Случай

Я шел поздно ночью домой. Я был пьян и счастлив. Сегодня любимая девушка согласилась выйти за меня замуж. Я был безмерно счастлив и порядочно пьян. Отмечали с ней ее согласие. Может быть, поэтому и полез. В любой другой вечер я бы просто прошел мимо, делая вид, что ничего не вижу, погруженный в свои мысли. Но только не сегодня. Я повернул за угол гаражного кооператива и увидел мужика, который, громко матерясь, пинал ногами что-то небольшое и жалкое. Жалкое всхлипывало и охало. Я почему-то даже не задумался ни на секунду, меня просто возмутило, что в такой счастливый день моей жизни, кому-то может быть плохо и больно. И я подошел и просто ударил его в лоб. Со всей силы. Пьяной силы. Мужик упал, не издав ни звука. А я нагнулся, пошатываясь, взял в охапку то, что поскуливало на снегу, и понес домой. Существо вяло брыкалось, видимо, не совсем понимая, что произошло. Да и я не понимал. Когда я втолкнул ее в квартиру, то смог наконец рассмотреть. Крашеная блондинка, низенькая, стройная, как фарфоровая статуэтка, толстый слой косметики, яркая помада, юбка, еле прикрывающая попу; под глазом у нее наливался приличный синяк. Типичная ****ь, повздорившая с клиентом или сутенером.  Я снял с нее куртку, ботинки – она, по-прежнему, соображала плохо, провел ее в комнату и усадил возле обогревателя. Затем принес 100г виски, она послушно выпила. И сразу слегка ожила, ощупала себя, бормоча: «Так, ребра целы, сиськи на месте, руку вроде бы тоже не сломал» - посмотрела на меня:
- Ну спасибо тебе, - собравшись, было видно, что ей это сложно дается, вся она как-то напряглась – Чего хотел-то?
- Помочь хотел, - я пьяно и, как мне казалось, обезоруживающе улыбнулся.
- Трахаться только за деньги, - сказала она и насупилась, как будто я собирался спорить.
Я молча вышел из комнаты, взял лед в морозилке, завернул в полотенце, вернулся, протянул ей:
- Держи. Не бойся, это лед.
Она недоверчиво взяла. Затем испуганно ткнула пальцем в сторону меня, глаз ее при этом смешно округлился:
- Ой, у тебя рука!..
Я посмотрел на свою правую руку и увидел, что она сильно распухла, скорее всего сломал палец. А может быть и два. Если бы она не сказала, я бы ничего не заметил, наверное, до утра. Но ее испуг был настолько забавным, что я не придумал ничего лучше, чем ответить:
- А у тебя глаз, - и снова обезоруживающе улыбнулся.
Рот ее недоверчиво дрогнул в неоформившейся гримасе, и вдруг она засмеялась. Очень задорно, по-детски, искренне, и я засмеялся вместе с ней. Потом она приложила лед к опухшему лицу и сказала:
- Ну вот, теперь у меня лед вместо глаза. Я Оля, - чуть помедлила и зачем-то добавила – проститутка.
И выжидающе посмотрела на меня.  Я никогда не знал проституток, не разговаривал с ними и уж тем более не приводил к себе домой. Конечно, я имел общее представление о падших женщинах, торгующих телом, но эта ее прямота слегка меня смутила. Я плеснул себе виски в стакан, чтобы занять неловкую паузу, и спросил невпопад:
- За что он тебя?
Она ответила буднично, слишком буднично, на мой взгляд.
- Ааа, Стас. Да бывает у него… Со мной клиент не рассчитался, он его достать не успел, вот и решил на мне отыграться… Как будто это я виновата, - она возмущенно повела плечами. – Довыебывается он, уйду к Пашке. Он хоть и мудак, но сучек своих бережет. Рожа-то парадная должна быть как-никак. Да и жопа тоже, - она тихонько вздохнула.
- Сучек? – переспросил я, - Ты называешь себя сучкой?
- Ну а кто я? Женщина, которая как по команде раздвигает ноги при виде разноцветной бумажки. Сучка и есть. Сучка на случке!
Она снова засмеялась, радуясь, так удачно подобранной рифме и расслабилась. Уселась удобнее и увереннее, попросила еще виски. Я налил.
- Спасибо тебе - серьезно, - она залпом выпила. – Он иногда в неадеквате бывает, мог и покалечить.
- Я, честно говоря, сам от себя не ожидал. Просто увидел и даже не думал, подошел и ударил. У меня в первый раз такое, - я не врал. – Наверное, потому что Ира согласилась. Или потому что напился.
- Ира? – она иронично изогнула бровь, - женишься что ли?
Я смутился, почему-то почувствовал себя первоклашкой в первый раз у доски. Промямлил:
- Да. Она хорошая девушка, - зачем-то прибавил, будто оправдываясь, и немедленно разозлился на себя за это.
- Не сомневаюсь, - как-то очень серьезно и искренне ответила она – у хороших мальчиков должны быть хорошие девочки, - и криво усмехнулась.
Я отхлебнул виски и посмотрел ей прямо в глаза: не издевается ли? Она не издевалась. Я увидел в ее глазах даже не зависть, а какое-то вселенское отчаяние и боль. Отчаяние принцессы, которую забрали в рабство, без всяких надежд вернуться в свое королевство, где ее ожидает прекрасный принц, который, конечно же, не знает о ее горькой участи. Обиду ребенка, которому дали попробовать вкусный леденец, а потом отобрали и съели у него на глазах. Скрытую боль человека, прикованного к постели, который понимает, что является обузой для окружающих, что врачи уже не помогут, а покончить с собой ему не хватает духу. В ее глазах отразилось всё, что я когда-либо знал о мировой несправедливости. Но принцесса была сильной, закусила удила и пообещала себе никогда не сдаваться. Идти вперед, чтобы ни случилось. Легкая пелена слез, только-только обозначившаяся в ее здоровом глазу, была беспощадно уничтожена взмахом густо-накрашенных ресниц.
- Дай сигарету, - хрипло сказала она, - мои из сумки походу вывалились.
Я дал ей сигарету и налил еще виски. Мы сидели и болтали ни о чем, как старые приятели, встретившиеся после долгой разлуки, она рассказывала какую-то ерунду про детство и школу, я про себя в ответ. Потом она заматывала эластичным бинтом мою руку и настаивала на том, чтоб я завтра непременно шел к травматологу.  Мы много курили и смеялись. И если бы не ее одежда и макияж, я бы никогда не подумал, что она может быть проституткой. Хотя, в конце концов, не такая уж между нами большая разница: она продает тело, я – мозги. Грань – общественная мораль, не более. Неизвестно еще, кто приносит этому самому обществу больше пользы, я или она. Вся эта ситуация казалась мне дико странной, неприемлемой в моей комфортной спокойной жизни, но я почему-то не хотел, чтобы она уходила. И она не ушла. После очередной порции виски она стала клевать носом в кресле, я какое-то время наблюдал за ней, потом взял ее на руки и бережно уложил на диван. Накрыл пледом, подоткнул одеяло. Она казалась мне такой нежной и беззащитной – сущий ребенок. Тихонько сопела и улыбалась. На ее щеках выступил легкий румянец, она что-то бормотала во сне и гримасничала: то улыбалась, то вдруг хмурилась и грозила кому-то неведомому, ресницы ее слегка подрагивали. А я сидел, как дурак, и смотрел на нее, пил виски, курил одну за другой. Даже синяк под глазом не портил общей умильности. Я смотрел и думал: вот она, девочка, девушка, принцесса…А ведь завтра она проснется раньше меня, тихонько, чтобы не разбудить, соберется, поправит макияж и вернется к своему Стасу, Гришке, Пашке, к дальнобойщикам на шоссе… Чтобы продавать за разноцветные бумажки свою мечту. Я не спрашивал ее «почему» и «как так получилось». Просто она уже выбрала, или за нее уже выбрали – не важно. Она будет равнодушно сосать вонючие члены, подсчитывая дневную прибыль. Принцесса… Девочка… Я ни на секунду не пожалел, что защитил ее сегодня, возможно, этот случай будет ей хоть каким-то напоминанием о человечности, о душе. На этой мысли я громко рассмеялся – проститутка и о душе – ха-ха-ха! – и отправился спать с тем, чтобы вернуться завтра утром в свой привычный удобный мир.
10.02.10