На два

Она любила. Любила ее поцелуи и его вспыльчивость, любила настойчивость грубую и нерешительность маниакальную. Она жила. Растерянно среди двух миров, в страхе потерять один из них. Она любила ее обнаженные фотографии. Любила смотреть и представлять, как сквозь полупрозрачную ткань ее юбки сочится лунный свет, делая изгибы ее тела ровнее. Она любила его щетину, колкую и жесткую, напоминающую о новогодней елке. Любила его хаотичные следы на себе в виде укусов и пряного запаха. Каждый из них был в прошлой жизни, и остался в ней внезапно прерванным сном. Ту, которую она любила, Владимир Владимирович называл скромно Ло. Тот, кого она любила – сбежавший к холере бактериолог из-за страха поднять узорный покров. Ее теперешняя жизнь не ограничивается воспоминаниями. Новые увлечения страстные и еле уловимые, увесистые и легче пушинок, седовласые бородачи и щеголи, одетые по последнему слову заполняли тоскливые ночи, пытаясь оставить на ней свои следы, отметины в биографии. Когда-нибудь она захочет снова вернуться в нежные ее объятия, снова уколоться о его щетину, но отпечатки, оставленные другими, разобьют ее желания о гранитный пол реальности взрослой жизни.