033

- Ох, беда. – Табхаир потер лоб ладонью. – С этими женщинами невозможно ничего понять… Ладно, предположим, что пираты сами сдали Кресса, и сами же рассказали, что на их корабле плыли два бога, демон и еще кто-то непонятный… Можем предположить и более невероятное – что Су-Сума узнала про нас, используя колдовство магголинов и умение читать по звездам… Только предположим!   Но, что же тогда получается?! За что ей нас благодарить? За смерть сына, да еще такую позорную?!..
- Она не выглядела, как женщина, потерявшая родного человека, - заметил Нафин.
- Согласен. Но, если Кресса схватили власти Уиссы, то что могли означать слова Су-Сумы в разговоре с Батом: «ТЕПЕРЬ все в порядке»?
- Как думаешь, Табхаир, Бат знает зачем она задержалась в Мериттее? – спросил Одинг.
- Думаю, нет. Помните, как Су-Сума испугалась, когда этот Книжник назвал её прежним именем? Скорей всего она скрывает от Бата свое прошлое, и испугалась того, что кто-то из подвижников первого мужа её узнал… Ох, боюсь, что имя Виросса досталось ей не случайно! Редкий яд поражает сразу. Чаще всего отравившиеся люди долго мучаются, при этом в сам момент отравления почти ничего не чувствуют. Нужно время. Вот и наша красавица запросто могла прикинуться спокойной и благодарной, чтобы вернее расставить ловушку, заманить нас в Заретан, и там отомстить не торопясь, со вкусом, чего не сделаешь на пыльной дороге  и впопыхах.
Табхаир зябко повел плечами.
- Помните, она сказала, что в Заретане мы обязательно встретимся и получим все объяснения? Что-то мне не очень хочется уже их получать… Да еще и Книжник этот… Словно нарочно к нам приставила.
- У них какой-то странный разговор вышел, - вспомнил Нанн. – Такое впечатление, что эти двое идут в Заретан не только из-за перстня.
- Да, да, - кивнул Табхаир. – Магголины чего-то ждут и на что-то надеются. Видно в Ваннаане должно произойти что-то очень важное для них. Но нам до этого нет никакого дела. Нам нужно найти брата… Эх, удрать бы сейчас потихоньку, но нельзя! В пустыне мы одни пропадем, да и дороги не знаем… И Книжника этого не расспросишь. Вряд ли он что-нибудь скажет, зато неладное заподозрить может. Как бы хуже не сделать… Видимо выхода нет. Придется нам идти с ним и его купцами. Пусть доведут до Кешрана, а уж там мы найдем способ потихоньку удрать…
На следующий день орели предпочли не выходить из шатра. Только Нафин с Одингом отправились погулять по торговой площади. Первый, чтобы просто поглазеть, а второй – купить корма для своего коня.
- И все-таки я не верю, что Су-Сума такая коварная, как говорит Табхаир, - ворчал Одинг, придирчиво осматривая то, что ему предлагали. – Брат мой, конечно, очень умный и соображает, как бог, но здесь, мне кажется, он ошибся. Женщины создания непонятные – я по своей жене сужу и по дочкам – уж кажется, все про них знаешь, а они возбмут и такое выкинут, что только диву даешься, какими извилистыми путями движутся у них мысли!
Нафин неопределенно пожал плечами.
- Честно признаться, я тоже не считаю, что Су-Сума с нами лукавила. Но, согласись, Одинг, Табхаир до сих пор редко ошибался. И в женской натуре он должен неплохо разбираться. Ведь почти сто лет общался с абхаинскими валидами.
- Вот потому все ему теперь и кажутся ядовитыми коварными змеями.
Одинг сердито нахмурился.
- Я вот думаю, что неплохо было бы этого Книжника все же расспросить. Само собой, не прямо, не в лоб, а потихоньку, исподволь. Табхаир, конечно, этого не одобрит, но ему и не обязательно сообщать. Ты, Нафин, мальчик любознательный, с людьми ладить умеешь, да и Судьба к тебе благоволит, во что мой брат, кстати, свято верит. Вот ты бы и побеседовал с Книжником. Они с Су-Сумой, по всему видно, старинные знакомые. Всего он тебе, конечно, не расскажет, но, может, сболтнет что-нибудь случайно… У меня, знаешь ли предчувствие какое-то странное. Если в Ваннаане что-то затевается, и мы идем туда в то же самое время, то.., сам не знаю, почему так думаю, но кажется мне, что все это не случайно!
Нафин согласно кивнул.
Ему и самому после ночного разговора было не по себе. Нет, он не боялся. Ни того, что Книжник заведет их куда-то не туда и бросит в пустыне на произвол Судьбы, ни мести Су-Сумы. Что-то говорило ему, что ничего страшного с ними не случится, и в Заретане она найдут того, кого ищут. Но под этой уверенностью вдруг стало расти и набухать предчувствие чего-то важного. Очень важного! И это одновременно и пугало, и манило к себе. Словно Нафин стоял над пропастью, на самом краю, и не знал, сорвется ли он, или полетит радостно, наслаждаясь полетом!
Видимо и Одинг чувствовал нечто подобное. И Нафин ничуть не удивился, если бы узнал, что и другие старцы не находят себе места от беспокойства.
Юноша с конунгом еще немного потолкались по торговой площади, но, кроме колготы и шума ничего интересного не нашли, и решили вернуться. Одинг купил, наконец, достойный корм для своего скакуна, а Нафин пару сочных дынь, которые потащил в шатер.
Около полудня пришел Книжник. Приветливо улыбаясь он сообщил, что договорился с купцами, и те очень рады расширить свои ряды людьми почтенными, да еще и водящими знакомство с самим Бат-Каном.
- Я взял на себя смелость представить вас его знакомыми, - смущенно развел руками Книжник. – Но вас это ни к чему не будет обязывать. Никаких расспросов не бойтесь Авторитет Бат-Кана в здешних местах столь велик, что никто не решится расспрашивать о нем. Тем более вас, живущих в шатре Бата и едущих в его дом в Заретане. Виросса.., то есть, Су-Сума сказала мне, что вы остановитесь у них, так?
Табхаир ответил, что ничего еще не решено, и спросил, когда купцы намерены выехать из Сануффы.
- Да сразу же, как только мы купим верблюдов, - ответил Книжник. – Местный торговец обещал отобрать для нас лучших. Как только их пригонят, я за вами зайду.
Он зашел довольно скоро. Солнце только-только начало клониться к закату, и орели, решившие отоспаться перед ночным переходом, еще не проснулись. К счастью, вещи им долго собирать не пришлось, а с шатром Бат вообще решили не мудрить. Отдали его многодетной семье пожилого паломника, жавшейся неподалеку под самодельным тентом.
Торговец, о котором говорил Книжник, не обманул. В стороне от загона, где ревели пригнанные для продажи животные, стояли несколько задумчивых верблюдов, уже накрытых попонами и взнузданных, с седлами, пристроенными между горбами. Цена за них оказалась, конечно же, непомерно высокой, однако денег Нанна хватило. Правда, на то что осталось можно было купить всего один бурдюк с водой, но Книжник их успокоил:
- Ничего, ничего, - шепнул он. – Первый переход будет недолгим. Мы сделаем привал у колодца, и там вы пополните свои запасы.
Забрав купленных животных, путники пошли туда, где их дожидался караван купцов, уже готовый к выходу.
Купцы оказались людьми солидными и очень важными. Все они сидели на великолепных скакунах, громкими недовольными голосами покрикивая на своих слуг. Те метались вдоль целой вериницы меланхолично жующих верблюдов, подвязывая бурдюки с водой, и проверяя, хорошо ли закреплены башни из пестрых тюков на их перегруженных спинах.
Попутчикам купцы почтительно поклонились, хотя горбы орелей вызвали у них легкое недоумение. Но, видимо имя мужа Су-Сумы действительно служило надежной защитой от любых расспросов, и было для этих купцов вернейшей рекомендацией. Нафину показалось, что будь они оборванцами, или вооружены с головы до ног наподобие пиратов, их все равно взяли в попутчики, и тоже ни о чем не спросили.
Один из слуг подвел Книжнику его верблюда. Тот поблагодарил и ловко взобрался в седло. Никаких тюков у него не было. Только котомка с едой, вода, да два короба, прочно закрепленные по бокам от седла. Нафин отметил про себя, что они не были обвязаны веревками и не имели никаких запоров – залезай, кто хочет. Однако, судя по всему, содержимое коробов было Книжнику очень дорого. Поэтому, едва узнездившись между горбами, он первым делом заглянул сначала под одну крышку, затем под другую, и удовлетворенно кивнул.
- Тяжело тебе придется, - сказал человечек, наклоняясь вперед и ласково похлопывая своего верблюда по боку.
Орели тоже полезли в седла. Расторопные слуги бросились им помогать, но даже с посторонней помощью рассаживались долго и неумело. Только Одинг, гордо подбоченясь, сидел на своем скакуне, ловя краем глаза оценивающие взгляды купцов.
Наконец, все расселись, и караван величественно двинулся в путь.
Пестрая толпа расступалась перед ним с некоторой завистью. Всем не терпелось поскорее уехать. Только у загона с верблюдами пришлось ненадолго задержаться. Там уже было не протолкнуться, и шла бойкая торговля с руганью и криками. Понадобилось некоторое время, чтобы слуги купцов палками расчистили путь. Но потом, не встречая больше никаких препятствий, караван спокойно выплыл в пустыню.
Поначалу под красными лучами почти зашедшего за горизонт солнца, еще встречались редкие кустики жухлой травы и острые камни, отбрасывающие длинные тоскливые тени. Но потом их сменил песок, безраздельно завладевший всем видимым пространством. Нафин озирался вокруг и думал, что все это очень похоже на мгновенно застывшее море. Где-то оно замерло легкой рябью, где-то поднятой волной, но величия своего не утратило, и только, в отличие от живого собрата, пожелтело.
Табхаир клевал носом, Нанн с Углетом тихо о чем-то переговаривались, Одинг гарцевал на коне, наслаждаясь его резвостью и послушанием, а купцы деловито обсуждали свои дела.
Нафин посмотрел на Книжника. Человечек сидел сутуло, перекинув ноги, как роа-радорг на одну сторону седла, и грыз яблоко. Глаза его были мечтательно устремлены в густо синеющее небо, туда, где лениво потягиваясь, уже поднималась ночь, выпуская на волю звезды. Юноше ужасно захотелось узнать, что же такое везет в своих коробах Книжник. И, хотя ответ напрашивался сам собой – Книжник мог везти только книги – в подобную абсурдную мысль не верилось. Ну, в самом деле, кто в здравом уме потащит за собой через пустыню совершенно бесполезные книги, да еще в целых двух коробах!
Нафин даже засмеялся, представив себе ряды аккуратно уложенных томов.
Он вообще не понимал, зачем люди книги пишут и читают. Летописи еще можно было понять, но остальное!? В Тангоре Кара как-то приносил ему пару книг и читал их вслух. Дурацкие вымышленные истории, написанные высокопарно и нудно! Каре Нафин тогда своего мнения высказывать не стал, но для себя запомнил: книги – ерунда. Ему, только-только услышавшему в себе голос любви к Гире, все их надуманные страсти показались мелкими и неправдоподобными. Зачем выдумывать какие-то истории, когда жизнь вокруг гораздо интереснее и замысловатее? Нет, не может быть, чтобы кто-то воспринимал их всерьез настолько, чтобы тащить за собой через пустыню!
Тем временем, наступила ночь.
Небо, ничем не скрытое от глаз путников, словно понимая это, выставило напоказ все свои звезды. И караванщики уверенно двигались вперед, как будто шли не по безликим пескам, а по ясно видимой дороге.
Нафин обратил внимание на то, что человек, которого он вначале принял за старшего над слугами, управляя ходом каравана, часто поглядывал на небо. Видимо, караванщики, как и мореходы, сверяли свой путь с небесными светилами. Юноша подобрался поближе к Книжнику, что, к слову сказать, отняло немало времени и усилий – верблюд никак не хотел слушаться – и спросил, по какой именно звезде они ориентируются.
- Вон она, - Книжник указал на яркую, четко видимую точку на небе. – Фонарь Малой Повозки, или хвост Маргоса. Впрочем, у этой звезды множество всяких названий, ведь она указывает путь всем живущим. Ты тоже можешь дать какое-нибудь свое. Только обязательно прибавь к нему слово «Путеводная», тогда тебя поймет каждый путешественник.
Нафин посмотрел на яркую звезду.
- Надо же, - задумчиво произнес он. – Она так далеко от нас, на небе, живет какой-то своей жизнью, и понятия не имеет о том, как важна для существ ей неведомых.
- Думаешь, не имеет? – Книжник лукаво и заинтересованно посмотрел на юношу. – А мне кажется, Звездный Мельник её не случайно там подвесил.
- Звездный Мельник? – переспросил Нафин. – А, кто это?
Книжник слегка замялся.
- Ну, это сказка.., аллегория такая. Люди любят выдумывать подобное. Якобы живет на небе Мельник, перемалывающий небесное золото на звезды. Он развозил их в двух повозках – Малой и Большой – но одна прохудилась, и звезды просыпались слишком густо. Мельник рассердился, ушел на невидимую часть неба, а повозки так тут и оставил с зажженным фонарем.
Нафин поднял глаза на Млечный Путь и совершенно искренне спросил:
- А почему ты говоришь, что это сказка? Мы же не знаем, вдруг на самом деле так и было.
Книжник рассмеялся весело, как ребенок, но отвечать не стал. Вместо этого сам спросил:
- Ты любишь смотреть на звездное небо?
Нафин мечтательно обвел взглядом россыпи созвездий.
- Да, - охотно согласился он, - живя в Гнездовище, я обожал это делать. Там звезды видны так же хорошо, как здесь…
Тут он осекся и виновато захлопал ресницами.
Вот так вот! Одинг надеялся, что в пути, за разговорами, Книжник о чем-нибудь проболтается, а вышло, что при первой же, ничего не значащей беседе, проболтался сам Нафин, да еще так глупо!
Юноша испуганно покосился на Книжника.
- Ничего, ничего, - беспечно заявил тот. – Если ты сказал что-то такое, чего говорить не хотел, то можешь считать, что я тебя не слышал. Я человек любознательный, но никогда ничего не выпытываю. Зато меня можно расспрашивать о чем угодно. Вот ты, например, что хотел бы узнать?
Нафин смутился. Похоже, что этот Книжник, как и Су-Сума, обладал просто сверхъестественной проницательностью! Наверное, сейчас он ждет, что Нафин начнет спрашивать о ней, или о магголинах. И, хотя соблазн был очень велик, юноша решил сделать то, чего от него меньше всего ждали, и выпалил:
- Что ты везешь в коробах?
Книжник засмеялся.
- Я так и думал, что ты спросишь об этом. Почему-то всех это ужасно интересует, как будто возить можно только тюки с товарами. Сначала они интересуются, а потом удивляются и разочаровываются, когда узнают, что везу я книги, и больше ничего. Хотя, что тут такого странного, если учесть мое прозвище?
Нафин тоже не смог скрыть своего изумления. Он посмотрел на человечка округлившимися глазами, не замечая при этом, как презрительно сморщился его нос.
- Вижу, книги ты любишь меньше, чем звезды, - слегка улыбнулся Книжник.
- Честно сказать, совсем не люблю, - ответил Нафин. - Мне как-то прочли парочку, и я решил, что все это полнейшая ерунда.
- Что ж, книги бывают разные, - человечек, похоже, нисколько не обиделся. – Возможно, тебе прочли не самые лучшие.
- Не знаю, может быть. Но по мне, чем тратить время на чтение, лучше потратить его на собственную жизнь. Пользы-то, наверное, больше будет.
Книжник отбросил огрызок яблока, перекинул ногу через седло и немного поёрзал, усаживаясь поудобнее.
- Знаешь, почему я никого ни о чем не расспрашиваю? – сказал он после короткого молчания. – Во-первых, потому, что если человек не хочет о чем-то говорить, то он или соврет, или промолчит. Но в любом случае правды ты не услышишь, а недоброжелателя нажить можешь. Все же остальное, что сочтет нужным, человек тебе и сам расскажет, не дожидаясь расспросов. И вторая причина, по которой я не сильно любопытствую, состоит в том, что самое интересное заключено в душе человека. Оттуда выходит все – и поступки, и Судьба. Но именно это, эту жизнь души, и труднее всего высказать. Тем, у кого она вялая и пустая еще ничего, но есть люди, которых часто беспокоит какое-то непонятное томление. Это означает, что их душа беспрестанно работает. Она вбирает в себя каждую крупицу жизни, перерабатывает её, осмысливает и наполняется впечатлениями. Иные души настолько ими полны, что требуется выход, иначе человеком овладеет тоска. Причем такая, что может увести в иной мир, прежде чем человек исполнит предназначенное Судьбой. А этого делать нельзя. Иной мир такого человека не примет. Впечатления нам даются не для личного пользования. Ими нужно делиться, будить другие ленивые души и заставлять их работать. Поэтому меня, в первую очередь, интересует именно это – насколько полна душа человека, и чем именно она полна. Поэтому-то я так люблю читать книги. Через них и полнота души раскрывается полнее, и во множество других душ легче заронить живые семена раздумий. Нужно только уметь читать, и находить среди множество написанного своё. Те книги, которые тебе не понравились, или были созданы людьми, чьи душевные впечатления не совпали с твоими, или ты вообще не смог их рассмотреть.
- Но там были совершенно выдуманные истории! – воскликнул Нафин. – Гладкие и зализанные! Так в жизни не бывает!
- В жизни всякое бывает, - вздохнул Книжник. – А через вымысел, порой, гораздо легче высказать свои переживания и мысли. Вот, погоди, сейчас я тебе что-то покажу.
Он нагнулся, открыл крышку одного из коробов и достал тонкую, изрядно потрепанную книжку в кожаном переплете безо всяких украшений.
- Это одна из моих любимых, - сказал Книжник, любовно стирая невидимую пыль с обложки. – Её написал Ашатан Во-Хапома. Умнейший человек! Я очень многое почерпнул из его книг. Но эту люблю особенно. Она, как раз для тебя. Здесь история юноши, который тоже ушел из дома, чтобы получше узнать жизнь.
Нафин испуганно покосился на книгу.
- Ты хочешь, чтобы я её прочел?
Книжник засмеялся.
- Нет, конечно! Во-первых, заставлять читать насильно – только усиливать неприязнь к чтению. А во-вторых, она написана на древнем языке, которого ты знать не можешь. Но, если хочешь, я мог бы пересказать эту историю своими словами. А ты потом решишь, так ли уж глуп бывает вымысел.
Нафин неопределенно повел плечом.
- Ну, расскажи. За разговорами и путь кажется не таким унылым.
Книжник усмехнулся, положил ладонь на кожаный переплет, словно черпал из него силы, и начал говорить.
- Однажды юноша, вроде тебя, задался вопросом, зачем он живет на свете. Люди вокруг рождались, работали, любили, умирали, но никак не могли помочь ему найти ответ. И вот, в один прекрасный день, проходящий мимо странник поведал юноше о горе, на которой можно получить ответ на любой вопрос. Юноша тут же собрал таких же, как он любознательных молодых людей, и вместе с ними отправился в путь.
Поначалу они шли легко и весело, и дорога была прямой и ясной. Но потом стали встречаться развилки, большие и маленькие поселения, и мудрецы, знающие кратчайший путь к горе, но указывающие всякий раз иные направления.
Молодые люди стали спорить о том, какой дорогой пойти, и ряды их незаметно таяли. Кто-то сворачивал на развилке, кто-то застревал в поселении, и только наш юноша упорно шел вперед, нигде не останавливаясь и ни в чем не сомневаясь. Постепенно он остался один, но ничуть об этом не сожалел. Случайные попутчики вели его кратчайшими путями, и юноша был уверен, что только его путь единственно верный, и что он первым дойдет до горы.
Вскоре ему уже не требовались даже попутчики. Желанная гора была где-то рядом, совсем близко. И юноша, так долго мечтавший до неё добраться, стремился вперед, руководствуясь каким-то новым, открывшимся в нем чутьем.
Он пришел первым!
Гора возвышалась посреди пустынного пространства, совершенно безлюдная и безмолвная. И тут юноша впервые смутился. Ему ведь рассказывали о цветущих садах, окружающих гору, о прекрасных девах, встречающих каждого подошедшего, о дивной музыке, льющейся неведомо откуда и великолепных шатрах с яствами и мягкими коврами. Действительность же оказалась мертвой и пустой.
Некоторое время юноша потеряно озирался вокруг, ничего не понимая. Но потом он вспомнил, что шел сюда не для отдыха, а затем, чтобы получить ответ на свой вопрос. И с новыми силами стал карабкаться наверх.
Гора оказалась податливой. Легко, словно по ступеням, поднялся юноша на её вершину, и там, на площадке, продуваемой всеми ветрами, увидел улыбающуюся ему Смерть.
- Ну, вот ты и пришел, - сказала Смерть. – Задавай свой вопрос.
- Зачем я живу? – спросил потерянный юноша.
- Глупец! – засмеялась Смерть. – Ты задал вопрос, на который и сам можешь ответить. Отправляйся обратно тем же путем, что пришел – там ответ.
И юноша отправился обратно, разочарованный и злой. Но с его дорогой что-то случилось. Не было больше ни развилок, ни поселений, ни веселых случайных попутчиков. Не было вообще ничего! Даже деревьев, в тени которых можно было бы передохнуть. Одна только выжженная равнина под унылым серым небом.
Долго шел наш юноша, изнемогая от усталости и мучаясь жаждой. Тоскливо озираясь по сторонам, он уже не искал никаких ответов, а только хоть что-нибудь живое. Но тщетно! Наконец, однажды, когда сил уже не осталось, увидел он крошечный ручеек, бьющий прямо из земли. Жадно припал к нему юноша, и пил слегка солоноватую воду пока родник не иссяк. А, когда поднял голову, то увидел присевшую рядом Смерть.
- Печально, правда? – спросила Смерть, осматривая окрестности. – Такой долгий путь, и ни одной живой души, ни одной постройки, ни одного цветка!
- Зачем ты отправила меня сюда? – спросил юноша. – Где ответ на мой вопрос?
- Да вот же он! – развела руками Смерть. – Ты так стремился первым получить ответ, что ни на что другое не отвлекался. Но, что я могу ответить тому, кто и не жил? Только задать свои вопросы. Где те, кого ты полюбил? Кому ты помог? Где то, что ты построил, или посадил своими руками? Где сомнения и попытки хоть в чем-то разобраться самостоятельно? Где познания и, наконец, где дети, которым ты мог бы передать хотя бы часть познанного тобой? Ничего нет! Только жалкий ручей из слез твоей матери, но и его ты выпил до дна. Какие же еще ответы тебе нужны?
Смерть поднялась и сверху вниз посмотрела на совершенно раздавленного юношу.
- Зато ты первый, - сказала она безжалостно. – Все твои попутчики безнадежно отстали. Путаные дороги жизни и любви приведут их ко мне очень нескоро. Но я подожду и отвечу каждому.
- Что же ты им ответишь? – не поднимая головы спросил юноша.
- То же, что и тебе. Отправлю обратно. Ведь вопрос у вас у всех один, различны только дороги. Те, кто продирался ко мне сквозь заросли неуверенности и сомнений пойдут обратно через сады со зрелыми плодами знаний. Те, кто шел и, не покладая рук, строил, сажал, чинил и ставил подпорки под то, что рушится, заплутают в лабиринтах прекрасных зеленых городов. И кое с кем я, возможно, никогда больше не встречусь. Утешающие и помогающие будут неизмеримо долго идти обратно, потому что все кому они помогли, захотят дать им приют. Те же, кто, поддавшись зову любви, осел на одном месте и за заботами о семье совершенно забыл про все вопросы, вообще никуда не пойдут. Мне самой придется их навестить. Только боюсь, что не каждого смогу найти. Они почти всегда растворяются в детях, внуках и детях их детей. Так что приходится несколько поколений ждать, когда все эти частицы снова соберутся у меня в одно целое.
Смерть еще раз взглянула на юношу и поплотнее запахнула свой плащ.
- Что ж, пора…
- Ты заберешь меня? – спросил он с надеждой.
- А зачем ты мне? – удивилась Смерть. – Я никого никуда не забираю. Я лишь открываю двери в миры, которые люди сами себе создают. Вот твой мир. Владей!
 И с этими словами она исчезла.
Книжник замолчал и покосился на Нафина. Тот, нахмурившись, смотрел в затылок своему верблюду.
- Почему ты не спрашиваешь, что было дальше? – спросил Книжник.
- А разве было дальше? – задумчиво откликнулся Нафин. – По-моему, и так все ясно.
- Верно, - почему-то очень обрадовался Книжник. - История на этом завершается. Но ты ничего не говоришь, вот я и решил спросить, почему. Тебе не понравилось, или…
- Или, - буркнул Нафин.
Вопреки ожиданию, рассказанная история задела его за живое. Ведь он тоже идет к своей горе. К Сверкающей Вершине, где надеется получить ответы на свои вопросы. А, что если, как в этой истории, он найдет там только пустынные руины Гнездовища и ухмыляющуюся Смерть?!
Представлять этого не хотелось. Стало неприятно и очень беспокойно. Почему-то подумалось, что противный Книжник рассказал эту историю не только для того, чтобы показать ему какие бывают вымыслы. Он вообще ехал очень довольный и, делая вид, что не замечает тяжелой задумчивости юноши, продолжал говорить.
- Не имеет значения, вымышленную историю ты прочел, или подлинную. Важно только то, ради чего она была написана, и насколько был честен её автор. Есть книги с печатью бессмертия, которые могут незаметно перевернуть человеку всю жизнь. Но они столь велики, что заслужили право самим выбирать, кому и насколько раскрываться. А есть такие, которые развлекут лишь на время чтения, и тут же забудутся. Но даже в самой незапоминающейся книге заложена некая тайна, которую я уже много лет пытаюсь разгадать. Ведь если человек переполнен настолько, что сел писать, его порыв не может пропасть бесследно! И это очень и очень интересно! Я часто думаю, что происходит, когда палочка для писания выводит первые слова бессмертной книги. Содрогается ли воздух вокруг, посылая невидимые волны-сигналы по всему свету? Вспыхивают ли ярче звезды? Вскрикивает ли от радости душа пишущего, радуясь, что нашла самые верные слова и выход в бессмертие?.. Не знаю. Но твердо верю, что когда первое великое СЛОВО появляется написанным, в мире что-то неуловимо меняется. Словно невидимый ветер проносится, открывая потайные дверцы в душах людей, готовых это СЛОВО принять. И ты, мой друг, свою дверцу тоже обязательно откроешь. Я же видел, как ты слушал, и как задумался потом. Так не  бывает, когда душа спит, ленится, или совсем отсутствует.
- Отсутствует?
Нафин был крайне удивлен.
- Разве такое бывает? По-моему, душа есть у каждого.
- Нет, не у каждого, - печально покачал головой Книжник. – Ты еще об этом узнаешь. Обязательно узнаешь. И случится это очень и очень скоро!
Привал сделали у колодца, как и было обещано. Слуги немедленно забегали вокруг довольно большого отверстия, обнесенного прочной каменной кладкой и укрытого сверху ветхой дырявой крышей.
Пока они поили коней и верблюдов и пополняли запасы воды, купцы любезно предложили своим попутчикам разделить с ними трапезу. Уставшие орели согласились, передали расторопным слугам свои котомки с едой и блаженно расселись среди руин какого-то строения, над которым слуги уже успели натянуть полотняный тент.
Купцы назвали свои имена – Харазар, Илозар и Саазар, и спросили, как им называть старцев и Нафина.
Юноша сразу назвался собственным именем, а за остальных ответил Табхаир:
- Наши имена слишком непривычны для здешних жителей, - сказал он с самым невинным видом. – Поэтому, для удобства, мы взяли себе прозвища по названиям тех стран, в которых родились. Я – Абхаин, Одноглазый – Радорг, тот другой – Иссориец, а рядом с ним – Уисск.
Купцы не выказали никакого удивления, лишь наклонили головы в знак того, что все поняли, и беседа мирно потекла дальше.
- У нас несколько лавок в Заретане, - сказал Илозар, - и мы никуда не собирались уезжать в это время, потому что запаслись товарами впрок. Но появление перстня привлекло в город столько народу, что весь наш товар мгновенно раскупили. Пришлось ехать за новым с риском пропустить главное – Расцвет перстня.
Книжник при этих словах почему-то улыбнулся и отвел глаза.
- Хорошо хоть обернулись быстро и без задержек, - укоризненно посмотрел на него Илозар. – Через несколько дней снова окажемся в Заретане и, скорей всего, успеем и товар распродать, и главное событие не пропустить.
- А почему вы так уверены, что оно не случится уже завтра? – с интересом спросил Табхаир.
Илозар странным взглядом посмотрел на Книжника, и тот ответил не совсем, впрочем, уверенно:
- Я рассчитал, когда перстень должен расцвести. В старинных рукописях есть подробное описание того, как это происходит. Его ведь уже дважды теряли. И во второй раз перстень «расцвел» в срок вдвое превышающий предыдущий. Значит, сейчас времени потребуется еще больше. По моим расчетам – недели через две.
Табхаир поджал губы, что у него всегда означало сомнение в чьих-то словах. Но тут Саазар спросил его, чем старец занимался живя в Абхии, и тот пустился в пространное и вдохновенное вранье.
«Тебе бы книги писать», - мысленно пожелал Табхаиру Нафин.
Он потянулся за кусочком лакомства, которое запомнил еще из угощения Су-Сумы, но был отвлечен настойчивым дерганьем за рукав.
- О чем вы говорили? – прошептал Одинг, пользуясь тем, что все слушали Табхаира.
- Говорили? С кем? – не понял Нафин.
- Да с Книжником этим, разорви тебя Фрегунд! – рассердился Одинг. – Вы же болтали почти всю дорогу! Ты, что не помнишь? Мы же договаривались! Попробуешь его разговорить и что-нибудь выпытать. Вот я и спрашиваю: удалось? О чем вы говорили?
- О книгах, - нахмурился Нафин, вспомнив рассказанную историю. Неприятный осадок снова поднялся в душе.
- О чем?!!! О каких таких книгах?!!! – забыв про осторожность, громко воскликнул Одинг.
Нафин быстро посмотрел на Книжника и успел заметить, как тот отвел от них внимательный взгляд.
- Ни о каких! – зашептал юноша. – Не видишь, что ли, он следит за нами! Давай так – если я что-то узнаю, сам тебе расскажу. А, раз молчу, значит, и говорить не о чем.
Одинг надулся и отодвинулся.
Тем временем Табхаиру удалось ловко свернуть разговор на самих купцов, и теперь уже они рассказывали о себе. О том, что являются братьями, что отец их в молодости был рыбаком в Байи, но потом перебрался в Бегрет – столицу Лабинайи. Там, благодаря ловкости и уму, быстро разбогател, женился и, ради расширения дела, отправил подросших сыновей открывать торговлю в Ваннаане. Поначалу они владели небольшой лавкой в Кешране, но дела пошли хорошо, и теперь братья жили в столице, где смогли развернуться в полную силу.
О своем знакомстве с Книжником они упомянули вскользь, как о случайном. Но Табхаир им почему-то не поверил. И, когда снова стали собираться в путь, улучив минутку, шепнул братьям и Нафину:
- Как бы не так! Их знакомство не случайно, я это чувствую! Лабинайя граничит с Илландом, а Книжник не из тех, кто сидит на одном месте. Наверняка свел с ними знакомство во время одного из путешествий, еще когда эти братцы жили с отцом в Бегрете. И про поездку за товарами нам тоже сказали непраду! Видели, как Книжник усмехнулся, а Илозар на него за это рассердился? Впрочем, купцы есть купцы, и товар они все же прихватили, чтобы совместить приятное с полезным, но ездили вовсе не за этим! Совсем не за этим! Они знают чего ждут магголины и тоже готовятся. А торговые дела лишь прикрытие. При такой бойкой торговле, о которой они говорят, ни один купец не уедет из лавки – пошлет приказчика или слуг, причем сразу, не дожидаясь, когда уже имеющиеся товары иссякнут!.. Эх, не будь у нас своего дела, я бы обязательно выяснил, чего они все так ждут, но… Кстати, Нафин, зачем ты затеял беседу с этим Книжником? Узнать что-то пытаешься? Так вот я тебе скажу: не вздумай! Колдуна не проведешь. Он ваши с Одингом замыслы в два счета раскусит.
- Почему сразу Одинг! – вспылил бывший конунг.
- Потому что только ты мог подбить Нафина на такое. А ему-то, как раз, лучше держаться от Книжника подальше. Тягаться с магголином задача не из легких, и не тебе, мой мальчик, этим заниматься!
Нафин охотно кивнул. Но, когда отправились в путь, Книжник, как назло, подъехал к нему сам.
- Скажи, Нафин, Радорг чем-то недоволен? – сразу же спросил он. – Смотрит на меня сердито, а когда я оказываюсь поблизости, отворачивается и отходит.
Нафин не нашелся, что ответить. Врать и изворачиваться не хотелось, но не говорить же правду!
- Не знаю, я только сказал ему, что ты везешь книги, - вымолвил он, наконец.
- Ах, это, - понимающе вздохнул Книжник. – Да, роа-радорги ученость не слишком жалуют. У них в чести другие доблести. Хотя, как я слышал, Великий конунг и ас Одинг грамоте обучен был.
Нафин посмотрел Книжнику прямо в глаза. Ему уже стали надоедать все эти намеки и недомолвки. В самом деле, сколько можно! Сначала Су-Сума, теперь этот… Но если Су-Сума задавала каверзные вопросы, чтобы проверить свою догадку, то Книжнику-то чего нужно?! Она же наверняка ему все рассказала! Не могла не рассказать! Так чего же ему еще?
- Да, Одинг умеет и читать, и писать, - резко сказал юноша, не отводя взгляда. – Он, и его радорги вовсе не такие тупые вояки, какими их хотят представить. Я в твоем Илланде не был, а в Радоргии пожить довелось. И вот что тебе скажу – нигде не было мне так хорошо и спокойно! И нигде не встречал я столько благородства и отваги! Зато в Абхии, где тоже полно ученых, одни люди бросали живых еще узников в костер, а другие приходили на это посмотреть!
Книжник казалось был смущен такой прямотой.
- Прости пожалуйста, - пробормотал он. – Я не хотел обидеть твоего друга. Совсем не хотел!
Нафин коротко кивнул, давая понять, что извинения принял, и попытался отъехать. Но противный верблюд снова заупрямился. Похоже, ладить с ним было можно только при условии, что он сам выбирает и скорость, и направление передвижения.
Книжник с сочувствием понаблюдал за бесплодными усилиями юноши и вдруг спросил серьезно и очень озабоченно:
- Ты знаешь ваннаанский язык?
- Нет, - ответил Нафин, свирепо дергая повод.
- Тогда перестань мучить животное и послушай меня. Ты дожжен его выучить! Обязательно! И древний язык магголинов тоже.
- Зачем это?!
От удивления Нафин невольно послушался и перестал терзать верблюда.
- Скоро мы приедем, как ты собираешься объясняться?
- Никак. Обойдемся уисским. В Заретане мы долго не задержимся, а в Илланд совсем не собираемся. К чему мне эти языки?
- Ты должен их выучить, - упрямо повторил Книжник. – Сейчас я, к сожалению, ничего не могу тебе объяснить, но это очень и очень нужно!
Нафин фыркнул:
- Опять какие-то тайны! Ох, до чего же все это надоело! Со своими бы разобраться, а уж твои мне совсем не интересны.
Юноша вдруг почувствовал, что начинает снова злиться. В тот момент ему действительно ничего не хотелось узнавать. Прав был Табхаир, когда говорил, что им нет никакого дела до ожиданий магголинов! Пусть сами разбираются со своими важными событиями, а у Нафина и старцев нет времени втягиваться в новый водоворот. У них своя цель, своя тайна и своя жизнь, далекая от жизни людей!
«Так Одингу и скажу! – сердито подумал юноша, - и, если хочет, пусть сам выпытывает у Книжника его секреты!».
- Ничего не хочу знать, - заявил он вслух. – Ты сам сказал, что всего открыть не можешь, а туманными намеками я с детства сыт по горло. Был у меня один знакомый, хранитель вековой тайны. Тот вообще ни о чем не мог говорить прямо и честно, и считал, наверное, что так и надо. А в результате изрядно осложнил жизнь нескольким… людям.


Продолжение:http://proza.ru/2010/02/10/1470