Действие третье

                Действие третье

                Сцена 1

Марья  Александровна: Где болван? Зачем тут это полотенце? А! он утирался! Опять был в бане? И вечно-то у него баня, и вечно-то он хлещет свой чай! Ну, что ты на меня  глаза  выпучил,  отпетый  дурак? Зачем у него волосы не выстрижены?  Гришка! 

Появляется голова Гришки.

Гришка!

Появляется весь Гришка.

Гришка!  (Замечает Гришку) Зачем  ты  не обстриг барина, как я тебе на прошлой неделе приказывала?

Гришка: Да не даются, оттого и не стриг.  Десять раз с ножницами подходил, - вот,  говорю,  барыня  ужо-тка приедет, - нам обоим достанется, тогда чего станем  делать? Нет, говорят, подожди, я к воскресенью завьюсь; мне надо, чтоб волосы длинные были.

Марья Александровна: Как? Так он завивается! Так ты еще выдумал без меня завиваться? Это что за фасоны? Да идет ли это к тебе, к  твоей глупой башке? Боже, какой здесь беспорядок! Чем это пахнет? Я тебя спрашиваю, изверг, чем это здесь пахнет?

Афанасий Матвеич: Ма-матушка! Мма-ма-матушка!..

Марья Александровна: Сколько раз я вбивала в твою ослиную голову, что я тебе вовсе не матушка? Какая я тебе матушка, пигмей ты этакой! Как смеешь ты давать такое название благородной даме, которой место в  высшем обществе, а не подле такого осла, как ты!

Афанасий Матвеич: Да... да ведь ты, Марья Александровна, все же законная жена моя, так вот я и говорю... по-супружески...

Марья  Александровна: Ах ты, харя! Ах ты, осиновый кол! Ну, слыхано ли что-нибудь глупее такого ответа? Законная жена! Да какие теперь законные  жены? Употребит ли теперь хоть кто-нибудь в высшем обществе это глупое, это семинарское, это отвратительно-низкое слово: "законная" - и как смеешь ты напоминать мне, что я твоя жена, когда я стараюсь забыть об этом всеми силами, всеми  средствами моей души? Что руками-то голову закрываешь? Посмотрите, какие у него волосы? Совсем, совсем мокрые! В три часа не обсохнут! Как теперь везти его? Как теперь людям показать? Что теперь делать?

Марья  Александровна: Гришка! Тотчас же барину одеваться! Фрак, брюки, белый галстук, жилет, живее! Да где его головная щетка, где щетка?

Афанасий  Матвеич:Матушка! Да ведь я из бани: простудиться могу, если в город ехать...

Марья  Александровна: Не простудишься!

Афанасий  Матвеич: Да вот и волосы мокрые...

Марья  Александровна: А вот мы их сейчас высушим! Гришка, бери головную щетку, три его досуха; крепче! Крепче! Вот так! Вот так!

Марья  Александровна: Теперь пошел сюда! Подыми его, Гришка! Где помада? Нагнись, нагнись, негодяй, нагнись, дармоед! Соки ты  мои высосал, пачкун ты такой! Да нагнись еще больше, нагнись!

Афанасий  Матвеич: Чем же я, матушка, высосал твои соки?

Марья  Александровна: Болван! Аллегории не понимает! Теперь причешись; а ты одевай его, да живее!

Афанасий  Матвеич: Куда ж это ты везешь меня, Марья Александровна?

Марья  Александровна: Слышите! Ах ты, чучело! Да как ты смеешь спрашивать меня, куда я везу тебя!

Афанасий  Матвеич: Матушка, да ведь надо же знать...

Марья  Александровна: Молчать! Вот только назови еще раз меня матушкой, особенно там,  куда теперь едем! Целый месяц просидишь без чаю. Ишь! Ни одного креста ведь не выслужил,  чумичка  ты  этакая!..

Афанасий  Матвеич: Кресты, матушка, начальство дает, а  я  советник,  а  не  чумичка.

Марья  Александровна: Что, что, что? Да ты здесь рассуждать научился! Ах ты, мужик ты этакой! Ах ты, сопляк! Ну, жаль, некогда мне теперь с тобой возиться,  а  то бы я... Ну да потом припомню! Давай ему шляпу, Гришка! Давай ему шубу! Здесь без меня все эти три комнаты прибрать; да зеленую, угловую  комнату тоже прибрать. Мигом щетки в руки! С зеркал снять чехлы, с часов тоже, да  чтоб через час все было готово. Да сам надень  фрак, людям выдай перчатки, слышишь, Гришка, слышишь?

Афанасий  Матвеич: А я вот, Марья Александровна, сегодня сон преоригинальный  видел.

Марья  Александровна: Тьфу ты, проклятое чучело! Я думала и бог знает что! Какой-то сон! Да как ты смеешь лезть ко мне с своими мужицкими снами! Оригинальный! Понимаешь ли еще, что такое оригинальный? Слушай, говорю в последний раз, если ты у меня сегодня осмелишься только слово упомянуть про сон  или  про  что-нибудь другое, то я.. я уж и не знаю, что с тобой сделаю!  Слушай  хорошенько:  ко мне приехал князь Кутепов. Помнишь князя Кутепова?

Афанасий  Матвеич: Помню, матушка, помню. Зачем же это он пожаловал?

Марья  Александровна: Молчи, не твое дело! Ты должен с особенною любезностью, как хозяин, просить его сейчас же к нам в деревню. За тем я и везу тебя.  Сегодня  же сядем и уедем. Но если ты только осмелишься хоть одно слово сказать в целый вечер, или завтра, или послезавтра, или когда-нибудь, то я тебя целый год заставлю гусей пасти! Ничего не говори, ни единого слова. Вот вся твоя обязанность, понимаешь?

Афанасий  Матвеич: Ну, а если что-нибудь спросят?

Марья  Александровна: Все равно молчи.

Афанасий  Матвеич: Но ведь нельзя же все молчать, Марья Александровна.

Марья  Александровна: В таком случае отвечай односложно, что-нибудь этакое, например: «Гм!» или что-нибудь такое же, чтоб показать,  что ты умный человек и обсуживаешь прежде, чем отвечаешь.

Афанасий  Матвеич: Гм.

Марья  Александровна: Пойми ты меня! Я тебя везу для того, что ты услышал о князе и тотчас же, в восторге от его посещения, прилетел к нему засвидетельствовать свое почтение и просить к себе в деревню; понимаешь?

Афанасий  Матвеич: Гм.

Марья  Александровна: Да ты не теперь гумкай, дурак! Ты мне-то отвечай.

Афанасий  Матвеич: Хорошо, матушка, все будет по-твоему; только зачем я приглашать-то буду князя?

Марья  Александровна: Что, что? Опять рассуждать! А тебе какое дело: зачем? Да как ты смеешь об этом спрашивать?

Афанасий  Матвеич: Да я все к тому, Марья Александровна: как же приглашать-то его  буду, коли ты мне велела молчать?

Марья  Александровна: Я буду говорить за  тебя, а ты только кланяйся, слышишь, только кланяйся, а шляпу в руках держи. Понимаешь?

Афанасий  Матвеич: Понимаю, мат... Марья Александровна.

Марья  Александровна: Князь чрезвычайно остроумен. Если что-нибудь он  скажет хоть и не тебе, то ты на все отвечай добродушной и веселой улыбкой, слышишь?

Афанасий  Матвеич: Гм.

Марья  Александровна: Опять загумкал! Со мной не гумкать! Прямо и просто отвечай:  слышишь или нет?

Афанасий  Матвеич: Слышу, Марья Александровна, слышу, как не услышать, а гумкаю для того, что приучаюсь, как ты велела. Только я все про то же, матушка; как же это: если князь что скажет, то ты приказываешь глядеть на него и улыбаться. Ну, а все-таки, если что меня спросит?

Марья  Александровна: Экой непонятливый балбес! Я уже сказала тебе: молчи. Я буду за тебя отвечать, а ты только смотри да улыбайся.

Афанасий  Матвеич: Да ведь он подумает, что я немой.

Марья  Александровна: Велика важность! Пусть думает; зато ты скроешь, что дурак.

Афанасий  Матвеич: Гм... Ну, а если другие об чем-нибудь спрашивать будут?

Марья  Александровна: Никто не спросит, никого не будет. А если, на случай,  -  чего боже сохрани! - кто и приедет, да если что тебя спросит или что-нибудь скажет, то немедленно отвечай саркастической улыбкой. Знаешь, что такое саркастическая улыбка?

Афанасий  Матвеич: Это остроумная, что ли, матушка?

Марья  Александровна: Я тебе дам, болван, остроумная! Да кто с тебя, дурака, будет спрашивать остроумия? Насмешливая улыбка, понимаешь презрительная.

Афанасий  Матвеич: Гм.

Марья  Александровна (в сторону): Ох, боюсь я за этого болвана! решительно, он поклялся высосать все мои соки! Право бы, лучше было его совсем не брать!


Сцена 2

                Павел Александрович и Князь

Павел Александрович: Как ваше здоровье, дядюшка?

Князь: Как... это ты? А я, брат, немножко заснул. Ах, боже мой! Ведь я...  без па-рика!

Павел Александрович: Не беспокойтесь, дядюшка! Я... я Вам помогу, если Вам угодно.

Князь: А вот ты и узнал теперь мой секрет! Я ведь говорил, что надо дверь за-пи-рать.  Ну, мой друг, ты  должен не-мед-ленно дать мне свое честное сло-во, что не воспользуешься моим секретом и никому не скажешь, что у меня волосы нак-лад-ные.

Павел Александрович: О, помилуйте, дядюшка! Неужели Вы меня считаете способным  на такую низость!

Князь: Ну да, ну да! И так как я вижу, что ты благородный человек, то уж так и быть, я тебя у-див-лю... и открою тебе все мои тай-ны. Как тебе нравятся, мой милый, мои у-сы?

Павел Александрович: Превосходные, дядюшка! Удивительные! Как могли Вы их сохранить  так долго?

Князь: Разуверься, мой друг, они нак-лад-ные!

Павел Александрович: Неужели? Поверить трудно. Ну, а бакенбарды? Признайтесь, дядюшка, Вы, верно, черните их?

Князь: Черню? Не только не черню, но и они совершенно искусственные!

Павел Александрович: Искусственные? Нет, дядюшка, воля Ваша, не верю. Вы надо мною смеетесь!

Князь: Parole d'honneur, mon  ami! И предс-тавь себе, все, реши-тельно все, так же как и ты, обма-ны-ваются! Даже Степанида Матвеевна не верит, хотя сама иногда их нак-ла-ды-вает…

Начинает играть быстрая музыка куплетов.

Князь: Примерить хочешь ли парик?

Павел Александрович:         Я к волосам своим привы-ык…

Князь: Что скажешь против бакенбард?

Павел Александрович:         Ce magnific; chef-d'oeuvre de art!

Танцуют несколько тактов, скрестив каждый правую и левую руки
соответственно.

Павел Александрович: Я аплодирую усам!..

Князь: Но как я весь? Каков я сам?!

Павел Александрович: Вы королевский мушкетер!..

Князь: Parole d’ honneur?

Павел Александрович: Parole d’ honneur!!..

Танцуют несколько тактов также.

Князь: Но я уверен, мой друг, что ты сохранишь мою тайну. Дай мне честное слово...

Павел Александрович: Честное слово, дядюшка, сохраню. Повторяю Вам: неужели Вы меня считаете способным на такую низость?

Князь: Ах, мой друг, как я упал без тебя сегодня! Феофил меня опять из кареты вы-валил.

Павел Александрович: Вывалил опять! Когда же?

Князь: А вот мы уже к мо-нас-тырю подъезжали...

Павел Александрович: Знаю, дядюшка, давеча.

Князь: Нет, нет, два часа тому назад, не бо-лее. Я в монастырь поехал, а он меня взял да и вывалил; так на-пу-гал, даже теперь сердце не на месте.

Павел Александрович: Но, дядюшка, ведь вы почивали!

Князь: Ну да, почивал... а потом и по-е-хал, впрочем, я... впрочем, я это, может быть... ах, как это странно!

Павел Александрович: Уверяю Вас, дядюшка, что Вы видели это во сне! Вы преспокойно себе почивали, с самого послеобеда.

Князь: Неужели?..  Ну да, я и в самом деле, может быть, это видел во сне. Впрочем, я все помню, что я видел во сне. Сначала мне приснился какой-то престрашный бык с  рогами; а потом приснился какой-то про-ку-рор, тоже как будто с ро-гами...

Павел Александрович: Это, верно, Николай Васильевич Антипов, дядюшка.

Князь: Ну да, может быть, и он. А потом Наполеона Бона-парте видел. Знаешь, мой друг, мне все говорят, что я на Наполеона Бона-парте похож...  а в профиль будто я разительно похож на одного старинного папу? Как ты находишь, мой милый, похож я на па-пу?

Павел Александрович: Я думаю, что Вы больше похожи на Наполеона, дядюшка.

Князь: Ну да, это en-face. Я , впрочем, и сам то же думаю, мой милый. И приснился он  мне, когда уже на острове сидел, и, знаешь, какой разговорчивый, разбитной, ве-сельчак такой, так что он чрез-вы-чайно меня позабавил.

Павел Александрович: Это Вы про Наполеона, дядюшка?

Князь: Ну да, про На-по-леона. Мы с ним все про философию рассуждали. А знаешь, мой друг, мне даже жаль, что с ним так строго поступили... анг-ли-чане. Конечно, не держи его на  цепи, он бы опять на людей стал бросаться. Бешеный был человек! Но все-таки жалко. Я бы не так поступил. Я бы его посадил на не-о-би-таемый остров...

Павел Александрович: Почему же на необитаемый?

Князь: Ну, хоть и на о-би-таемый, только не иначе, как благоразумными жителями. Ну и разные разв-ле-чения для него устроить: театр, музыку, балет  -  и все  на казенный счет. Гулять бы его выпускал, разумеется, под присмотром, а то бы он сейчас у-лиз-нул. Пирожки какие-то он очень любил. Ну, и пирожки ему каждый день стряпать. Я бы его, так сказать, о-те-чески содержал. Он бы у меня и рас-ка-ялся...  Ах, mon ami! Я ведь тебе и забыл ска-зать. Представь себе, я ведь сделал сегодня пред-ло-жение.

Павел Александрович: Предложение, дядюшка?

Князь: Ну да, пред-ло-жение. Пахомыч, ты уж идешь? Ну, хорошо. C'est une charmante personne... Но, признаюсь тебе, милый мой, я поступил необ-ду-манно. Я только теперь это ви-жу. Ах, боже мой!

Павел Александрович: Но позвольте, дядюшка, когда же Вы сделали предложение?

Князь: Признаюсь тебе, друг мой, я даже и не знаю, наверное, когда. Не во сне ли я видел и это? Ах, как это, од-на-ко же, стран-но!

Павел Александрович: Но кому, когда Вы сделали предложение, дядюшка?

Князь: Хозяйской дочери, mon ami...  cette belle personne...  впрочем, я забыл, как ее зо-вут. Только, видишь ли, mon ami, я ведь никак не могу же-нить-ся. Что же мне теперь делать?

Павел Александрович: Да, Вы, конечно, погубите себя, если женитесь. Но позвольте мне Вам сделать еще один вопрос, дядюшка. Точно ли Вы уверены, что  действительно сделали предложение?

Князь: Ну да... я уверен.

Павел Александрович: А если все это Вы видели во сне, так же как и то, что Вы другой  раз вывалились из кареты?

Князь: Ах, боже мой! И в самом деле, может быть, я и это тоже видел во сне! Так что я теперь и не знаю, как туда по-ка-заться. Как бы это, друг мой, узнать на-вер-но, каким-нибудь по-сто-рон-ним образом: делал я предложение иль нет? А то, представь, каково теперь мое по-ло-жение?

Павел Александрович: Знаете что, дядюшка? Я думаю, и узнавать нечего.

Князь: А что?

Павел Александрович: Я наверно думаю, что Вы видели это во сне.

Князь: Я сам то же думаю, мой ми-лый, тем более что мне часто снятся по-доб-ные сны.

Павел Александрович: Вот видите, дядюшка. Представьте же себе, что Вы немного выпили за завтраком, потом за обедом и, наконец...

Князь: Ну да, мой друг; именно, может быть, от э-то-го…

Павел Александрович: Тем более, дядюшка, что, как бы Вы ни были разгорячены, Вы все-таки никаким образом не могли сделать такого безрассудного  предложения наяву. Сколько я Вас знаю, дядюшка, вы человек в высшей степени рассудительный и...

Князь: Ну да, ну да.

Павел Александрович: Представьте только одно: если б узнали это Ваши родственники, которые и без того дурно расположены к Вам, что бы тогда было?

Князь: Ах, боже мой! А что бы тогда было?

Павел Александрович: Помилуйте! Да они закричали бы все в один голос, что Вы сделали это не в своем уме, что Вы сумасшедший, что Вас надо под опеку, что Вас обманули, и, пожалуй, посадили бы Вас куда-нибудь под надзор.

Князь: Ах, боже мой! Неужели бы посадили?

Павел Александрович: И потому рассудите, дядюшка: могли ли бы Вы сделать такое безрассудное предложение наяву? Вы сами понимаете свои выгоды. Я торжественно утверждаю, что Вы все это видели во сне.

Князь: Непременно во сне, неп-ре-менно во сне! Ах, как ты умно рассудил все это, мой ми-лый! Я душевно тебе благодарен, что ты меня вра-зу-мил…

Павел Александрович: А я ужасно рад, дядюшка, что с вами сегодня встретился. Представьте себе: без меня Вы бы действительно могли сбиться, подумать, что Вы жених, и сойти туда женихом. Представьте, как это опасно!

Князь: Ну да... да, опасно!

Павел Александрович: Вспомните только, что этой девице двадцать три года; ее никто не хочет брать замуж, и вдруг Вы, богатый, знатный, являетесь женихом! Да они тотчас ухватятся за эту идею, уверят вас, что Вы и в самом деле жених, и женят Вас, пожалуй, насильно. А там и будут рассчитывать, что, может быть, Вы скоро умрете.

Князь: Неужели?

Павел Александрович: И наконец, вспомните, дядюшка: человек с Вашими достоинствами...

Князь: Ну да, с моими достоинствами...

Павел Александрович: С Вашим умом, с Вашею любезностию...

Князь: Ну да, с моим умом, да!..

Павел Александрович: И наконец, Вы - князь. Такую ли партию Вы бы могли себе сделать, если б действительно почему-нибудь нужно было жениться? Подумайте только, что скажут Ваши родственники?

Князь: Ах, мой друг, да ведь они меня совсем заедят! Я уж испытал от них столько коварства и злобы... Представь себе, я подозреваю, что они хотели посадить меня в су-мас-шедший дом. Ну, помилуй, мой друг, сообразно ли это? Ну, что б я там стал делать... в сумас-шедшем-то доме?

Павел Александрович: Разумеется, дядюшка, и потому я теперь не отойду от Вас, когда Вы сойдете вниз. Там теперь гости.

Князь: Гости? Ах, боже мой!

Павел Александрович: Не беспокойтесь, дядюшка, я буду при Вас.

Князь: Но как я тебе благо-да-рен, мой милый, ты просто спаситель мой! Но знаешь ли что? Я лучше уеду.

Павел Александрович: Завтра, дядюшка, завтра, утром, в семь часов. А сегодня Вы при всех откланяйтесь и скажите, что уезжаете.

Князь: Непременно уеду... к отцу Мисаилу... Но, мой друг, ну, как они меня там сос-ва-тают?

Павел Александрович: Не бойтесь, дядюшка, я буду с Вами. И, наконец, что бы Вам ни говорили, на что бы Вам ни намекали, прямо говорите, что Вы все это видели во сне... так, как оно и действительно было.

Князь: Ну да, неп-ре-менно во сне! Только, знаешь, мой друг, все-таки это был пре-оча-ро-ва-тельный сон! Она удивительно хороша собой и, знаешь, такие формы...

Павел Александрович: Ну прощайте, дядюшка, я пойду вниз, а Вы...

Князь: Как! Так ты меня одного оставляешь!

Павел Александрович: Нет, дядюшка, мы сойдем только порознь: сначала я, а потом Вы. Это будет лучше.

Князь: Ну, хо-ро-шо. Мне же, кстати, надобно записать одну мысль.

Павел Александрович: Именно, дядюшка, запишите Вашу мысль, а потом приходите, не мешкайте. Завтра же утром...

Князь: А завтра утром к иеромонаху, непре-менно к ие-ро-мо-наху! Charmant, charmant! А знаешь, мой друг, она у-ди-ви-тельно хороша собой... такие формы... и если б уж так мне надо было непременно жениться, то я...

Павел Александрович: Боже Вас сохрани, дядюшка!

Князь: Ну да, боже сохрани!... Ну, прощай, мой милый, я сейчас... только вот за-пи-шу… A propos, я давно хотел тебя спросить: читал ты мемуары Казановы?

Павел Александрович: Читал, дядюшка, а что?

Князь: Ну да... Я вот теперь и за-был, что хотел сказать...

Павел Александрович: После вспомните, дядюшка, до свиданья!

Князь: До свиданья, мой друг, до свиданья! Только все-таки это был очарова-тельный сон, о-ча-ро-ва-тельный сон!..


Сцена 3

Зинаида Афанасьевна, Анна Николаевна, Наталья Дмитриевна, далее по ходу сцены появляются Фелисата Михайловна, Луиза Карловна, Прасковья Ильинична, Катерина Петровна. Марья Александровна встречает гостей, что иногда мешает ей участвовать в общем разговоре.

Входят Марья Александровна и Афанасий Матвеевич.

Анна Николаевна: Марья Александровна!.. 

Наталья Дмитриевна: … и вместе с Афанасием Матвеичем!

Анна Николаевна: Приехали!

Наталья Дмитриевна: Откуда?

Анна Николаевна: Какой сюрприз!

Наталья Дмитриевна: Как кстати, а мы к вам, на весь вечер!

Анна Николаевна: А мы к вам все, все! И Прасковья Ильинична тоже приедет, и Луиза Карловна хотела быть…

Наталья Дмитриевна: … и Катерина Петровна приедут-с, и Фелисата Михайловна тоже хотели быть-с.

Марья Александровна: А я уже и не говорю о том, можно сказать, восторге, который я чувствую, видя вас обеих у меня и еще вечером, но скажите, пожалуйста, какое же чудо зазвало вас сегодня ко мне, когда я уже совсем отчаялась иметь эту честь?

Наталья Дмитриевна: О, боже мой, Марья Александровна, какие Вы, право-с!

Анна Николаевна: Mais, ma charmante, ведь надобно же, непременно надобно когда-нибудь кончить все наши сборы с этим театром. Еще сегодня Петр Михайлович сказал Каллисту Станиславичу, что его чрезвычайно огорчает, что у нас это нейдет на лад, и что мы только ссоримся. Вот мы и собрались сегодня вчетвером, да и думаем: поедем-ка к Марье Александровне, да и решим все разом! Наталья Дмитриевна и другим дала знать. Все приедут. Вот мы и сговоримся, и хорошо  будет. Пускай же не говорят, что мы только ссоримся (целует Марью Александровну), не так ли, mon ange?. 

Входит Зинаида Афанасьевна

Ах, боже мой! Зинаида Афанасьевна! Вы  каждый  день  все более хорошеете!..

Наталья Дмитриевна: Да им и нечего делать больше-с, как хорошеть-с.

Марья Александровна (в сторону): Ах, черт бы их взял! Я и не подумала об этом театре; изловчились, сороки!

Анна Николаевна (Марья Александровне): Тем более, мой ангел, что у Вас теперь этот милый князь. Ведь Вы знаете, в Духанове, у прежних помещиков, был театр. Мы уж справлялись и знаем, что там где-то складены все эти старинные декорации, занавесь и даже костюмы. Князь был сегодня у меня, и я так была удивлена его приездом, что совершенно забыла ему сказать. Теперь мы  нарочно заговорим о театре, Вы нам поможете, и князь велит отослать к нам весь этот старый хлам. А то - кому здесь прикажете сделать что-нибудь похожее на декорацию? А главное, мы и князя-то хотим завлечь в наш театр. Он непременно должен подписаться; ведь это для бедных. Может быть, даже и роль возьмет - он же такой милый, согласный. Тогда пойдет чудо как хорошо.

Наталья Дмитриевна: Конечно, возьмут ролю-с. Ведь их можно заставить всякую ролю разыгрывать-с.

Фелисата Михайловна: Марья Александровна! Афанасий Матвеич с нами совсем говорить не хочет. Прикажите ему быть поучтивее с дамами.

Марья Александровна: Я, право, сама не знаю, что с ним сегодня сделалось, такой, право, неразговорчивый! Он и со мной почти ни слова не говорил. Почему ж ты  не  отвечаешь Фелисате Михайловне, Athanase? Что Вы его спрашивали?

Афанасий Матвеич: Но... но... матушка, ведь ты же сама...

  Афанасий Матвеевич, увидев взгляд Марьи Александровны, обжегся, поперхнулся, выронил чашку и закашлялся.

Входит Павел Александрович.

Анна Николаевна: Ах, боже мой! Павел Александрович!

Наталья Дмитриевна: Ах, боже мой! Да ведь это Павел Александрович! Как же Вы сказали, Марья Александровна, что они пошли к Бородуевым-с? Нам сказали, что Вы скрылись у Бородуева-с, Павел Александрович.

Павел Александрович: Скрылся? Странное выражение! Извините, Наталья Дмитриевна! Я ни от кого не прячусь и никого не желаю прятать.

Марья Александровна (в сторону): Как, неужели и этот болван бунтуется! Нет, это уж будет хуже всего...

Фелисата Михайловна: Правда ли, Павел Александрович, что Вам вышла отставка... по службе, разумеется?

Павел Александрович: Отставка? Какая отставка? Я просто переменяю службу. Мне выходит место в Петербурге.

Фелисата Михайловна: Ну, так поздравляю Вас, а мы даже испугались, когда услышали, что Вы гнались за местом у нас в Мордасове. Здесь места ненадежные, Павел Александрович, тотчас слетишь.

Наталья Дмитриевна: Разве одни учительские, в уездном училище; тут еще можно найти вакансию.

Фелисата Михайловна: Неужели Вы думаете, что Павел Александрович согласится занять место какого-нибудь учителишки?

Павел Александрович (Зине): Это все по Вашей милости. Подождите, я еще сегодня вечером покажу Вам дурак я иль нет?

Зинаида Афанасьевна: Зачем откладывать? Это и теперь видно.

Марья Александровна: Вы от Бородуева?

Павел Александрович: Нет-с, я от дядюшки.

Марья Александровна: От дядюшки? Так Вы, значит, были теперь у князя?

Наталья Дмитриевна: Ах, боже мой! Так, значит, князь уж проснулись; а нам сказали, что они все еще почивают-с.

Павел Александрович: Не беспокойтесь о князе, Наталья Дмитриевна, он проснулся и, слава богу, теперь уже в своем уме. Давеча  его подпоили, сначала у Вас, а потом, уж окончательно, здесь, так что он совсем было потерял голову, которая у него и без того некрепка. Но теперь, слава богу, мы вместе поговорили, и он начал рассуждать здраво. Он сейчас сюда будет, чтоб откланяться Вам, Марья Александровна, и поблагодарить за все Ваше гостеприимство. Завтра же, чем свет, мы вместе отправляемся в пустынь, а потом я его непременно сам провожу до Духанова  во избежание вторичных падений, как, например, сегодня; а там уж его примут, с рук на  руки и ни за что не выпустит в другой раз путешествовать, за это я отвечаю.

Наталья Дмитриевна: Так они завтра, чем свет уезжают? Как же это-с?

Луиза Карловна: Как же это так?.. А мы слышали, что... вот, право, странно!

Врывается Софья Петровна Карпухина.

Софья Петровна: А, так вот Вы как, Марья Александровна, вот Вы как со мной поступаете! Не беспокойтесь, я на минутку; я у вас и не сяду. Я нарочно заехала узнать: верно ли, то, что мне говорили? А! Так у Вас балы, банкеты, сговоры, а Софья Петровна сиди себе дома да чулок вяжи! Весь город назвали, а меня нет! А давеча я Вам и друг, и  mon ange, когда приехала пересказать, что делают с князем у Натальи Дмитриевны. А теперь вот и Наталья Дмитриевна, которую Вы давеча на чем свет ругали, и которая Вас же ругала, у Вас в гостях сидит. Не беспокойтесь, Наталья Дмитриевна! Не надо мне Вашего шоколаду a la sante, по гривеннику палка. Я почище Вашего пью у себя дома! Тьфу!!..

Наталья Дмитриевна: Это видно-с…

Марья Александровна: Но, помилуйте, Софья Петровна, что с Вами? Образумьтесь, по крайней мере.

Софья Петровна: Не беспокойтесь обо мне, Марья Александровна, я все знаю, все, все узнала! Все узнала! Ваша же Настасья прибежала ко мне и все рассказала. Вы подцепили этого князишку, напоили его допьяна, заставили сделать  предложение Вашей дочери, которую уж никто не хочет больше брать замуж, да и  думаете, что и сами теперь сделались важной птицей - герцогиня в кружевах  -  тьфу!.. Не беспокойтесь, я сама полковница! Коли Вы меня не пригласили на сговор, так и наплевать! Я и почище Вас людей видывала. Я у графини Залихватской обедала; за меня обер-комиссар Курочкин сватался! Очень надо мне Ваше приглашение, тьфу!..

Марья Александровна: Видите ли, Софья Петровна, уверяю Вас, что так не врываются в благородный дом и притом в таком виде, и если вы сейчас же не освободите  меня от Вашего присутствия и красноречия, то я немедленно приму свои меры.

Софья Петровна: Знаю-с, Вы прикажете меня вывести своим людишкам! Не беспокойтесь, я и сама дорогу найду. Прощайте, выдавайте замуж кого хотите, а Вы, Наталья Дмитриевна, не извольте смеяться надо мной; мне наплевать на Ваш шоколад! Меня хоть и не пригласили сюда, а я все-таки перед  князьями казачка не выплясывала. А Вы что смеетесь, Анна Николаевна? Сушилов-то  ногу сломал; сейчас домой принесли, тьфу!.. А если Вы, Фелисата Михайловна, не велите Вашей босоногой Матрешке вовремя Вашу корову загонять, чтоб она не мычала у меня каждый день под окошками, так я Вашей Матрешке ноги переломаю. Прощайте, Марья Александровна, счастливо оставаться, тьфу!..

Анна Николаевна: Я думаю, они выпили-с.
 
Наталья Дмитриевна: Но только какая дерзость!

Луиза Карловна: Quelle abominable femme!

Прасковья Ильинична: Вот так уж насмешила!

Катерина Петровна: Ах, какие они неприличности говорили-с!

Фелисата Михайловна: Только что ж это она про сговор говорила? Какой же сговор?

Марья  Александровна: Но это ужасно! Вот эти-то чудовища и сеют пригорошнями все эти нелепые слухи! Удивительно не то, Фелисата Михайловна, что находятся такие дамы среди нашего общества, нет, удивительнее всего то, что в этих самых дамах нуждаются, их слушают, их поддерживают, им верят!..


   Сцена 4

Те же и Князь.

Анна Николаевна: Князь!

Наталья Дмитриевна: Князь!

Луиза Карловна: Ах, боже мой!

Прасковья Ильинична: Сe cher prince!..

Фелисата Михайловна (Катерине Петровне): Ну, слава богу! Мы теперь узнаем всю подноготную.

Луиза Карловна: Ах, боже мой!

Наталья Дмитриевна: Вот и князь!

Катерина Петровна: А мы Вас ждали, ждали…

Анна Николаевна: С нетерпеньем, князь, с нетерпеньем!

Князь: Мне это чрезвычайно лест-но.

Фелисата Михайловна: Ах, князь, правду ли говорят, что Вы от нас уезжаете? 

Князь: Ну да, mesdames, уезжаю. Я не-мед-ленно хочу ехать за гра-ни-цу.

Наталья Дмитриевна: За границу, князь, за границу! Да что это Вам вздумалось?

Князь: За гра-ни-цу, и, знаете, я особенно хочу туда ехать для но-вых идей.

Луиза Карловна: Как это для новых идей? Это об чем же?

Князь: Ну да, для новых идей. Все теперь едут для новых и-дей. Вот и я хочу получить но-вы-е и-деи.

Павел Александрович: Да уж не в масонскую ли ложу Вы хотите поступить, любезнейший дядюшка?

Князь: Ну да, мой друг, ты не ошибся. Я, дейст-ви-тельно, в старину к одной масонской ложе за границей при-над-лежал и даже имел, в свою очередь, очень много великодушных идей. Я даже собирался тогда много сделать для сов-ре-мен-ного прос-вещения и уж совсем было положил в Франкфурте моего Сидора, которого с собой за границу повез, на волю от-пус-тить. Но, к удивлению моему, он сам бежал от меня. Чрезвычайно странный был че-ло-век, потом вдруг встречаю его в Па-ри-же, франтом таким, в бакенах, идет по буль-вару с мамзелью. Поглядел на меня, кивнул го-ло-вой. И мамзель с ним такая бойкая, востроглазая, такая… за-ман-чивая...

Павел Александрович: Ну, дядюшка! Да Вы, после этого, всех крестьян отпустите на волю, коли этот раз за границу поедете.

Князь: Ты совершенно уга-дал мои желания, мой милый. Я именно хочу их отпустить всех на во-лю.

Фелисата Михайловна: Да помилуйте, князь, ведь они тотчас же все убегут от Вас, и тогда кто вам будет оброк платить?

Анна Николаевна: Конечно, все разбегутся.

Князь: Ах, боже мой! Не-уже-ли они и в самом деле убегут?..

Наталья Дмитриевна: Убегут-с, тотчас же все убегут-с, а Вас одного оставят-с.

Князь: Ах, боже мой! Ну, так я их не от-пу-щу на волю. Впрочем, ведь это я только так.

Павел Александрович: Эдак-то лучше, дядюшка.

Марья Александровна: Позвольте, князь, Вам отрекомендовать моего мужа, Афанасия Матвеича. Он нарочно приехал из деревни, как только услышал, что Вы остановились в моем доме.

Афанасий Матвеич улыбается, кланяется и расшаркивается.

Князь: Ах, я очень рад, А-фа-насий Матвеич! Позвольте, я что-то при-по-минаю. А-фа-насий Мат-ве-ич. Ну да, это тот, который в деревне. Charmant, charmant,  очень рад. (Павлу Александровичу). Друг мой! Да ведь это тот самый, помнишь, давеча еще в рифму выхо-дило, Как бишь это? Муж в дверь, а жена... ну да, в какой-то город и жена тоже по-е-хала...

Фелисата Михайловна: Ах, князь, да это, верно, муж в дверь, а жена в Тверь - тот самый водевиль, который у нас прошлого года актеры играли.

Князь: Ну да, именно в Тверь; я все за-бы-ваю. Charmant, charmant! Так это Вы тот самый и есть? Чрезвычайно рад с Вами позна-ко-миться. Ну, как Ваше здоровье?

Афанасий Матвеич: Гм...

Марья Александровна: Он здоров, князь, здоров.

Князь: Ну да, это и видно, что он здо-ров. А Вы все в де-ревне? Ну, я очень рад. Да какой он крас-но-щекий, и все смеется...

Афанасий Матвеич прыскает от смеха. Общий смех. 

Марья Александровна: Как Вы почивали, князь?

Князь: Ах, я очень хорошо спал, и, знаете, видел один очарова-тельный сон, о-ча-ро-ва-тель-ный сон!

Фелисата Михайловна: Сон! Я ужасно люблю, когда рассказывают про сны.

Наталья Дмитриевна: И я тоже-с, люблю-с очень-с!..

Князь: О-ча-ро-вательный сон, но зато этот сон - вели-чайший секрет!

Анна Николаевна: Как, князь, неужели и рассказывать нельзя? Да это, должно быть, удивительный какой-нибудь сон?

Князь: Ве-ли-чайший секрет.

Катерина Петровна: Так это, должно быть, ужасно интересно!

Фелисата Михайловна: Бьюсь об заклад, что князь стоял во сне перед какой-нибудь красавицей на коленях и объяснялся в любви!..

Прасковья Ильинична: Ну, признайтесь, князь, что это правда!

Катерина Петровна: Миленький князь, признайтесь!

Луиза Карловна: Признайтесь, князь, признайтесь!

Князь: Хотя я и сказал, что мой сон величайший секрет, но я принужден сознаться, что Вы, сударыня, к удивлению моему, почти совер-шенно его от-га-дали.

Фелисата Михайловна: Отгадала! Ну, князь!.. 

Прасковья Ильинична: Теперь как хотите, а Вы должны нам открыть, кто такая Ваша красавица?

Наталья Дмитриевна: Непременно откройте! Здешняя иль нет?

Анна Николаевна: Миленький князь, откройте!

Катерина Петровна: Душенька князь, откройте! Хоть умрите, да откройте!

Князь: Mesdames, mesdames!.. если Вы уж хотите так на-сто-ятельно знать, то я только одно могу вам открыть, что это - самая о-ча-ро-вательная и, можно сказать, самая не-по-рочная девица из всех, которых я знаю...

Луиза Карловна: Самая очаровательная!..

Прасковья Ильинична: ..и здешняя!

Анна Николаевна: Кто ж бы это?

Наталья Дмитриевна: Разумеется, те-с, которые здесь первые красавицы считаются-с.

Фелисата Михайловна: Так как же, князь, если Вы видите такие сны, так почему ж, бы Вам наяву не жениться? 

Прасковья Ильинична: А как бы мы славно женили Вас!

Катерина Петровна: Миленький князь, женитесь!

Фелисата Михайловна: Женитесь!..

Прасковья Ильинична: Женитесь!..

Луиза Карловна: Почему ж не жениться?

Князь: Ну да... почему ж не жениться?

Павел Александрович: Дядюшка!

Князь: Ну да, мой друг, я тебя по-ни-маю! Я именно хотел Вам сказать, mesdames, что я уже не в состоянии более жениться, и, проведя очарова-тельный вечер у нашей прелестной хозяйки, я завтра же отправляюсь к иеромонаху Мисаилу в пустынь, а потом уже прямо за границу, чтобы удобнее следить за евро-пейским про-све-щением…

Марья Александровна: Mesdames, mesdames, я долго прислушивалась к Вашему разговору, к Вашим веселым и остроумным шуткам и нахожу, что пора мне сказать свое слово. Вы знаете, мы собрались здесь все вместе совершенно случайно - и я так рада, так этому рада... Никогда бы я, первая, не решилась высказать важную семейную тайну и разгласить ее прежде, чем требует самое  обыкновенное чувство приличия. В особенности прошу извинения у моего милого гостя; но мне показалось, что он сам, отдаленными намеками на то же самое обстоятельство, подает мне мысль, что ему не только не будет неприятно формальное и торжественное  объявление нашей семейной тайны, но что даже он желает этого разглашения... Не правда ли, князь, я не ошиблась?

Князь: Ну да, Вы не ошиблись... и я очень рад...

Афанасий Матвеич на всякий случай высморкался.

Марья Александровна: Да, mesdames, я с радостию готова поверить Вам мою семейную тайну. Сегодня после обеда князь, увлеченный красотою и...  достоинствами моей дочери, сделал ей честь своим предложением. Князь! Милый князь, Вы не должны, Вы не можете сердиться на меня за мою нескромность! Только чрезвычайная семейная радость могла преждевременно вырвать из моего сердца эту милую тайну, и... какая мать может обвинить меня в этом случае?

Наталья  Дмитриевна, Анна Николаевна, Фелисата Михайловна и другие гости бросаются по очереди обнимать Марью Александровну.

Марья Александровна заключает в объятия Зинаиду Афанасьевну.

Катерина Петровна: Поздравляем, князь!

Луиза Карловна: Поздравляем!

Прасковья Ильинична: Так вы женитесь?

Фелисата Михайловна: Так вы действительно женитесь?

Анна Николаевна: Миленький князь, так вы женитесь?

Князь: Ну да, ну да, и признаюсь Вам, что мне всего более нравится Ваше милое учас-тие ко мне, которое я никог-да не забуду, ни-когда не забуду. Charmant! Сharmant! Вы даже про-сле-зили меня...

Фелисата Михайловна: Поцелуйте меня, князь!

Князь: И, признаюсь Вам, я наиболее удивляюсь тому, что Марья Ива-новна, наша почтен-ная хозяйка, с такою необык-но-вен-ною проницательностью угадала мой сон. Точно как будто она вместо меня его ви-дела. Необыкновен-ная проницательность! Не-о-бык-но-венная проницательность!

Фелисата Михайловна: Ах, князь, Вы опять за сон?

Катерина Петровна: Да уж признайтесь, князь, признайтесь!

Марья Александровна: Да, князь, скрываться нечего, пора обнаружить эту тайну. Я поняла Вашу тонкую аллегорию, Вашу очаровательную деликатность, с которою Вы старались мне намекнуть о желании Вашем огласить Ваше сватовство. Да, mesdames, это правда: сегодня князь стоял на коленях перед моею дочерью и наяву, а не во сне, сделал ей торжественное предложение.

Князь: Совершенно как будто наяву и даже с теми самыми обстоя-тельствами. Мадмуазель, мадмуазель! Клянусь, что никогда бы я не осмелился произнести Ваше имя, если б другие раньше меня не про-из-нес-ли его. Это был очарова-тельный сон, оча-ро-вательный сон, и я вдвойне счастлив, что мне позволено Вам теперь это выс-ка-зать. Charmant! Сharmant!..

Анна Николаевна (полушепотом): Но, помилуйте, как же это? Ведь он все говорит про сон?..

Луиза Карловна: Как же это?

Марья Александровна: Помилуйте, князь, уверяю Вас, что Вы меня удивляете. Что за странная у Вас идея про сон? Признаюсь Вам, я думала до сих пор, что Вы шутите, но... Если это шутка, то это довольно неуместная шутка...  Я хочу, я желаю приписать это Вашей рассеянности, но...

Наталья Дмитриевна: В самом деле, это, может быть, у них от рассеянности-с.

Князь: Ну да... может быть, это и от рассеян-ности. И вообразите, я Вам расскажу сейчас один а-нек-дот. Зовут меня, в Петербурге, на по-хороны, так, к одним людям, maison bourgeoise, mais honnete, а я и смешал, что на именины. Именины-то еще  на прошлой неде-ле прош-ли. Букет из камелий име-нин-нице приготовил. Вхожу, и что ж вижу? Человек почтенный, солидный, лежит на столе, так что я уди-вился. Я просто не  знал, куда деваться с бу-кетом.

Марья Александровна: Но, князь, дело не в анекдотах! Конечно, моей дочери нечего гнаться за женихами, но давеча Вы сами здесь, у этого рояля, сделали ей предложение. Я не вызывала Вас на это... Это меня, можно сказать, фраппировало... Разумеется, у меня мелькнула только одна мысль, и я отложила это все до Вашего пробуждения. Но я -  мать; она - дочь моя...  Вы сами говорили сейчас о каком-то сне, и я думала, Вы, под видом аллегории, хотите рассказать о Вашей помолвке.  Я очень хорошо знаю, что Вас, может быть, сбивают... я даже подозреваю, кто именно... но... объяснитесь, князь, объяснитесь, скорее, удовлетворительнее. Так нельзя шутить с благородным домом.

Князь: Ну да, так нельзя шутить с благородным домом.

Марья Александровна: Но это не ответ, князь, на мой вопрос. Я прошу Вас отвечать положительно; подтвердите, сейчас же подтвердите здесь, при всех, что Вы делали давеча предложение моей дочери.

Князь: Ну да, я готов подтвердить. Впрочем, я все это уже рассказывал, и Фелисата Яковлевна совершенно угадала мой сон.

Марья Александровна: Не сон! Не сон! Не сон, а это было наяву, князь, наяву, слышите ли, наяву!

Князь: Наяву! (Павлу Александровичу) Ну, друг мой! Как ты давеча напророчил, так и вышло! Но уверяю Вас, почтенная Марья Степановна, что Вы заблуждаетесь! Я совершенно уверен, что я это видел только во сне!

Марья  Александровна: Господи помилуй!

Наталья  Дмитриевна: Не убивайтесь, Марья Александровна. Князь, может быть, как-нибудь позабыли-с. Они вспомнят-с…

Марья  Александровна: Я удивляюсь Вам, Наталья Дмитриевна, разве такие вещи забываются? Разве это можно забывать? Помилуйте, князь! Вы смеетесь над нами, иль нет? Или Вы корчите, может быть, из себя одного из шематонов времен регентства, которых изображает Дюма? Какого-нибудь Ферлакура, Лозена? Но, кроме того, что это Вам не по летам, уверяю Вас, что это Вам не удастся! Моя дочь не французская виконтесса. Давеча здесь, вот здесь, она Вам пела романс, и Вы, увлеченные ее пеньем, опустились на колени и сделали ей предложение. Неужели я грежу? Неужели я сплю? Говорите, князь: сплю я иль нет?

Князь: Ну да... а, впрочем, может быть, нет...  Я хочу сказать, что я теперь, кажется, не во сне. Я, видите ли, давеча был во сне, а потому видел сон, что во сне...

Марья  Александровна: Фу ты, боже мой, что это такое: не во сне - во сне, во сне - не во сне! Да это черт знает что такое! Вы бредите, князь, или нет?

Князь: Ну да, черт знает... впрочем, я, кажется, уж совсем теперь сбился...

Марья  Александровна: Но, как же Вы могли видеть во сне, когда я, Вам же, с такими подробностями, рассказываю Ваш собственный  сон, тогда как Вы его еще никому из нас не рассказывали?

Наталья Дмитриевна: Но, может быть, князь уж кому-нибудь и рассказывали-с.

Князь: Ну да, может быть, я кому-нибудь и рассказывал.

Фелисата Михайловна: Вот комедия-то!

Марья Александровна: Ах ты, боже мой! Да тут всякое терпенье лопнет! Она Вам пела романс, романс пела! Неужели Вы и это во сне видели?

Князь: Ну да, и в самом деле как будто пела романс. (Павлу Александровичу) Друг мой! Я и забыл тебе давеча сказать, что ведь и вправду был какой-то романс и в этом романсе были все какие-то замки, все замки, так что очень много было замков, а потом был какой-то трубадур! Ну да, я это все помню... так что я и  заплакал...  А теперь вот и затрудняюсь, точно это и в самом деле было, а не во сне...

Павел Александрович: Признаюсь Вам, дядюшка, признаюсь вам, мне кажется, все это очень легко уладить и согласить. Мне кажется,  Вы действительно слышали пение. Зинаида Афанасьевна поет прекрасно. После обеда  Вас отвели сюда, и Зинаида Афанасьевна спела романс. Меня тогда не было, но Вы, вероятно, расчувствовались, вспомнили старину; может быть, вспомнили о той самой виконтессе, с которой Вы сами когда-то пели романсы и о которой Вы же сами нам утром рассказывали. Ну, а потом, когда легли спать, Вам, вследствие приятных впечатлений, и приснилось, что Вы влюблены и делаете предложение...

Князь: Ах, мой друг, ведь это и в самом деле так было. Именно вследствие приятных впечатлений! Я действительно помню, как мне пели романс, а я за это во сне и хотел жениться. И виконтесса тоже была... Ах, как ты умно это распутал, мой милый! Ну! Я теперь совершенно уверен, что все это видел во сне! Марья Васильевна! Уверяю Вас, что Вы ошибаетесь! Это было во сне, иначе я не стал бы играть Вашими благородными чувствами...

Марья Александровна: А! Теперь я вижу ясно, кто тут нагадил! Это Вы, сударь, Вы, бесчестный человек, Вы все это наделали! Вы  взбаламутили этого несчастного идиота за то, что Вам самим отказали! Но ты заплатишь  мне, мерзкий человек, за эту обиду! Заплатишь, заплатишь, заплатишь!..

Павел Александрович: Марья Александровна Ваши слова до такой степени... Я уж и не знаю, до какой степени Ваши слова... Ни одна светская дама не позволит себе...  я, по крайней мере, защищаю моего родственника. Согласитесь сами, так завлекать...

Князь: Ну да, так завлекать...

Марья Александровна: Афанасий  Матвеич! Неужели Вы не слышите, как нас срамят и бесчестят, или Вы уже совершенно избавили себя от всяких обязанностей? Или Вы и в самом деле не отец семейства, а отвратительный деревянный столб? Что вы глазами-то хлопаете? Другой муж давно бы уже кровью смыл обиду своего семейства!

Афанасий Матвеич (с видом чинной солидности): Жена! Жена! Да уж не видала ль ты и в самом деле все это во сне, а потом, как проспалась, так и перепутала все, по-свойски...

Залп неудержимого смеха Марья Александровна, бросается на супруга, ее удерживают силою.

Наталья Дмитриевна: Ах, Марья Александровна, может быть, оно и в самом деле так было-с, а Вы убиваетесь.

Марья Александровна: Как было? Что такое было?

Анна Николаевна: Ах, Марья Александровна, ведь это иногда и бывает-с...

Марья Александровна: Да что такое бывает? Жилы Вы из меня, что ли, тянуть хотите?

Наталья Дмитриевна: Может быть, Вы и в самом деле видели это во сне-с?

Марья Александровна: Во сне? Я? Во сне? И Вы смеете мне это говорить прямо в глаза?

Фелисата Михайловна: Что ж, может быть, и в самом деле так было. 

Князь: Ну да, может быть, и в самом деле так было.

Марья Александровна: И он, и он туда же! Господи, боже мой!

Фелисата Михайловна: Как Вы убиваетесь, Марья Александровна! Вспомните-с, что сны ниспосылаются богом-с. Уж коли бог захочет-с, так уж никто как бог-с, и на всем его святая воля-с лежит-с. Сердиться тут уж нечего-с.

Князь: Ну да, сердиться нечего.

Марья  Александровна: Да Вы меня за сумасшедшую принимаете, что ли?..

Спешит отыскать стул и падает в обморок.

Наталья Дмитриевна (Анне Николаевне): Это они из приличия-с в обморок упали-с.

Зинаида Афанасьевна: Маменька! К чему обманывать? К чему еще ложью пятнать себя? Все уже до того загрязнено теперь, что,  право, не стоит унизительного труда прикрывать эту грязь!

Марья Александровна: Зина! Зина! Что с тобою? Опомнись!.. 

Зинаида Афанасьевна: Я Вам сказала, я Вам сказала заранее, маменька, что я не вынесу всего этого позора. Неужели же непременно надо еще более унижаться, еще более грязнить себя? Но знайте, маменька, что я все возьму на себя, потому что я виновнее всех. Я, я своим согласием дала ход этой гадкой... интриге! Вы - мать; Вы меня любите; Вы думали по-своему, по своим понятиям, устроить мне счастье. Вас еще можно простить; но меня, меня - никогда!

Марья Александровна: Зина, неужели ты хочешь рассказывать?.. О, боже! Я предчувствовала, что этот кинжал не минует моего сердца!

Зинаида Афанасьевна: Да, маменька, все расскажу! Я опозорена, Вы... мы все опозорены!..

Марья Александровна: Ты преувеличиваешь, Зина! Ты вне себя и не помнишь, что говоришь! К чему же рассказывать? Тут смысла нет... Стыд не на нас... Я докажу сейчас, что стыд не на нас...

Зинаида Афанасьевна: Нет, маменька, я не хочу более молчать перед этими людьми, чье мнение презираю, которые приехали смеяться над нами! Я не хочу сносить от них обид; ни одна из них не имеет права бросить в меня грязью. Все они готовы сейчас же сделать в тридцать раз хуже, чем я или Вы! Смеют ли, могут ли они быть нашими судьями?

Фелисата Михайловна: Вот прекрасно!

Прасковья Ильинична: Вот как заговорила!

Луиза Карловна: Это что же!

Катерина Петровна: Это нас обижают!

Наталья Дмитриевна: Да они и впрямь сами не понимают, что говорят-с.

Зинаида Афанасьевна: Князь! Князь! Простите меня, простите нас! Мы обманули, мы завлекли вас...

Марья Александровна: Да замолчишь ли ты,  несчастная!

Князь: Сударыня! сударыня! ma charmante  enfant... 

Зинаида Афанасьевна: Да, мы обманули Вас обе, князь: маменька тем, что решилась заставить Вас жениться на мне, а я тем, что согласилась на это. Вас напоили вином, я согласилась петь и кривляться  перед  вами.  Вас  -  слабого, беззащитного, облапошили, как выразился Павел Александрович,  облапошили из-за Вашего богатства, из-за Вашего княжества. Все это было ужасно низко, и я каюсь в этом. Но клянусь Вам, князь, что я решилась на эту низость не из низкого побуждения. Я хотела... Но что я! Двойная низость оправдывать себя в таком деле! Но я объявляю Вам, князь, что я, если б и взяла от Вас что-нибудь, то была бы за это вашей игрушкой, служанкой, плясуньей, рабой... я поклялась и свято бы сдержала клятву мою!..

Князь: Но я женюсь на Вас, ma belle enfant, если уж Вы так хоти-те, и это для меня будет боль-шая честь! Только уверяю Вас, что это был действи-тельно как будто бы сон... Ну, мало ли что я увижу во сне? К чему же так бес-по-коиться? Я даже как будто ничего и не понял, mon ami, объясни мне хоть ты, пожа-луй-ста...

Зинаида Афанасьевна: А Вы, Павел Александрович, Вы, на которого я одно время решилась было смотреть как на моего будущего мужа, Вы, который теперь мне так жестоко отомстили, неужели и Вы могли примкнуть к этим людям, чтоб растерзать и опозорить меня? И Вы говорили, что любили меня! Но не мне читать Вам нравоучения! Я виновнее Вас. Я оскорбила Вас, потому что  действительно манила Вас обещаниями и мои давешние доказательства были ложь и хитросплетения! Я Вас никогда не любила, и если решилась выйти за вас, то единственно,  чтоб хоть куда-нибудь уйти отсюда, из этого проклятого города, и избавиться от  всего  этого  смрада... Но, клянусь Вам, выйдя за вас, я была бы вам доброй и верной женой...  Вы жестоко отмстили мне, и, если это льстит вашей гордости...

Павел Александрович: Зинаида Афанасьевна!

Зинаида Афанасьевна: Если до сих пор вы питаете ко мне ненависть...

Павел Александрович: Зинаида Афанасьевна!!

Зинаида Афанасьевна: Если когда-нибудь, если когда-нибудь Вы любили меня...

Павел Александрович: Зинаида Афанасьевна!!!

Марья Александровна: Зина, Зина! Дочь моя!!

Павел Александрович: Я подлец, Зинаида Афанасьевна, я подлец и больше ничего! Я - осел, Зинаида Афанасьевна! Нет! Что осел? Осел еще ничего! Я несравненно хуже осла! Но я Вам докажу, Зинаида Афанасьевна, я Вам докажу, что и осел может быть благородным человеком!.. Дядюшка! Я обманул Вас! Я, я обманул Вас! Вы не спали; Вы действительно, наяву, делали предложение, а я, я,  подлец, из мщения, что мне отказали, уверил Вас, что Вы видели все это во сне.

Наталья Дмитриевна (на ухо Анне Николаевне): Удивительно любопытные вещи-с открываются-с!..

Князь: Друг мой, ус-по-койся, по-жа-луйста; ты меня, право, испугал своим кри-ком. Уверяю тебя, что ты о-ши-ба-ешься...  Я, пожалуй, готов жениться, если уж так на-до; но ведь ты же сам уверял меня, что это было только во сне...

Павел  Александрович: О, как уверить мне вас! Научите меня, как  мне  уверить его  теперь! Дядюшка,  дядюшка! Ведь это важная  вещь, важнейшее фамильное дело! Сообразите! Подумайте!

Князь: Друг мой, изволь, я по-ду-маю. Постой, дай же мне вспомнить все по поряд-ку. Сначала я видел кучера Фе-о-фи-ла...

Павел  Александрович: Э! Не до Феофила теперь, дядюшка!

Князь: Ну да, положим, что теперь не до не-го.  Потом был На-по-ле-он, а потом как будто мы чай пили и какая-то дама пришла и весь сахар у нас поела...

Павел  Александрович: Но, дядюшка, ведь это сама Марья Александровна рассказывала Вам давеча про Наталью Дмитриевну! Ведь я тут же был, я сам это слышал! Я спрятался и смотрел на Вас в дырочку...

Наталья Дмитриевна: Как, Марья Александровна, так Вы уж и князю рассказывали-с, что я у Вас сахар украла из сахарницы! Так я к Вам сахар воровать езжу-с!

Марья Александровна: Прочь от меня!

Наталья Дмитриевна: Нет, не прочь, Марья Александровна, Вы этак не смеете говорить-с, а стало быть, я у Вас сахар краду-с? Я давно слышала, что Вы про меня такие гнусности распускаете-с. Мне Софья Петровна подробно рассказывала-с... Так я у Вас сахар краду-с?..

Князь: Но, mesdames, ведь это было только во сне! Ну, мало ли что я увижу во сне?..

Марья Александровна: Кадушка проклятая!..

Наталья  Дмитриевна: Как, я и кадушка-с! А Вы кто такая-с? Я давно знаю, что Вы меня кадушкой зовете-с! У меня, по крайней мере, муж у меня-с, а у Вас-то дурак-с...

Князь: Ну да, я помню, была и ка-ду-шка…

Наталья  Дмитриевна: Как, и Вы туда же дворянку бранить-с? Как Вы смеете, князь дворянку бранить-с? Коли я кадушка, так Вы безногие-с...

Князь: Кто, я безногий?

Наталья  Дмитриевна: Ну да, безногие-с, да еще и беззубые-с, вот Вы какие-с!

Марья Александровна: Да еще и одноглазый!

Прасковья Ильинична: У Вас корсет вместо ребер-с!

Анна Николаевна: Лицо на пружинах!

Фелисата Михайловна: Волос своих нет-с!..

Марья Александровна: И усишки-то, у дурака, накладные..

Князь: Да хоть нос-то оставьте мне, Марья Степановна, настоящий! Друг мой! Это ты меня продал! Это ты рассказал, что волосы у меня нак-лад-ные...

Павел Александрович: Дядюшка!

Князь: Нет, мой друг, я уже более не могу здесь оста-ваться. Уведи  ты  меня куда-нибудь... quelle societe! Куда это ты завел меня, бо-же мой?

Марья Александровна: Идиот! Подлец!.

Князь: Боже ты мой! Я вот только не-много за-был, зачем я сюда приехал, но я сей-час вспом-ню. Уведи ты меня, братец, куда-ни-будь, а то меня растерзают! Притом  же...  мне не-мед-ленно надо записать одну новую мысль...

Павел  Александрович: Пойдемте, дядюшка, еще не поздно; я Вас тотчас же перевезу в гостиницу и сам перееду с Вами...

Князь: Ну да, в гос-ти-ницу. Adieu, ma charmante  enfant...  вы  одна...  вы только одна... доб-родетельны. Вы бла-го-род-ная девушка! Пойдем же, мой милый. О, боже мой!

Выходят на авансцену; за ними остальные.

      Музыка.

Фелисата Михайловна: Какая неудача!

Анна Николаевна: Какое торжество!

Катерина Петровна: Невеста чуть не плачет -

Наталья Дмитриевна:         Вот это сватовство!


Павел Александрович: Какая ерунда!!..

Князь: Ну, да; ну, да!..


Зинаида Афанасьевна: Темнело уж в округе:

Павел  Александрович: Ветра, снега, метель;

Зинаида Афанасьевна: И кучер всех в испуге

Вдруг вывалил под ель!


Павел  Александрович: Так прибыл в гости князь!..

Князь: Ну да, какая грязь!



Марья Александровна: Наш князь почти влюбился..

Князь:         Ce tres charmant еnfant!

Анна Николаевна: Чуть было не женился

Наталья Дмитриевна: Как подлинный… профан!


Фелисата Михайловна: Какой смешной фасон!

Князь:         Ну да, так это сон!!..




Финал.