Ёжкин кот

  Темная седая мгла двигалась над снежной целиной со скоростью атакующего гепарда. Буран был очень затяжной. Он то немного затихал, то вновь усиливался, и все это продолжалось уже несколько недель. Казалось, что у природы уже вот-вот иссякнет запас гнева и неистовства, но буран все продолжался и продолжался. Вдобавок над Антарктикой стояла полярная ночь и показания термометра иногда опускались ниже семидесяти градусов.
  Из-за затянувшейся непогоды не было нормальной связи с дальней станцией “Изабель” и это очень беспокоило Артура. По его расчетам, там уже должны подходить к концу запасы топлива и продовольствия, но он не мог ничем помочь. Поднимать вертолет в такую погоду было невозможно. Все на главной Антарктической базе “Нептун” ждали окончания бурана. Напряжение росло день ото дня.
  - Артур, нужно что-то делать! - это вошел в кабинет начальника базы его заместитель и друг  Матвей, в руках у него была свежая сводка погоды, - нужно срочно что-то делать! Ребята на “Изабель” сейчас наверно молятся на нас.
  - Что говорят метеорологи?
  - Ничего утешительного, буран продлится по меньшей мере еще недели две. Правда есть ложка меда в бочке дегтя.
  - Что же?
  - В ближайшие три-пять дней ветер немного утихнет, мороз тоже обещают в пределах шестидесяти.
  - Ну и что нам это дает? - немного раздраженно спросил Артур, - “Вертушку” мы все-равно не можем  им выслать.
  В кабинете на минуту воцарилась тяжелая тишина, только слышно, как за окном завывает ветер.
  - Послушай, - прервал тишину Матвей, - ты согласен, что ради жизней двух десятков человек можно поставить на карту жизнь одного человека?
  - Ты это к чему клонишь? - насторожился Артур.
  - Я вчера долго не мог заснуть - “Изабель” покоя не давала. Все лежал и думал, думал...
  - Говори, не тяни кота за хвост.
  - Нам нужно послать на “Изабель” тягач.
  - Хочешь угробить и человека и технику? - саркастически усмехнулся Артур.
  -  У тебя есть другие предложения?
  Артур молча смотрел в пол.
  - Без риска сейчас уже  не обойтись... - начал было Матвей.
  - Это не риск. Это будет убийство! - вскипел Артур.
  - А, если из-за нашей медлительности погибнет персонал “Изабели” - это не убийство?
  - В полярную ночь, в буран, больше тысячи километров пути! Да сколько там трещин по дороге один Бог ведает. Никто никогда не ходил на тягачах в Антарктике в таких условиях и на такие расстояния. Это исключено.
  - Артур, других вариантов у нас нет и не будет. Сидеть сложа ручки и ждать у моря погоды мы больше не имеем права. А шанс добраться на тягаче до “Изабели” есть и мы не можем его не использовать. Одна жизнь против двух десятков, согласись - это оправданный риск.
  Матвей спокойно смотрел Артуру в глаза. Артур отвел взгляд и уже спокойно, даже обреченно спросил:
  - Кого ты предлагаешь послать?
  - Ну, коль я придумал, значит - я и поеду.
  - Что, один?!
  - А что, для управления тягачом нужны двое? Зачем рисковать еще одной жизнью? Это уже будет неоправданный риск.
  - Оправданный риск, неоправданный риск. Ты бредишь от невысыпания, Матвей! Иди лучше поспи!
  - Но, Артур!..
  - Все, Матвей! Иди спи!
  - Ежкин кот... - тихо выругался Матвей и, выходя, хлопнул дверью.
  Артур был начальником базы уже не первый год. Он не боялся ответственности и никогда не перекладывал ее на других. Сам он всегда спокойно шел на риск, а случаев таких за время работы в Антарктике было предостаточно. Но рисковать другими людьми - это то, из-за чего он не раз уже хотел бросить эту работу и вернуться домой. Артур знал Матвея уже много лет. Вместе они побывали не раз в таких переделках и убедились в надежности друг друга. И, вобщем-то, Артур понимал, что Матвей прав. Он уже почти готов был согласиться с ним, но когда представил, что Матвей поведет тягач через буран, за тысячу верст по этому “минному полю”, а он - Артур останется здесь в тепле на базе, все внутри него взбунтовалось против этого и он уже не мог с этим справиться.
  Артур взял в руки распечатку сводки погоды, оставленную Матвеем на столе. Да, метеорологи действительно не утешали, буран продолжится еще не менее тринадцати-пятнадцати дней, но небольшое потепление в ближайшие дни было кстати. Когда мороз за семьдесят, дизель, даже если удастся запустить, то прогреть до рабочей температуры все равно не получится.
  Спать Артур так и не пошел. Перед завтраком он еще раз узнал погоду. Пятьдесят восемь градусов, к концу суток до пятидесяти четырех.
  Когда Матвей вошел в столовую, чтобы позавтракать, Артур уже сидел за столом мрачнее тучи. Матвей сел как обычно напротив, но Артур не смотрел на него. Видно было, что ест он чисто механически, не чувствуя вкуса еды. За завтраком оба не проронили не слова. Закончив трапезу, Матвей тихо спросил:
  - Ты принял решение?
  - Каков, по-твоему, шанс добраться сейчас на тягаче до “Изабели”? - мрачно спросил Артур, не поднимая на Матвея глаз, - только реально, без бравады.
  - Я думаю пятьдесят на пятьдесят.
  - Неисправимый оптимист, - горько усмехнулся Артур.
  - Все равно шанс есть, и мы не имеем права его не использовать.
  - Ты понимаешь, что я не могу тебя послать.
  - Если не меня, тогда кого? Нет на базе никого, кто бы лучше меня довел ягач до “Изабели”.
  - Ни тебя, ни кого другого я не могу туда послать, понимаешь?
  - Тогда разреши мне самого себя туда послать.
  Артур молчал, упершись глазам в стол.
  - Ты твердо это решил? - Артур поднял на Матвея тяжелый взгляд.
  Матвей, глядя ему в глаза,  еле заметно утвердительно кивнул. Артур, опять опустив глаза, продолжал:
  - Я сейчас отдам распоряжение, чтобы в ангаре загрузили и подготовили тягач. Я знаю, ты побежишь туда. Не надо, там справятся без тебя. Отдохни, после обеда выезжаешь.
  Артур молча встал и пошел к выходу из столовой. Матвей проводил глазами его ссутулившуюся за последние часы фигуру.
  В ангар Матвей все-таки пришел. Вокруг тягача уже суетился народ. Погрузка топлива и продовольствия шла полным ходом. Тягач был похож на огромный грузовик на гусеницах. Больше трех метров в ширину и высоту. Это была мощная и надежная машина, техника проверенная временем. Огромный капот тягача был открыт, два механика уже занимались с двигателем, большим двенадцатицилиндровым танковым дизелем образца второй мировой войны. Матвей присоединился к механикам. Они включили предпусковой подогреватель охлаждающей жидкости и пока шел подогрев, проверили топливную аппаратуру и заправили все топливные баки.
  Погрузка уже завершалась, когда запустили двигатель. Тот мощно взревел, выпустив из выхлопных труб облако густого черного дыма. Ангар наполнился глухим утробным рокотом.
  Кабина у тягача широкая, в ряд спокойно усядутся четверо, а то и пятеро человек. Матвей дал указание часть кабины тоже заполнить грузом.
  За обедом было шумно, народ в столовой оживленно обсуждал предстоящий выезд Матвея. Матвей же обедал молча. Противный, мерзкий холодок все больше заполнял его внутри.
  Артур так и не появился в столовой и Матвей, перед выездом сам зашел к нему в кабинет.
  - Сволочи эти метеорологи, не могут нормально погоду предсказывать! - негодовал Артур, - обещали потепление с пятидесяти восьми до пятидесяти четырех, а сейчас уже шестьдесят ровно.
  - Два градуса - это не существенно. Не волнуйся Артур, все будет нормально. Я дойду.
  Артур вдруг затих, как внезапно стихает ураган, его крупная фигура опять ссутулилась, он повернулся к Матвею, посмотрел на него, и вдруг предательски дрогнувшим голосом тихо сказал:
  - Матвей, мне так не хочется тебя отпускать.
  Матвей почувствовал, как к горлу подступает комок. Он понял, что должен немедленно ехать.
  - Иди ты к черту, Артур!
  Матвей хлопнул дверью и бысто-быстро пошел к ангару.
  Ангар был наполнен выхлопными газами и ровным рокотом прогретого дизеля. Тягач стоял полностью готовый и “рыл копытом землю”. Вокруг тягача собрался наверно весь персонал базы “Нептун”. Люди собрались, чтобы проводить Матвея.
  - Матвей, держись! Мы с тобой!
  - Будь осторожен, парень!
  Он старался не посмотреть никому из них в глаза, не встретится взглядами. Он знал, что увидит в этих глазах то, что скрыть невозможно: ребята провожали его навсегда.
  Он стал взбираться к кабине и, уже стоя на подножке и открыв дверцу, обернулся к провожавшим.
  - Ребята, я дойду.
  Он все-таки увидел их глаза. Их невозможно было не увидеть отсюда, с высоты кабины. И он не ошибся в своих догадках.
  - Я дойду, - повторил он увереннее и громче, - вот увидите!
  Матвей захлопнул за собой дверцу и уселся за рычаги. Люди уже открывали ворота ангара. Как только они их распахнули, буран немедля ворвался в ангар и закружил в бешеном танце. Матвей включил фары, затем воткнул передачу и прибавил газу. Дизель мощно взревел, и тягач медленно тронулся к распахнутым воротам. Как только он вышел из ангара, темная седая пелена тут же окутала его со всех сторон. Матвей прибавил газу и воткнул следующую передачу. Тягач побежал веселее.
  Двигаться приходилось фактически на ощупь, видимость была всего несколько метров перед капотом. Матвей ориентировался по компасу, встроенному рядом со штатными приборами. Ближе к цели он должен ориентироваться на радиомаяк, который постоянно работает на “Изабеле”. Двигаться предстояло почти прямо на юг. Станция “Изабель” находилась недалеко от полюса. Но все же нужно было брать заметно правее, чтобы обойти большую трещину во льду. Перед выездом Матвей еще раз тщательно изучил последнюю карту рельефа Антарктиды в этом районе, и теперь она буквально стояла у него перед глазами. Ближайшая крупная трещина была у него на пути, примерно в ста пятидесяти километрах ходу. Чтобы ее обойти, необходимо было идти заметно западнее, намеченного маршрута. Следующая крупная трещина поджидала его километров двести не доходя до “Изабели”. Ее прийдется обходить с востока. Карта была примерно трехмесячной свежести. За это время могло многое измениться, могли появиться новые трещины, измениться очертания старых. Но более свежей карты не было, потому что не было возможности ее составить. Никто не ожидал такого затяжного бурана.
  Из-за этих трещин маршрут движения тягача заметно удлинялся. По прямой от “Нептуна” до “Изабели” чуть более девятисот километров и “вертушка” с грузом пролетала это расстояние часа за четыре с половиной. Матвею предстояло проделать путь более чем в тысячу километров. При средней скорости тридцать-тридцать пять километров в час, это не меньше тридцати часов в пути. Топлива в баках у него было с большим запасом. Главное обойтись без приключений по дороге. Но Антарктика обычно не скупится на сюрпризы для своих покорителей.
  Тягач стало сильно кренить на левый бок. Справа и впереди вырос большой ледяной холм. Целая гора. Нужно было ее обходить, Матвей дернул на себя левый рычаг. Крен стал уменьшаться, тягач стал уходить левее от холма. Обойдя его, Матвей наткнулся на следующий, еще более крупный холм. Его тоже пришлось обходить левее. Матвей посмотрел на показания забортного термометра. Он показывал минус шестьдесят два по Цельсию. “Температура-то действительно падает. А метеорологи обещали повышение. Вот ежкин кот...” - подумал Матвей. Следующий ледяной холм был небольшой, но и его пришлось обходить, на этот раз справа.
  Матвей был в пути уже два с половиной часа. Пока было все в порядке, дизель работал ровно. Холмов больше по пути не попадалось. Но нужно  быть на чеку. Возможно, где-то здесь начинается та трещина, которую ему предстояло обойти. За три  месяца она могла заметно вырасти. Хотя могла и затянуться. Всякое может быть. За столько лет в Антарктике Матвей всякого навидался. Порой случались просто необъяснимые вещи. Матвей на всякий случай сбросил скорость, и теперь тягач осторожно крался сквозь снежную пелену. Вдруг он не то увидел, не то почувствовал, что впереди зияет провал. “Стоять, Зорька!”- Матвей ударил ногой по педали тормоза. Тягач послушно замер. Присмотрелся сквозь двойное лобовое стекло. Да, сомнений не было - впереди, слева на право, поперек  пути разверзлась трещина шириной метров двенадцать. Она действительно выросла за три месяца. Ее предстояло обходить еще западнее на  несколько десятков километров.
  Матвей сдал  назад, затем дернул правый рычаг на себя и огромный тягач послушно повернул направо. Матвей решил удалиться от трещины примерно на километр, чтобы безопасно пройти вдоль нее до места, где ее можно будет благополучно миновать. Он прошел вдоль трещины более шестидесяти километров на запад и, повернув на юг, стал идти на малом ходу, внимательно вглядываясь вперед. Так он прошел почти десять километров. Никаких трещин. Похоже он ее миновал, но не стоит торопиться. Трещина могла уйти на несколько километров южнее. СТОП! Так и есть. Вот она.
  Матвей остановил тягач перед самой трещиной. Здесь она уже была совсем узкая - два с половиной-три метра. Почти затянутая нанесенным снегом и от этого еще более опасная. Матвей повторил маневр с тягачом и опять пошел вдоль трещины на запад. Пройдя еще более двадцати километров, он снова малым ходом пошел на юг. На этот раз трещина не заставила себя долго ждать. Вот она еле заметной ложбинкой проступает из под снега. Матвей остановил тягач. “Ежкин кот. Какая же она длинная. Сколько можно ее обходить.” Он вышел из кабины, чтобы получше оценить ширину трещины. Буран со всей яростью набросился на него, с бешеной силой дробью кидая снег в лицо, не давая смотреть, не давая дышать. Матвей, прикрывая одной рукой лицо от ветра, другой придерживаясь за капот, прошел по гусенице к носу тягача и в свете фар стал рассматривать трещину. Похоже здесь она была не больше двух метров. “Нет смысла продолжать ее обходить, надо ее миновать здесь.” - решил Матвей возвращаясь в кабину. Он сдал метров на двадцать назад, чтобы преодолеть трещину сходу. Дал газу. Дизель мощно взревел разгоняя тяжелогруженый тягач и пытаясь заглушить грозным рыком звериный рев ветра. Тягач здорово тряхнуло. Все, трещина позади. Матвей потянул левый рычаг на себя, теперь ему предстояло двигаться на юго-восток. Он слишком далеко ушел на запад.
  Он посмотрел на показания термометра. За бортом было уже минус шестьдесят пять. Мороз продолжал усиливаться. Матвей был в пути чуть более шести часов, и за это время стало холоднее на пять градусов. Это очень беспокоило его. Он продолжал двигаться на юго-восток. “Я должен дойти. Я должен... Меня там очень ждут”, - думал Матвей. Дизель уверенно ровно пел. Прошло еще четыре часа монотонно-напряженного пути. Температура за бортом продолжала падать. Матвей посмотрел на датчик температуры двигателя, до рабочей температуры в девяносто градусов, не хватало градусов пятнадцать. “Дизель стынет на ходу. - подумал Матвей, - Надо убавить отопление”. Он подвинул до середины рычажок заслонки направлявшей теплый воздух от радиатора двигателя в кабину. “Ничего, не замерзну. Автономная печка под сиденьем работает на полную мощность”.
  Вдруг прямо перед капотом из снежной пелены возник провал. Матвей ударил по тормозам, но тягач уже наклонил нос. Так он и замер на краю трещины. “Ежкин кот...” - прошептал Матвей, держа ногу на тормозе. “Ежкин кот...” Нервы были натянуты, как струны. Он аккуратно включил задний ход и нежно-нежно стал трогать машину назад. Дизель натужно заворчал. Катки стали медленно поворачиваться назад, и на мгновение показалось, что тягач стал выбираться. Но тут же нос машины стал крениться в трещину все больше и больше. Матвей вжал педаль газа в пол. Дизель взвыл, выдавая максимальную мощность, Гусеницы огромными горстями бешено кидали снег из под тягача вперед и вниз, в бездну. Тягач завис на пару секунд на краю ледяной пропасти, но затем быстро выпрямился и откатился  задним ходом от края трещины.
  Матвей сидел в кабине в каком-то оцепенении. Он пытался прийти в себя. Сколько раз он уже бывал на краю гибели, но сейчас ему было что-то особенно не по себе. Может быть от того, что вокруг на сотни километров ни одной живой души, только мертвая снежная пустыня, да зловещее завывание ветра.
  Трещина была крупная, метров двадцать в ширину. “Откуда она здесь взялась?” - недоумевал Матвей. “Ладно, надо двигать дальше”. Трещина тянулась с запада на восток. Матвей решил пойти вдоль трещины на восток до тех пор, пока не будет возможности перебраться на другую сторону. Учитывая ширину трещины, идти предстояло долго. Матвей повернул тягач налево и продолжил свой путь.
  Но идти на восток ему пришлось не так долго, как он рассчитывал. Через три с небольшим часа ходу тягач остановился на мысе, образованном двумя сходящимися трещинами. Слева к трещине, вдоль которой шел тягач, примкнула трещина, которую он же преодолел больше семи часов назад.
  “Вот, ежкин кот, - подумал Матвей, разворачивая тягач, - сколько же мне теперь предстоит идти на запад вдоль этой трещины, чтобы ее обойти?”
 
  Он двигался на запад, вдоль злосчастной трещины, уже около пятнадцати часов. Трещина стала немного уходить на юго-запад, но потом круто повернула на запад и северо-запад. Когда Матвей обогнул ее, он был от станции “Изабель” дальше чем двадцать с лишним часов назад, когда он преодолел первую трещину. Теперь он шел напрямую к цели, на юго-восток. Мороз между тем все усиливался и уже прошел отметку семьдесят градусов. Температура двигателя тоже падала и Матвей оставил для отопления кабины только автономный обогреватель, чтобы не забирать тепло у дизеля. Усталость наваливалась свинцовой тяжестью. Руки и ноги затекли от многочасового сидения, но их негде было размять в узкой кабине. Сон мягко обволакивал, опускал веки. Матвей тер глаза, сильно растирал виски. Буран не унимался. Казалось, ветер еще усилился.  “Я должен дойти. Я дойду. Меня ждут...”
  Тягач упрямо двигался на юго-восток. В кабине становилось все холоднее. Матвей старался шевелить пальцами на ногах, растирал руки, но холод уже пробирался под одежду. Дизелю тоже было холодно. Датчик температуры  показывал пятьдесят градусов. Термометр за бортом - минус семьдесят три.  Матвей всматривался через ветровое стекло вперед, но в снежной пелене вдруг  проступили очертания городских домов. Это его родная улица, где он вырос, по которой бегал десять лет в школу и на свидания. Вот эта пятиэтажка его школьного друга Сережки, а следующий дом его...
  Тягач затрясся. Улица детства растворилась в белой круговерти. Тягач дергался как эпилептик. Дизель захлебывался. Матвей скорее интуитивно, чем, соображая что делает, выжал сцепление. Тягач мягко остановился, но почти было заглохший дизель, при снятой нагрузке начал медленно, с перебоями набирать обороты. Матвей нашел глазами датчик температуры двигателя. Сорок градусов. Перевел взгляд на термометр. Минус семьдесят четыре. Еще градусов на восемь опустится и солярка перестанет гореть в цилиндрах. Пальцев ног он уже не чувствовал. Матвей посмотрел на хронометр на панели приборов. Шел тридцать четвертый час его увеселительной прогулки. До “Изабели” осталось не так много, уже должен ловиться радиомаяк. Он протянул руку, чтобы включить радиокомпас, но пальцы не слушались, и вертушка никак не поворачивалась. Наконец он кое-как включил его. Да, сигнал уже проходил. Радиокомпас “Изабели” звал его. Его ждут там. Он не имеет права остаться здесь в тягаче посреди бескрайней ледяной пустыни. Он дойдет и спасет их, а они, может быть, спасут его.
  Матвей непослушной рукой включил первую передачу. Стараясь держать высокие обороты, плавно отпустил сцепление. Дизель, немного захлебываясь, медленно потащил тягач. “Я дойду. Я дойду. Осталось совсем немного. Главное не угодить в какую-нибудь чертову трещину”.
  Дизель надрывно ревел. Тягач медленно полз по снежной равнине. Фары настырно светили сквозь снежную мглу.  “Я дойду. Я дойду. Я дойду...”
  Среди снежной круговерти за стеклом вдруг проступают березки по краям проселочной дороги, идущей через пшеничное поле. Налитые колосья клонятся к земле. А вот и деревенские домики. Это же деревенька, куда Матвей столько раз приезжал на лето к деду. А вот и его дом, крайний справа. Крашеный в васильковый цвет штакетник. А дорога выходит из деревни и ведет дальше. Вот они старые плакучие ивы над рекой. А вот и река. Спокойная, чистая. Вода манит своей свежестью, прохладой. Вот сейчас с берега и в воду.
  Только берег какой-то не такой. Какой-то уж очень крутой берег. Уж очень крутой... Или это не берег, и не река?.. Нет, черт!!!  ЭТО ЖЕ ТРЕЩИНА!!! Тягач переваливается через край носом вниз. Матвей в ужасе хватается за рычаги. Тормозить поздно...
  - Ежкин ко-о-о-о-о-т!!!

  Артур сидит в своем кабинете, обхватив голову руками. Только что удалось ненадолго установить связь с “Изабелью”. Они еще держатся, но уже на пределе. Матвей к ним еще не дошел. Они его ждут, как пришествия Христа. Прошло уже тридцать семь часов, как он ушел. Тридцать семь часов. “Где он сейчас, что с ним?” - думал Артур, - “Мороз с каждым часом все крепче. Наверно дизель уже заглох, и он замерзает в кабине. Нет, это было безумие - отпускать его на тягаче. Но и не отпустить его он не мог”. Артур сидел в оцепенении: “Что сейчас он может сделать для друга? Ничего. Ничего...”

  - Не бойся, мы тебе поможем.
  Из темноты проступает лицо незнакомца. Черты лица правильные, волосы светлые, короткие, аккуратно причесаны. Глаза голубые, смотрят открыто и дружелюбно. На незнакомце белая водолазка под горло и белые брюки. Он высок и строен.
  - Ты нас не знаешь, мы не отсюда. Мы просто тебе поможем, чтобы ты благополучно довез груз до своих друзей.
  Матвей хочет спросить у незнакомца: “Кто ты?”, - но не может произнести ни звука. Только наваливается сон.
  - Запомни, откуда ты продолжишь путь, ты должен идти строго на юго-восток сто  пятьдесят километров, затем повернешь под прямым углом на юго-запад. Так ты сможешь обойти последнюю трещину.
  Сон наваливается еще сильнее. Лицо незнакомца дружелюбно улыбается. “Мне нельзя спать“, - думает Матвей и глаза его начинают закрываться. “Мне нельзя спать!” - хочет он крикнуть незнакомцу, но того уже нигде нет.
  Матвей открывает глаза и чуть не вскрикивает. Яркий солнечный свет, помноженный на отражение от снега буквально слепит его. Он стоит посреди ослепительно белой, залитой солнцем снежной равнины. Над ним ясное голубое небо, ни облачка. Матвей оборачивается и видит позади себя, зависший над самым снегом большой металлический диск. Диск плавно и быстро поднимается вверх метров на двести и, зависнув на мгновение, исчезает, как будто его и не было. Матвей смотрит на горизонт, где снежно-белое сливается с лазурно-голубым. Вдруг в его голове начинают щебетать птицы. Звук этот нарастает, нарастает. Горизонт быстро уходит куда-то вниз, а сверху наплывает огромное бездонное небо...

  Матвей открыл глаза. Он сидит в кабине тягача. Прогретый дизель чисто и мягко работает на холостых оборотах, в кабине тепло, хотя на термометре за бортом минус семьдесят пять.
  “Что все это было, сон?” Голова у Матвея немного кружится, его легонько подташнивает.
  “Однако, что бы это не было, надо ехать. Этот добрый малый сказал, чтобы я ехал сто пятьдесят километров на  юго-восток.“ Матвей посмотрел на компас. Тягач стоит носом точно на юго-восток. Матвей включил передачу и прибавил газу, дизель бодро взревел и легко потащил тяжелогруженый тягач по снежной равнине. Ветер усиливался, дальше края капота ничего не было видно, свет фар упирается в сплошную снежную стену бурана. Но Матвей больше не крался, он гнал тягач на предельной скорости, ориентируясь практически по одному компасу. У него вдруг появилась спокойная уверенность, что если он сделает все, как сказал этот неизвестно откуда взявшийся блондин, то с ним все будет в порядке. Он дойдет до “Изабели” и доставит груз.
  Сто пятьдесят километров на юго-восток он прошел чуть больше, чем за четыре часа, и повернул машину под девяносто градусов направо. Теперь тягач шел точно на юго-запад. Голова все также легонько кружилась, руки и ноги были какие-то ватные и плохо слушались, но все это мало волновало Матвея. До станции оставалось совсем немного. “Как там ребята, живы ли еще?” Матвей посмотрел на шкалу радиокомпаса. Станция должна быть уже совсем рядом. Если бы сейчас была ясная солнечная погода, ее наверняка уже можно было бы увидеть. Дизель ровно спокойно гудел и не думал остывать, хотя заслонка отопления кабины была открыта. Тепла хватало и мотору и человеку. Удивительно, ведь на термометре уже семьдесят шесть мороза.
  Матвей сбавил скорость. Радиокомпас показывал, что “Изабель” где-то здесь. В такой пурге можно пройти в двадцати метрах от станции и не заметить ее. “Не врезаться бы в них невзначай”, - подумал Матвей.  И не успел он это подумать, как перед капотом тягача выросли темные очертания здания станции “Изабель”. На крыше были различимы поломанные ветром антенны. Матвей ударил по тормозам, тягач встал, как вкопанный, почти упершись носом в стену станции.
  “Надо позвать ребят”. Матвей хотел посигналить, но у тягача не было сигнала. Тогда Матвей стал нажимать и отпускать педаль газа. Дизель мощно взрыкивал, пытаясь заглушить безумный рев ветра. Матвей подождал немного. Никто не спешил к тягачу. Во всей станции не было видно ни огонька. “Неужели я не успел?!” От этой мысли Матвею стало одновременно холодно и жарко. “Надо скорее пойти и посмотреть, может еще остался кто живой”. Матвей достал из под сиденья фонарь и стал выбираться из кабины. Это оказалось занятием не простым - конечности были совсем ватные. Наконец он оказался снаружи, распахнув дверцу. Ветер с такой силой ударил в грудь и в лицо, что чуть не втолкнул его обратно в кабину. Матвей спрыгнул вниз с подножки, ноги безвольно подогнулись и он со всего маху ухнул лицом в обжигающий снег. “Ежкин кот”, - хотел выругаться Матвей, но снег набился в открытый в прыжке рот. Отплевываясь Матвей попытался встать, но только беспомощно барахтался в глубоком снегу.
  - Ну, вот, тоже мне кадр! - услышал Матвей знакомый голос, - проделал тысячу верст через буран, чтобы поваляться в снегу!
  Сразу несколько пар рук заботливо подхватили Матвея и понесли внутрь здания. Там было темно, но тепло, только  кое-где горели одинокие свечи.
  - Ты не пугайся, что у нас тут темно, мы дизель-генератор заглушили, а всю солярку пустили на обогрев.
  Матвей не мог различить в темноте, кто с ним говорит, но уже узнал голос начальника станции “Изабель”  - Тимура.
  Матвея принесли в медотсек и положили на кушетку.
  - Лежи здесь и никуда не уходи. Сейчас придет доктор и займется тобой.
  Матвей лежал на кушетке и ему хотелось плакать и смеяться одновременно, но у него не получалось ни того, ни другого. “Как замечательно, - думал он, лежа  в темноте, - я дошел и я успел. Все живы. Как замечательно...”

  - Ну что, Айболит, как он?
  - Пациент скорее жив, чем мертв.
  - Я тебе дам - “мертв”. Мы тут все живы благодаря ему. Ты мне серьезно скажи, что с ним? Обморожений нет?
  - На данный момент нет.
  - Это как еще понимать?
  - Да я и сам еще не понял. Но сейчас в целом все неплохо, никакого лечения не требуется. Только нервное истощение. Парню нужен отдых и покой. И еще усиленное питание.
  - Ну, жратвы, слава Богу, у нас теперь много. Можно откармливать на убой.
  Матвей открыл глаза. Он все так же лежит на кушетке в медблоке, только теперь он раздет и лежит под одеялом, а помещение ярко освещено электрическим светом. В комнате кроме него Тимур и доктор Миша, которого все на станции называют Айболитом за окладистую светлую бородку и очки с круглыми линзами. Доктору это нравится.
  Разговаривающие замечают, что Матвей открыл глаза и смотрит на них.
  - Ну, вот и спаситель наш проснулся.
  Тимур подходит к кушетке и берет Матвея за руку.
  - Как ты, бродяга?
  Матвей молча кивает головой, мол: “Все в порядке”. Тимур хочет что-то еще сказать, но эмоции переполняют его и он в восхищении выдает: “Ну, Матвей! Ну, сучий хвост!”
  - Все, все! Время посещения пациентов закончилось. Освободите помещение, гражданин, больному нужен отдых.
  Доктор взял сзади за локти Тимура и стал настойчиво подталкивать его к двери, тот особенно не сопротивлялся.
  - Держись Матвей! - Тимур уже стоял в дверях, - не поддавайся этому ханыге, - он хитро кивнул в сторону доктора и скрылся за дверью.
  - Ханыга, ханыга... - заворчал доктор.
  - Михаил, у меня действительно нет обморожений? - спросил Матвей, неожиданно незнакомым самому себе голосом.
  - С этим у тебя все в порядке, но у меня к тебе такой вопрос: кто тебя лечил от обморожений, которые у тебя были недели две-три назад.
  - Какие обморожения? У меня не было никаких обморожений.
  - Посмотри на свои ноги.
  Матвей вынул из под одеяла правую ногу и подтянул руками поближе к глазам. Темная мертвая кожа на пальцах отслаивалась ошметками и под ней виднелась новая, нежно-розовая. Матвей потрогал пальцы на ногах. Они были живые, теплые, нормальные пальцы.
  - Странно, перед выездом у меня было все в порядке с ногами.
   Доктор вопросительно смотрел на Матвея.
  - Что с тобой было в дороге?
  - Ну, если в двух словах, я упал в большую трещину.
  - Расскажи, пожалуйста, не в двух словах.
  Матвей рассказал, как мог подробно обо всех своих приключениях во второй половине пути.
  - Миша, как ты думаешь, что со мной действительно было?
  - Сильнейшее нервно-психическое переутомление, вот что с тобой было.
  - Так что, все это мне привиделось?
  - А разве могут быть другие объяснения этому?
  - А как же пальцы?
  - А что пальцы? Организм в экстремальных ситуациях и не такие штуки выкидывает.
  - Но все равно многое не стыкуется.
  - Так, больной, у Вас нервно-психическое переутомление. Можно отдыхать, волноваться нельзя.
  Доктор выключил в комнате свет. И уже на пороге обернулся к Матвею:
  - Спи и не бери ничего в голову.
  Уже через сутки Матвей чувствовал себя вполне нормально, и доктор разрешил ему вставать, но не выходить из медблока. За несколько часов в медблоке побывал весь персонал станции, а некоторые приходили и по два раза. Всем хотелось пожать Матвею руку, как-то выразить свою благодарность. Приносили всякую всячину, книги и журналы, чтобы Матвею не было скучно. Доктор не успевал всех выпроваживать.
  Несмотря на прогнозы, уже через трое суток ветер стал стихать, а еще через двое суток совсем стих. Небо очистилось и сияло мириадами звезд. Многонедельного бурана как будто и не было. Только поломанные антенны напоминали о нем. Двое связистов полезли их ремонтировать. Матвей вызвался им помогать, но доктор его не отпустил.
  Еще через сутки прилетел вертолет с “Нептуна” “по уши” загруженный продовольствием и топливом для “Изабели”. Стали разгружать. Матвей улизнул от Айболита, чтобы помочь, но Тимур отправил его назад в медблок:
  - Иди лучше собирайся, скоро полетишь.
  - Чего мне собираться? У меня с собой из вещей - только тягач.
  Но Тимур его не слушал:
  - То пусто, то густо. Куда теперь мне девать все это хозяйство? Спать что ли на нем?
  Перед вылетом Матвей подошел к тягачу. Медленно обошел его вокруг, погладил рукавицей по краю капота, как коня по носу. Пора лететь.
  Провожать Матвея вышли все, подняли Матвея на руки и стали качать.
  - Хватит! Хватит! - кричал Матвей, - А то я зазнаюсь, здороваться перестану.
  Тимур обнял его на прощание:
  - Счастливо долететь. А то оставайся у нас, мы тебя каждый день на руках носить будем.
  - Ну вас, еще уроните. И делать мне ничего не даете, я чуть на стенку не полез. Так что полечу я лучше назад.
  Тимур посерьезнел.
  - Матвей, мы ведь теперь тебе жизнью обязаны.
  - Да, не мне одному.
  - Не понял. А кому же еще?
  - Да нет, ничего… Это я так… Полечу уже.
  - Ну, бывай.
  Вертолет доставил Матвея на базу меньше чем за четыре с половиной часа. На “Нептуне” Матвея встречали так, что только духового оркестра не хватало. Матвея опять стали качать.
  - Ребята, сколько можно?! - Матвей пытался вырваться из рук, - У меня сейчас уже морская болезнь начнется!
  Когда, наконец, все эмоции улеглись и все разошлись по своим делам, Артур привел Матвея в свой кабинет.
  - Матвей, спасибо, - Артур крепко сжал его руку, - спасибо, что сдержал обещание. Дошел-таки.
  Матвей отвел глаза в сторону.
  - Нет, Артур, в том, что я дошел до “Изабели” не моя заслуга, и я не сдержал своего обещания.
  - То есть как “не сдержал”? Что такое ты говоришь?
  - Очень просто. Я заснул на ходу и упал в большую трещину километров за двести до станции. Но кто-то поймал падающий в пропасть тягач, вместе с грузом и со мной и аккуратно поставил на другой стороне трещины, целый и невредимый.
  Артур пристально смотрел на Матвея несколько секунд, потом его лицо расплылось в широкой улыбке.
  - Ты меня разыгрываешь.
  Артур разразился громким смехом.
  - Да нет же!!! Артур! Это правда!
  Артур перестал смеяться:
  - Что значит “правда”? Ты сам понимаешь, что это невозможно?
  - Я понимаю, что это невозможно. Но это невозможное со мной случилось.
  - Чушь какая-то, этого не может быть...
  - Кроме того, - продолжал Матвей, - из-за очень сильного мороза, температура дизеля все время падала и последние несколько десятков километров до падения он еле тянул на первой передаче. Ты помнишь какой был в это время мороз?
  - Помню. Ну и что?
  - А то, что, даже, если бы я и не сорвался в трещину, я бы все равно не доехал - дизель постоянно остывал и терял обороты. Часом раньше или позже он обязательно заглох бы и при морозе под восемьдесят уж точно бы больше не завелся.
  - Но ты же все-таки дошел.
  - Да, потому что после падения дизель оказался прогретым до положенных девяноста градусов и весь остаток пути, несмотря на дикий мороз, ни на градус не остыл.
  - Ты сам послушай, какую пургу ты гонишь. Чем ты можешь все это доказать?
  - Только тем, что я дошел.
  - Послушай, Матвей, у меня столько дел, оставь свои выдумки при себе.
  - Артур, но это правда!
  - Ты просто отморозил себе мозги, сходи к доктору.
  - Иди ты к черту, Артур, я больше ничего тебе про это не скажу. И никому не скажу.
   - Мудрое решение.
  Матвей громко хлопнул дверью. “Вот ежкин кот...”
  Потом, чтобы успокоиться, он стоял у окна и смотрел на звездное небо, а звезды молча взирали на Матвея. Безмолвные свидетели всего, что происходит на Земле.