Фуга 18 - Двенадцать тайных слов Любви

Воланда вызвали во дворец. Извещение передал высокий гвардеец с пренебрежительной улыбкой, по виду – вылитый галакт. После казни безумного мечтателя Набу, маленького бунта лучшего агента Хенрика Воланд ожидал чего-то подобного – его, хотя и не последнего вельможу от департамента внутренних планетарных дел, заслушают с докладом об изменениях в столице. Но теперь его вызывала лично Королева… и он не знал, к чему готовиться… по идее, его должны были наградить… но он умел читать по лицам… и этот щёголь в высоких ботфортах и с непропорционально высокой треуголке казался вестником чего угодно, но только не наград.

Его везли как арестованного. Неужели до Единственной дошла история с похищением мальчика с вокзала? Нет, об этом никто не мог знать. И хотя мальчишка сбежал, соорудив  из простыней верёвку, но вряд ли вселенским интересны его предпочтения…

Однако Воланд, гроза бунтовщиков, ужас официантов, смирнёхонько сидел сзади в окружении двух галактических гвардейцев, сохраняющих непроницаемое лицо.

- Королева очень недовольна, - шёпотом предупредил его мажордом двора её Величества Маргариты Единственной. – Постарайтесь не разгневать её ещё больше, ни в чём ей не прекословьте.

Это уж совсем излишне! Как будто можно прекословить Маргарите, Королеве Вселенной! Однако он понимающе кивнул – среди вселенских ему, планетарному вельможе, становилось не по себе, слишком крошечным он сам себе казался. Внутри мельтешили разнообразные страхи – как это так, его, обычного управителя постоялого двора в Солнечной Системе, вызвали, минуя лунных, солнечных, звёздных и галактических начальников… Прямо апокалипсис какой-то!

Его ввели в ослепительный грандиозный зал. Стены, потолки, полы – всё блистало золотом и серебром, в люстрах драгоценнейшие камни. Дворец залит волшебным светом, в воздухе мириады бабочек и стрекоз вышивают кружева мыслей…

Он, конечно, подозревал, что вселенские власти обладают неслыханной мощью, не чета его, но чтобы они жили в таких дворцах… колени Воланда сами собой подкашивались… очевидно, он не первый терял дар речи и испытывал онемение на пороге такого величественного зала – поскольку его тут же бесцеремонно подхватили двое провожатых и буквально пронесли через зал к трону, где почти швырнули к ногам Величайшей. Он споткнулся и замер, не смея поднять головы.

На сверкающем звёздами троне, окружённая мощнейшей свитой, восседала сама Королева Маргарита. Её корона меняла цвета в зависимости от игры миллионов бриллиантов. Изумрудные глаза повелительницы посмотрели на него с презрением, как на червяка, случайно удостоенного чести посетить пиршество высших птиц, где его склюют просто ради разнообразия. Воланд был подавлен, потрясён, уничтожен. Он скрючился на полу, хотя ещё не знал, в чём его вина.

Стоящий рядом с троном Королевы советник громко, не стесняясь Воланда, произнёс:

- Ваше величество! Управляющий планеты доставлен по вашему приказу. Разрешите ему говорить?

- Этот червяк и есть мой наместник на Земле? Пусть расскажет о том, кого он казнил три дня назад, - сказала Маргарита, и в голосе её прозвучала скрытая угроза.

- Ваше величество! – пролепетал Воланд, неумело встав на колени. – По вашему распоряжению мы занимались поисками сказочника Набу, который учил людей улыбаться. Мы разыскали его – выдала ученица.

- Какая беспримерная верность гражданскому долгу! – саркастично отметила Королева, но глаза её метали молнии, и Воланду почему-то впервые стало так страшно, как будто он не великий маг, а простой мальчишка, которого будут пороть, и пороть прилюдно, прямо тут, на мраморном полу, на смех всей этой вселенской свиты. - Надеюсь, ей заплатили за услуги.

- Да, за всё заплачено, - торопливо заверил Воланд, хотя внутри усомнился - можно ли чем-то оплатить за предательство. - Следствие добыло все улики. Набу, называемый ещё «Мастер», смущал народ – сочинял песни, рассказывал сказки, читал запрещённую литературу. Согласно уложения от 1332-го года, за подобные преступления наказанием может быть только квалифицированная казнь.

- Квалифицированная? – переспросила Королева, чуть повернув голову к вельможе у трона.

- Квалифицированная, то есть с применением всех пыток, Ваше Величество, - услужливо пояснил советник.

- Сказочника, который написал мои любимые сказки, что мне читала в детстве няня… подвергнут жестоким пыткам и убит? – Маргарита на мгновение переменилась в лице, и вместо повелительницы в троне оказалась маленькая девочка, любящая сказки... но только на мгновение... она вернулась в разговор... ещё более гневная. – Продолжай!

- Ваше величество! Я только исполнял уложение, - Воланд докладывал, а сам думал, что ждёт теперь его. - Мы арестовали Набу. Он во всём сознался – он действительно автор всех сказок и всех песен на планете. Ни одно из его произведений не прошло регистрацию. Поэтому это незаконная литература и запрещённые песни. Двадцать четвёртого апреля состоялся суд. Виновный приговорён к смерти двенадцатью способами с применением всех мер устрашения. Утром двадцать седьмого апреля приговор приведён в исполнение.

- Разве я повелевала убивать его, когда приказывала найти? - крикнула Королева так, что все люстры зазвенели, и мотыльки сложили крылышки и упали, а стрекозы... затрепетали на месте. - Почему... вы признали его сказки незаконными? Не лучше ли было просто провести их регистрацию и разрешить? - в голосе Королевы звенела невиданная мощь всех галактик, и Воланд ужаснулся этому чувству - как же он оказывается слаб перед такой силищей... действительно, просто червяк да и только!

- Он не обращался, Ва...Ва... Ваше Величество, - он уже почти заикался, тот, чьё имя приводило в трепет всех на планете! - Кроме того, эти сказки признаны опасными для общественного устройства. Люди, читающие эти сказки, перестают подчиняться. Они становятся слишком свободными, а это недопустимо. Мы действовали строго по уложению, - закончил Воланд и вжал голову в плечи.

Он почему-то вспомнил Хенрика… агент заразился этими сказками и уже казнён… он улыбался в последний день, и как ему сообщили, даже с удовольствием мыл свою камеру смертников, насвистывая радостную песенку… А вот он, Воланд, не свободен… стоит ему сказать дерзость Королеве, и всё… вселенские разотрут в такой мелкий порошочек, что миллионы лет не соберёшь по астероидным полям. А что может быть важнее жизни, пусть мелкой, бестолковой, но собственной?

Королева задумалась, как только туча может задуматься перед последней грозой. Все замерли, боясь проронить хотя бы слово.

Она воспитана на сказках Набу, её няня ещё в детстве читала маленькой Маргарите о дальних странах, о неизведанных мирах, о любви и красоте, о том, что все созданы для счастья… И вот теперь она, воспитанная свободной на сказках Мастера, впервые почувствовала себя несвободной, рабой обстоятельств и своей власти… ведь она Королева… она не может спасти свою детскую Любовь... не может сейчас же встать с трона и бежать к Сказочнику, которого она ни разу не видела… не может... но почему? Разве она не довольно насытилась этой властью? Разве эти её детские мечты и не есть для неё самое важное, самое дорогое?

- Где находится тело Мастера? – cпросила она, и в голосе её была такая запредельная тоска, что Воланда пронзило мыслью – вселенские власти почему-то оплакивают Сказочника, которые своими сказками подрывал устои их вселенской власти! В мире что-то случилось… сначала этот улыбающийся Набу… потом спятивший Хенрик… а теперь и… Единственная? Нет, он, Воланд, не допустит… а что он может… хотя… разве он не мыслил когда-то сам... подняться и достигнуть если уж не высоты вселенской мощи... то хотя бы...

- Останки после казней находятся в морге…

- Останки? Вы что, рвали его на части? – Маргарита со слезами представила эту картину, и внутри всё клокотало от бессилия и гнева. – Ваш палач не сошёл с ума от того, что ему пришлось произвести?

- Он уволился, теперь у нас новый палач, - дрогнул голос Воланда, который и сам не мог без тошноты вспоминать, что им привелось устроить утром двадцать седьмого.

- Понятно. Я хочу его видеть, - сказала Королева и встала с трона, что было неслыханным нарушением протокола. – Я оставляю вас – мне нужно проститься со Сказочником.

- Ваше Величество! – вскрикнул советник. – Но как же Вселенная? Кто будет ею управлять?

- А вот он и будет! – повелела Королева Маргарита, указывая огненным перстом на распластавшегося по полу Воланда. – Этот знает уложение и вполне справится. Встань! Займи моё место и правь! – приказала Королева, а сама без свиты пошла к выходу.

Воланд оторопел. Перед ним свободный трон, и его назначили преемником. И он, повинуясь приказу, механически приподнявшись, воровато оглянулся на уходящую Маргариту. Она уходила, гордо расправив плечи, но во всей её фигуре угадывалось колоссальное горе, постигшее всех. И пока она воплощением скорби уплывала по залу, казалось, из него уносился свет, люстры мутнели, пол каменел, и блёстки потолка и стен затуманились. Нет больше Маргариты во Вселенной! Правь же, Воланд! Не это ли было твоей тайной мечтой?

И он на дрожащих ногах встал, сделал несколько гибельных шагов и присел на чужой трон, который вдруг показался ему не троном вовсе, а простым стулом на чужих поминках.

Но вот беда – вселенская свита почему-то разбрелась, кто куда, никто не стал ему служить, как будто они, высшие вселенские, признали решение Королевы уйти, но не признали его решение принять эту скорбную ношу. В их глазах он оставался лишь пешкой... палачом... выскочкой... кем угодно, но только не достойным вселенской власти.

И он остался совсем один, в огромном зале Вселенной… в том троне, о котором ещё вчера не мог и мечтать… Кого же он убил? Он растерянно оглядел свои владения, и поневоле вселенские знания хлынули тоненькой струйкой в его воспалённый мозг… и вдруг Воланд понял то, что он совершил… он, раб уложений и инструкций… он, владыка над рабами, но и сам раб… вдруг понял, почему улыбался Хенрик… и почему он уже никогда не сможет улыбаться.

Выбравший жизнь правитель на час горько заплакал на троне, который он получил как будто в наказание. Нужна ли ему такая жизнь? Об этом ли он мечтал?

… В тёмной накидке с капюшоном Маргарита беспрепятственно прошла в морг. Она уже не Королева, кончилась её вселенская власть, но у неё осталась лишь возможность проникать в любую точку пространства и времени, ведь из центра можно дойти до любой окраины. И она явилась на последнюю черту, за которой от неё скрылся Неведомый.

Смотритель морга без каких-либо прелюдий выдвинул ржавый ящик, где хранились останки. Железо под её взглядом плавилось и превращалось в хрусталь, и там, за прозрачными стенками гроба, она увидела Мастера, точнее, то, что от него осталось.

Марго смотрела на окровавленные куски тела… всё, что сохранилось после двенадцати казней и квалифицированных пыток… и плакала... как маленькая девочка, жалеющая и котёнка... и бабушку... и себя.

Внутрь проникла острая боль, как будто вонзился меч, и неумолимая рука Рока проворачивает этот меч, и сердце сочится кровью. Она вдруг осознала, что она любила только того, кто писал все сказки её детства… добрые… наивные… чудесные… И она заливалась потоками, склонившись над его телом. Каждая её слезинка была волшебной, и в том месте, где она роняла эту капельку чистой любви, мёртвые ткани соединялись, клеточка по клеточке.

Она омыла Мастера с ног до головы слезами, и вот перед нею уже он целый… удивительно прекрасный... спящий... сложнее всего было собрать сердце - зачем он раздал своё сердце по кусочкам? Разве они, убившие его, каждый по своему, достойны такой муки?

Маргарита громко молчала… и её молчание нависло над всеми… и боль пронзила каждое существо... из каждой лачуги, из каждого дома… посыльные… почтовые служащие… а то и сами… дети… взрослые… приносили в морг маленький кровоточащий кусочек…. от живого сердца Сказочника… и только когда последний кусочек был принесён… сердце соединилось вновь… и Маргарита даже не удивилась, как такое крохотное сердце смогло разорваться на такую бездну кусочков… а они, его дети, столпились на улице и ожидали чуда... которого не может быть, это не та сказка.

Волшебница нежно погладила сердце… и вложила в грудь Мастеру… но он не ожил… да и как ожить, если он давно уже покинул эту Вселенную, устремившись куда-то в Иное… может быть, он ушёл за новыми сказками… и вот-вот вернётся? Была ли эта казнь или её не было вовсе? Может быть, всё это только сказка, где даже озверение палаческой руки всего лишь страшненький аттракцион и не более того?

Тело соединилось, но на одежде… по-прежнему не смылись пятна крови… и как их смыть, его кровь, если он омыл кровью всю Вселенную?

Она чувствовала, что ничего не может больше сделать, ведь былая власть вселенская оказывается бессильной перед этим заливающим всё сверху донизу молчанием, самым громовым молчанием космоса. И когда она совсем отчаялась его вернуть… откуда-то извне… из-за неведомой черты… с улицы... послышалась сначала робко, потом всё громче… почти детская песенка… только очень грустная… Марго прислушалась:

Мелодия простая…
Но только сердце знает,
Тайну любви моё сердце уже не хранит…

Она стала подпевать, последними силами... но Мастер не просыпался… только ей грезилось, что он уже и не умер вовсе, а только спит, и его нельзя будить слишком рано.

Неожиданно в морг через двенадцать исполинских дверей вошли тени… они замерли вокруг Маргариты… и у каждой из теней в руках золотая чаша, наполненная до краёв… не то кровью, не то слезами… а может быть, просто дождевой водой из бочки в тюремном дворе.

Марго уже не могла говорить – как будто её язык спутан болью, и только мысленно она смогла спросить у теней:

- Кто вы?

- Мы его Смерти, - ответили двенадцать теней.

- Зачем вы пришли?

- Мы принесли тебе его двенадцать слов, что он сказал каждой из нас для тебя.

- Отдайте мне все его слова!

- Испей наши чаши, и ты возьмёшь его слова в себя, - ответили тени.

Перед Марго появился кубок в форме черепа, и каждая из Смертей подходила и выливала свою чашу в этот кубок.

И когда кубок наполнился, Маргарита… выпила его до последней капли… Как только она осушила кубок, он превратился в волшебный кулон в виде слезы на золотой цепочке…

Марго погладила кулон своей нежной ладонью матери, потерявшей единственное дитя, затем надела на себя это украшение, самое чудесное из всех украшений Вселенной… ей неодолимо захотелось уснуть… ведь она так устала... в мире ей уже ничто не дорого... только за черту... туда, куда ушёл он... стремилось её любящее сердце...

Единственная легла на ложе рядом с Мастером… взяла его за руку, такую холодную… но родную… и ей стало удивительно спокойно на сердце, как будто она странствовала вечность, а теперь дома… среди своих… и рядом её любимый… не видевший её никогда… но подаривший ей все сказки мира… все детские песенки… и все двенадцать слов… одной на всех Любви.

-----------------------------------------------------
иллюстрация - http://www.kino-teatr.ru/movie/kadr/3752/902.jpg