, сделали крюк в обход торговых путей, и стали на якорь недалеко от проклятого места. Цаг туда плыть наотрез отказался. «Я, - говорит, - и с Крессом туда не ходил, и с вами не пойду. Может, там и нет ничего такого, о чем люди говорят, а все равно страшно. Гиблое это место!» И мы с Чаром вдвоем на гуфе поплыли... На Острове, само собой, мало что изменилось. Даже плот наш недостроенный так и лежал там, где мы его оставили. А вот перед входом в ту пещерку, в которую сокровища перепрятывали, кое-что появилось. И, поверьте человеку много чего повидавшему, зрелище это было ужасное!
- Хама? – мрачно спросил Табхаир.
- Он самый. Точнее, то, что от него осталось.
Нерт поморщился и покачал головой.
- Хоть и не любил я этого пройдоху, но такой смерти даже ему не пожелал бы. Пираты ужасно с ним расправились. И, думаю, последней каплей, переполнившей чашу их гнева, стало то, что Хама, видимо, попытался расплатиться с ними тем самым Венцом, которым когда-то расплатился с нами, а потом забрал обратно, помните?
Все, кто помнил, кивнули.
- Так вот, этот самый Венец валялся тут же, рядом. Только теперь он выглядел совсем иначе – черный, словно обугленный, а три камня на лобной части, которые раньше сверкали ярче солнца и были кристально чисты, помутнели, посерели и стали напоминать глаза мертвой рыбы. Странно, правда?
- Ничего странного, - проворчал Табхаир, но глаза его при этом беспокойно забегали. – Венец Валид вещь древняя, сделанная, видимо, тем же, кто сделал и Китионовы доспехи. Что он давал своим владелицам, узнать можно только у валид, да еще у одного человека... Но с ним, пожалуй, лучше не встречаться. А валида священную тайну никогда не выдаст... Возможно, абхаинские владычицы как-то связаны с Венцом и, находясь в разлуке, тускнеют и чахнут...
На лице Нерта снова появилось странное выражение. Он смущенно отвел глаза и, почесав кончик носа, тихо пробормотал:
- Возможно.
- Надеюсь, вы не взяли его? – спросил Табхаир, пристально вглядываясь в лицо старшего помощника.
- Нет, нет, что ты! – замахал руками тот. – Мы там вообще ничего не взяли. Чар как увидел, что сделалось с Хамой, сразу сказал: «Поворачивай-ка, дружище Нерт, обратно. Не нужны нам эти кровавые сокровища! Как-нибудь сами на жизнь заработаем, а здесь пускай пираты роются, пока весь остров не сроют». И мы ушли. Вернулись на корабль, рассказали обо всем Цагу, и он нас понял. Сказал, что так, может, и лучше; что мы всегда можем на него рассчитывать, и первое время поработать вместе. А потом, когда составится капитал, достаточный для постройки собственного корабля, можем уйти и заняться своим делом, а можем остаться у него и дальше, как добрые друзья и партнеры. Вот так и вышло, что вы почти всех нас застали в одном месте. Чар вот только, к сожалению, заболел. Поехал домой, в Тарсак, восстанавливать прежние деловые связи, да и слег. Жаль, не повидаетесь.
- Да, жаль, - вздохнул Нафин. – Можно было бы, конечно, заехать и в Тарсак, но мы и так сильно задержались в Заретане. Теперь вынуждены спешить.
- Вы были в Заретане?! – воскликнули одновременно Цаг и Нерт. – Вот это да! А мы-то полагали, что вы в Уиссе, хотели расспросить про казнь Кресса, и узнать, правду ли говорят, что кто-то отрезал ему язык? А то слухи сюда доходят самые разные – не знаешь, чему и верить. Но про Заретанские дела мы тоже не прочь послушать. Говорят, там вот-вот война начнется, и все из-за того, что Байийская рыбина не принесла с кольцом еще и корону.
Нерт лукаво подмигнул Табхаиру.
- Однако, сдается мне, что войны не будет, раз уж вы наведались в Ваннаану, верно?
- Не знаю, - безразлично пожал плечами старец, явно не желая понять намека.
С того момента, как Нерт во второй раз показал, что что-то его смущает, Табхаир все время смотрел на старшего помощника с подозрением и хмурился. Своим ответом он смутил беднягу в третий раз, после чего тот обиженно заморгал и, расплескав эль, налил себе полную кружку, из которой стал торопливо отхлебывать, соображая, что такого обидного было в его вопросе?
- Однако, я изрядно наелся! – громко оповестил Одинг.
Он явно надеялся развеять неловкое молчание, повисшее в уютной домашней обстановке, подобно досадному облаку, что в ясный день закрывает солнце.
- Давно уже так не кушал. И на десерт желаю отблагодарить наших хлебосольных хозяев отменным рассказом. Давай-ка, Нафин, налей всем эля, да поведай подробно и толково обо всем, что случилось с нами после побега с Крессового корабля. У тебя это лучше получится.
Юноша с готовностью принялся выполнять пожелание Одинга. Он тоже заметил, что Нерт что-то пытается скрыть, но Табхаира не одобрял. Тому не стоило прежде времени думать о чем-то плохом и всем это демонстрировать. Поэтому Нафин уселся поудобнее и с самым доброжелательным видом приступил к рассказу, который рассчитывал закончить не раньше вечера. Но всё оказалось гораздо короче. В двух словах юноша описал, как они покинули пиратский корабль, опустив тот факт, что именно Одинг отрезал Крессу язык. Он не хотел еще раз повергать старика в душевный трепет, но тот так покраснел, что выдал сам себя. И уважительный взгляд Нерта, брошенный им на старого конунга, красноречивее всяких слов выразил всё, что он думает о таком поступке.
Про Гара, Знающих, и про Храмовника Нафин тоже рассказывать не стал. Ограничился лишь подробным описанием встречи с Нанном и тем, как они догадались, где искать Рагора. А про события на Заретанской площади поведал так, как это сделал бы любой сторонний наблюдатель.
- Почему ты не упомянул о Гаре? – спросил Рагор немного погодя, когда все пошли осматривать корабль. – Мне кажется, что люди должны узнать о нем. Узнать всю правду, чтобы укрепиться духом.
- Да им-то зачем? – улыбнулся Нафин. – Те, кто, не имея ничего, отказался от награбленных сокровищ и предпочел своим трудом заработать на жизнь, и без того сильны духом. Храмовнику такие не по зубам. Надеюсь, с этим ты согласен?
Рагор был согласен, но, выходя на палубу из каюты, заметил:
- И все-таки этот ваш Нерт что-то скрывает.
«Вижу, - подумал про себя Нафин, - и очень бы хотел узнать, что именно».
Поэтому при первой же возможности юноша задержал старшего помощника возле леера и, пока никто не мог их слышать, безо всяких предисловий спросил:
- Что случилось, Нерт? Что тебя смущает? Если это связано с нашим присутствием, то лучше скажи сразу. Мы поймем – обстоятельства бывают разные. Но мне почему-то кажется, случилось что-то еще, да?
- О чем ты? – забормотал старший помощник, пряча глаза. – Ничего не случилось. Мы с Цагом очень вам рады... Мы вместе пойдем в Горный край... Новое путешествие…
- Перестань! Только слепой не заметил бы замешательства на твоем лице. Сначала я подумал, что вам просто не слишком удобно плавать сейчас куда-то, а отказать неловко. Но во второй раз ты смешался точно так же, когда речь зашла о валидах и их Венце. Все это заметили! Так что, не притворяйся больше и расскажи, в чем дело?
Нерт понуро опустил голову. Кивнул.
- Ты прав, Нафин, - тихо сказал он, сопровождая слова шумным вздохом. – Тебе, пожалуй, стоит об этом сказать... Там, в Абхии, случилось страшное несчастье. Земля вдруг задрожала, да так сильно, что несколько городов оказались разрушенными.
- А Тангор? – разом побелев, спросил Нафин.
- Он-то и пострадал больше других. Говорят, это оттого, что Табхаир оставил страну. От его святилища остались одни руины. И от дворца валиды тоже. Сама она там же и погибла. Теперь род владычиц прерван, и никто не знает, что делать. Потому я и смутился. Первый раз, когда узнал, что вы направляетесь в Абхию – не хотелось, чтобы Табхаир огорчился. А во второй раз, когда он упомянул, что Венец связан с валидами и без них умирает... Венец-то действительно выглядел совсем мертвым! Вот я и подумал, а что, если Табхаир уже знает... Вдруг он и вправду бог, а, Нафин?
- Нет, он не бог, - рассеянно пробормотал юноша, думая совсем о другом.
Тангор разрушен!!! Гира! Её брат! Что с ними? Живы ли они? И, что теперь делать ему, Нафину?! Бежать туда, искать, и, если живы, забрать с собой на Сверкающую Вершину? А, если нет? Если случилось то, о чем Нафин и думать не хотел? Тогда, плевать на всё, его жизнь тоже кончена!
- А, раз Табхаир не бог, - продолжал между тем Нерт, - то не стоит ему ничего говорить. Вы все равно покидаете землю, так пусть не огорчается напоследок. Приплывем в Горный край, а там есть у меня знакомец, который проведет вас тайными тропами к  перевалу Анаги. А уж оттуда, минуя все поселения, спокойно доберетесь куда надо.
- Да ты с ума что ли сошел?! – закричал Нафин, перепугав старшего помощника. – Проплыть мимо! А знаешь ли ты, что в Тангоре осталась девушка, которую я люблю больше жизни! И, уж если кого это известие и должно было поразить в самое сердце, то только меня! Меня! А Табхаиру все равно! Ему плевать и на Тангор, и на валиду, и вообще на всю страну!
Взгляд Нерта вдруг метнулся за спину Нафину и закаменел.
- Тише, - произнес он одними губами.
Но было поздно. Распалившийся Нафин обернулся как раз для того, чтобы увидеть спину стремительно удаляющегося Табхаира.
Стыд на мгновение захлестнул юношу. Но только на мгновение. Уже через секунду растущее беспокойство за Гиру вытеснило все остальные чувства. Ворвавшись в каюту Цага, Нафин стал кричать и требовать, чтобы корабль немедленно снимался с якоря и брал курс на Шурупак. В противном случае он грозился всё бросить и сейчас же, сию минуту, лететь туда самостоятельно!
Нерт, прибежавший следом, пытался, вместе с Цагом, растолковать, что отплыть так скоро невозможно, но Нафин ничего не желал слушать. Перепуганным старцам кое-как объяснили в чем дело, и они, сочувствуя и скорбя, попробовали успокоить юношу – все равно ведь ничем уже не поможешь – но только привели его в полное бешенство. Словно помутившийся рассудком стал он срывать с крыльев накидку, путаясь в завязках и крича, что всех ненавидит, пока Табхаир, вошедший в каюту последним, не подошел к нему вплотную и не влепил звонкую пощечину.
-  Твоя девушка жива, - сказал старец, спокойно наблюдая, как на щеке оторопевшего Нафина проступает красный след от его ладони. – Если она погибла, твое любящее сердце отдалось бы такой болью, какую ни с чем не спутаешь. Раз этого не произошло, значит, ничего страшного не случилось. Или ты любишь не так сильно, как кричишь об этом.
Старцы, Нерт и Цаг испуганно заморгали. Они ожидали, что после таких слов Нафин окончательно выйдет из себя. Но юноша словно застыл. Потом бессильно опустился на стул, уронил голову на руки и разрыдался.
- Выйдите все! – приказал Табхаир.
Он закрыл за вышедшими дверь, некоторое время задумчиво смотрел на плачущего Нафина, затем придвинул другой стул и опустился с ним рядом.
- Прости меня, - выдавил юноша сквозь рыдания. – Там, на палубе, я позволил себе высказаться... Прости! Мне стало так страшно за Гиру…


Продолжение:http://proza.ru/2010/02/09/1627