ТОТ свет. Глава 26

Глава 26.
Заседание Совета мэров крупнейших городов России прошел для Евгения Буланова беспокойно. Хотя докладчик от федеральной исполнительной власти несколько раз ссылался на опыт его администрации по привлечению инвестиций в развитие мегаполиса, Буланову казалось, что вот-вот кто-то скажет, будто не совсем гладко обстоят там дела с выделением земли под строительство, что прижимает город ритейлеров, требуя с них взносов «на социальные нужды» и что, мол, надо еще посмотреть, куда эти взносы уходят. Казалось ему, что коллеги вполне могут заговорить с ним и о - дай бог памяти - каком-то журналисте, который что-то там пишет с того света. Могут ведь даже спросить: не был ли Евгений знаком с ним лично и не ведет ли теперь переписки с потусторонними силами? Сказать: «Не знаю, не веду и вообще не имею с чертовщиной ничего общего?» Но ведь Сарафанов-то чего ему говорил? Говорил, что Волгарь каким-то макаром все видит, за всем следит и все знает: «Прикинь - в черепушку еще только лезет, а он уже стучит тебе на комп: «моменте море!» «Вдруг и я у него теперь на крючке?.. Это же кошмар какой-то!» Спрашивал у архиепископа: может ли быть такое? Старый балбес одно твердит: «Пути Господни неисповедимы!» Как хочешь, так и понимай. Пробовал поговорить на ту же тему с начальником «серого дома», генерал только улыбается: «Слышал. Сам не сталкивался, но докладывают: это интересно…» И этого понимай, как знаешь – сговариваются они что ли?! С женой Сарафанова, вроде рассчитался… В билбордах по городу ничего не было, но в компьютерах – в большом, маленьком и домашнем - до сих пор, как заповедь, торчит «По долгам надо платить».
На вечер тесть пригласил «отужинать и поболтать». Отказаться Буланов не посмел, но поехал к нему в Серебряный бор, только дав себе зарок: ни слова о Волгаре и вообще об этой чертовщине. Однако под уточку по-пекински, да под горячее сакэ, которое так ловко подставляла гостю домработница, зарок как-то затуманился, и «зять-дорогой» поведал «дорогому тестю» о том, что мучило его последние недели. Рассказал, правда, осторожно, опуская кой-какие детали… Но главного своего опасения не удержал:
- И выходит, что я теперь у этого жмурика под колпаком - он все видит и все знает. И чуть что - пишет прямо в компьютер…
- И что он там пишет?- полюбопытствовал тесть.
- Пишет, что по долгам надо платить!
- Очень правильно. А ты чего испугался? Платить надо не только по долгам, но и за услуги. Насколько я помню, даже в Священном писании сказано: «Узнай его по трудам его». А что значит «узнай»? Это значит повернись к нему лицом, оцени его услугу и воздай, как положено… - Тесть бережно влил меж полных губ еще одну чашечку сакэ и наставительно продолжил: – Что касается долгов, тут надо помнить - какие они. Есть обязательные, вроде карточных или по кредитам банка. Там могут и на «счетчик» поставить. А это ни к чему. Если же просто обещал чего… Тут еще можно посмотреть: кому обещал, чего обещал…Мало ли кому и что мы обещаем? Нам вон коммунизм построить обещали, и где он?... А насчет «колпака», ты бы посоветовался с кем-нибудь. Все видит и все знает только Господь, иже еси на небеси. А у тебя же не Иисус Христос на проводе. Может, это провокация твоего писателя? У них модно «менять профессию». Спрятался где-то и стучит… Стучит-то только тебе на компьютер или еще и в газеты пишет?
- Не... Только мне!
- Значит, это кто-то из твоих заклятых друзей решил потешиться.
- Хорошо бы! Но об этом же писала едва ли ни вся мировая пресса: погиб в автомобильной катастрофе, кремирован, и пишет с того света.
- Интересно. Не читал. Служба проклятая – одни бумажки листаешь целый день…
- О, представляю! У меня и то, сколько всяких просьб, заявок, жалоб каждый день. А уж у вас-то, конечно, - горы!
Тесть Буланова – Федор Александрович Горин – приметный внешне мужчина, не растерявший импозантности и к шестидесяти годам, с незапамятных советских времен ходит в начальниках секретариата первого «вице» в правительстве страны. Получил он эту должность еще в возрасте зятя и закрепился в ней, сознательно не помышляя о переменах в карьере. Лишь однажды в ней случился перерыв. Это когда от СССР осталась одна Россия с ее малыми народами, и в правительство пришли молодые и горячие ребята. Тогда на место его многолетнего шефа призвали провинциального губернатора, а тот притащил с собой на секретариат молоденького физика Гошу. Парень был сподвижником губернатора на митингах, пока тот пробивался в политики, потом сидел у него в качестве помощника и пресс-секретаря. А теперь вот выпало заведовать секретариатом при разогнанных канцелярских работниках. Он хорошо управлялся с техникой, завел электронный учет входящих документов, но явно терялся в оценке их важности, а бегать с каждой бумагой к шефу не решался, поскольку тот в новой должности становился все более крут характером. Вот почему, когда Федор Александрович пришел к Гоше подписать акт о передаче оставшихся документов, тот явно обрадовался возможности получить консультацию у канцелярского зубра, да и пожаловаться на судьбу.
- И как вы только управлялись с этими монбланами бумаг? Геракл не вычистил бы эти конюшни! Несут и несут. И всем надо… И у всех срочно… А я даже не Ахиллес,- сообщил Гоша упавшим голосом.- Помогите разобраться, что нести шефу в первую очередь, что во вторую,… а что вообще – потом?
- Ну, во-первых, огромная ваша ошибка состоит в том, что вы, молодые люди, разогнали канцелярию. Это не борьба с бюрократизмом, это борьба с разумной организацией дела. У меня в секретариате было двадцать человек, каждый из которых четко знал, что он делает и за что отвечает. Вы почему-то… - наверно по молодости – решили, что первому вице-премьеру хватит секретариата из двух человек: заведующего и регистратора. Глупость, если не сказать – вредительство или саботаж работы члена правительства. Но это претензия не к вам. Это - незнание дела руководителем аппарата, - «рубил с плеча» Федор Александрович.
- И что теперь делать? Бежать?
- Зачем бежать? Соображать! Я думаю, что все вы, молодые и горячие, очень скоро сообразите, что наломали дров, и пора складывать поленницу, как положено. Ну, а вам лично, напомните, как вас зовут…
- Можно просто – Гоша…
- А вам, Гоша,… вы мне чем-то очень симпатичны, напоминаете моего сына в ваши годы…Вам, Гоша, я хочу пожелать полюбить эту вашу работу, увидеть в ней высокий смысл и большую пользу.
- Да уж, смысла в ней хоть отбавляй!- съехидничал Гоша.
- Высокого смысла!- поправил гость. Он умел подпустить пафоса в речь. - Вы участвуете в строительстве новой России на очень важном участке. От вас зависит, как скоро будут приниматься решения по направлению сил и средств этого процесса. Это вам не звезды считать или ловить элементарные частицы… Вы еще научитесь управлять потоками больших средств, если, конечно, они у вас будут… И увидите большую пользу от этого. В том числе и личную…
- Например?- спросил Гоша
- Беда мне с вами, молодой человек! Как говорил мой дед, «вас не научи, да помиру пошли, дак хрен не кусочки». Вы же только что говорили: «идут, несут и всем надо». А в ваших силах и в вашем праве регулировать эти потоки. И от того, в какую очередь вы поставите документ на подпись, зависит скорость его прохождения, сроки принятия решения и возможно даже объемы финансирования. А это значит… Ну, что, по вашему, это может значить?
- Сумма взятки за услугу?- простодушно спросил Гоша.
- Грубо, молодой человек. И считайте, что я ничего вам не говорил,- нарочито обиделся Федор Александрович и подал Гоше авторучку, чтобы тот подписал акт.
С тех пор прошло немногим более полугода, Федор Александрович даже не успел сдать казенную дачу в Серебряном бору. «Молодые и горячие» завели страну в тупик, их попросили «на выход», а Федору Александровичу к его большому удовольствию предложили вернуться в прежнюю канцелярию в той же должности. Первым «вице» стал, правда, не его прежний шеф – тот уже рулил даже не правительством, а своим независимым государством. Но и новый оказался человеком немолодым, с большим государственным опытом и пониманием дела.
… Оба, и тесть, и зять, уже изрядно подпили «этой японской отравы», разогрелись, обоих потянуло на откровенность. Но рассудок еще работал, и зять, обведя гостиную взглядом, спросил:
- А здесь ничего? Не это...?
Горин понял и заверил, что недавно спецы проверяли все углы и закоулки дачи – чисто – ни «жучков», ни «глазков» не обнаружено.
- Уж, если еще за нами будут смотреть да слушать, то куда мы катимся?- прогудел он басом.
- А я боюсь,- признался зять. – И не этого хмыря, который пишет, а в принципе… Нет, конечно, не без «того» – вы же меня знаете… Я чистыми – ни копейки. Откат – другое дело. Но - предметный. Поставь мне в гараж какой-нибудь «Хаммер» или «Бэху», можешь акции на меня переписать, ну, в крайнем случае – перевести на счет или подарить кредитку жене...
- Может, оно и правильно,- согласился тесть.- Я тоже никогда в руки не беру и не сую по карманам. Принес в папке с документами или с письмом, я бумаги оттуда – на свое место, а что там осталось – в банк - прямо в папке, чтобы никаких «пальчиков». А уж на чей счет – это когда – как.
Но доверительный этот разговор, хоть и требовал некоторого напряжения ума, все-таки не помешал мужчинам начать позевывать, а потом и перебраться к ночлегу.
Утром, зайдя в душ, Буланов увидел себя в большом зеркале, и прежде чем успел оценить степень помятости собственной физиономии, различил в нем мерцающие слова: «Memento more, господа!»
- Че-е-ерт! Черт!- заорал Евгений на всю дачу и принялся что есть силы сдирать ногтями слова со стекла.
- Чего у тебя стряслось?- появился за спиной испуганный тесть.
- Ну, вот же!- ткнул кулаком в зеркало Буланов.
- Чего там?
- Вот! «Memento more»! А говорили – «чисто» в доме!
- Было чисто, пока ты не занес сюда свою заразу! - хрипловатым басом пророкотал тесть и цепкими пальцами сдавил сзади шею гостя.
- Эй! Больно же!- стал выкручиваться из его рук Буланов.
      - Больно ему!... Убить тебя мало за это. Чтобы ноги твоей в моем доме… Слышишь? – И еще сильнее сдавил шею.