Как старшина пить бросил

осень 1986 года.


-Наши пацаны с уборки приехали!- раздался радостный крик дневального по роте.

В помещение РМТО*  заходили обросшие, загорелые, военные водители, занося вещевые мешки, шинели и прочие солдатские пожитки.
С лестничного проема раздался громкий голос «Михалыча»:
-Вещи в каптерку, и всем в баню! Построение через пятнадцать минут!
-Михалыч!- обрадовался Барсуков старшине, которого не видел три месяца
-Привет! – крепко пожав лейтенанту руку, улыбнулся прапорщик Караульный.

(Его и не узнать.
Густая щетина покрывает щеки, лицо черное, обожженное целинными ветрами).

-Как раз я ответственный, сейчас солдат отобьем и отметим приезд!- хитро подмигнул взводный старшине роты.

-Я завязал,-  улыбаясь, огорошил Валентин Михайлович.
-Да ну?
-Баранки гну!Сам не пью и другим не советую!- тяжело вздохнув, проговорил прапорщик, открывая каптерку.
-Ты что заболел? Курить тоже бросил?
-Нет, курить не бросил ,а в гробу побывал, - объявил Караульный, проходя в свой кабинет.

Прошло часа два, солдаты, помывшись в бане, спали.

Барсуков сидел со старшиной в каптерке, и пил чай. Олегу до сих пор не верилось, что прапорщик больше не пьет, его ведь и на уборку сплавили за пьянку.
Он всегда по полку ходил с синим носом и красной харей.
И теперь понятие "не пьющий Михалыч", никак не умещалось в лейтенантской голове Барсукова.
(Полковой автобус в город пойдет только утром. лейтенант ответственный по роте, а Михайловичу деваться некуда. Вот и сидят сослуживцы в каптерке, ждут рассвет).

К часам трем ночи Валентин Михайлович, доверившись Олегу как родному сыну, начинает рассказ.
О Казахских степях, водке, и шабашниках из Молдавии.

-Прибыли на место, станция Атбасар. Развязались, съехали с платформ. Представитель совхоза нас уже ждал. К утру добрались до района дислокации. Директор - немец, добрый, заботливый, хозяйственный. Разместил нас в недостроенном коровнике.
-Ха-ха-ха!- перебил прапорщика Барсуков.

-Коровник говорю, новый, чистый, чего не жить, получше всяких палаток будет,- продолжал рассказывать старшина роты, дымя сигаретой:
-Быстро сошлись с руководством, задача одна, зерно на элеватор возить. Я по хозяйству кручусь, воины до темна баранки крутят. А рядом молдаване коровник другой строят. 
Вот как-то вечером с управляющим мы выпили по литру, да разошлись спать. Он домой пошел, а я к себе. Утром встаю, голова гудит, плохо мне. Видать водка паленая попалась. Захожу в контору, а там управляющий еще сильней меня болеет. Достает из сейфа пол литра, и наливает мне. Я хлоп стакан.
-А ты?- говорю.
-А я не буду, не лезет!- отвечает он.
-Ну я, всю бутылку и сделал. Ты же знаешь? Это для меня как для слона дробина-

Он не хвастался, на здоровье старшина не жаловался. И литр "в одного" для него было легким завтраком.

Валентин Михайлович налил чаю и продолжил:
-Садимся с управляющим в «Газон», делаем объезд. Подъезжаем к бригаде молдаван, а там скандал. Бригадир ругает своих рабочих, которые вечером напились, а сегодня работать не могут. Управляющий ставит меня в пример:
-Вон, глядите, Валентин, с утра пол литра выпил, и как огурчик свеженький, а вы?
-А что мы?- говорит бригадир  – Мы тоже пить умеем, не хуже солдат.

-Тут мне обидно стало за нашу Красную Армию! Говорю,я сейчас с горла пузырь выпью, вы до пятнадцати досчитать не успеете! – продолжал рассказ Караульный.
Молдаване, за словом в карман не полезли, достают бутылку, пей мол. Если выпьешь, неделю поить тебя будем. От такого предложения только дурак откажется.Раскрутил я в бутылке жидкость, и вылил в пасть. Шабашники и ахнуть не успели, не то, что досчитать до пятнадцати. Я с опохмела был. Да в конторе бутылку выпил, тут еще одна, плюс без закуски. Развернулся, и пошел к себе в коровник, пока солдаты в рейсе, отоспаться.
Только зашел, как будто кувалдой кто-то огрел. Бум! И все!- прикуривая сигаретку, продолжал Валентин Михайлович.

-Открываю глаза. Темно. Хоть глаз выколи. Лежу на спине. Тихо,как в гробу, думаю. Пахнет опилками. Руку опускаю, и чувствую ладонь погружается в мягкую свежую стружку.
Точно в гробу?
Раздвигаю руки в стороны, натыкаюсь на не струганные доски, с расширением уходящие вверх.
Тут я действительно понимаю, что лежу в самом настоящем гробу. 
Медленно, со страхом, поднимаю руку вверх. Фу! Крышки у гроба нет. А значит, еще не заколотили. Лежу думаю. Где же меня в гробу-то положили? В клубе ремонт. В конторе тесно. Зубы то-ли от страха, то-ли с похмела выбивают чечетку.
А сам боюсь шевелиться, ведь покойников  на табуретках выставляют, еще перевернусь с гробом, да напугаю кого.  И жене  телеграмму, наверное уже отправили,а я ожил. Вот только как из гроба аккуратно вылезти? Опираясь за края гроба, потихоньку сажусь.  Темно.
Думаю, подушку, почему-то не положили, а опилок не пожалели.
Присматриваюсь в темноту. А конца у гроба нет, доски уходят дальше ботинок и в темноте исчезают. Сижу.Сердце колотится, как у зайца. Боюсь,вдруг остановится и я снова "Лапы надую". Допился старый дурак, чуть не сдох, ведь закопали бы, если бы не очухался!
Все! Больше грамма не выпью, с "того света" вернулся.
Как только  я клятву торжественную дал, так вдруг вспыхнул свет! Я от неожиданности прищурился. Смотрю,ангелы на меня прут, и громко хохочут. Присмотрелся, солдатики мои приехали с последнего рейса. Забегают в коровник и смотрят на меня удивленно.
А я как леший, голова в стружке, опухший. Боюсь рукой из гроба им помахать, еще испугаю. Ведь мертвецы не каждый день оживают. Но солдаты смеясь проходят мимо, будто и не замечая, что старшина жив.
Даже обидно стало.
Тут сержант подходит и вежливо снимая с моей головы стружку, говорит:
-Михалыч, давай, выпрыгивай из кормушки, что тебе кровати мало?-

-Представляешь? Я спьяну, коровью кормушку с гробом перепутал, она то новая, один в один, только крышки нет,- закончил рассказ Валентин Михайлович, смотря на Барсукова серьезным взглядом...

Последние слова лейтенант уже не слышал, так как уткнувшись в висящие солдатские шинели, колотился от приступа смеха...


* РМТО - рота материально технического обслуживания.