Иван Иванович

Он был педант. Настоящий, стопроцентный педант. Всю свою жизнь он строго следовал всем постановлениям, указаниям, инструкциям и примечаниям к этим инструкциям.
Ровно без пятнадцати девять он входил в фойе своего проектного института, сдавал в гардероб пальто, плащ или куртку (в зависимости от сезона). Последнее время, лет уж как пять, он завёл себе галоши, был очень доволен этим и только жалел, что не сделал этого раньше. Галоши он тоже сдавал в гардероб.
Десяти минут ему хватало, чтобы подняться на второй этаж, дойти до отдела и усесться за свой кульман. Неторопясь одевал нарукавники, брал в руки карандаш и начинал работать. Что он делал? Он проверял чертежи своих сослуживцев : проводку коммуникаций и трасс. Иногда, даже, шел на риск – надписывал некоторые узлы схем (никто, никогда не говорил ему, что это можно делать). Его должность называлась старший инженер проекта, что это был за «проект», он и сам толком не знал.
В этом отделе он работал уже сорок лет. Многие, те с кем он когда-то пришел сюда из института, стали замами, помами, сидели в Главках и, даже, Министерствах, он же продолжал неизменно трудиться здесь.
Сослуживцы относились к нему по разному. Кто-то его недолюбливал, кто-то заискивал, но в основном, большинство, считало, что ему давно пора на пенсию. Вот уже несколько лет, на дни рождения, ему дарили часы, с явным намёком: " что, мол, надо и честь знать". Но, намеков этих он не понимал и продолжал "честно выполнять свой долг".
Конечно, на его месте хотели бы видеть какого-нибудь молодого разбитного парня, с которым можно похохмить, рассказать в курилке анекдот или, например, в колхозе, на картошке, можно и выпить, и .... вообще.
Или, например, если бы это была какая-нибудь фигуристая брюнетка.....
Ну, одним словом, что - то другое, чтобы не видеть постоянно кислую мину Иван Ивановича.
Перед очередным юбилеем, его пригласил к себе начальник отдела.
Как интеллигентный человек, он начал издалека: "Иван Иванович, Руководство нашего института и я очень довольны вашей работой. Мы гордимся, что в наших рядах есть такие люди, как вы. Молодежь равняется на вас. Но, надо и им дать дорогу. И КЗОТ строго нам указывает на возрастные рамки. Вы уж, голубчик, сами, напишите заявление по собственному желанию, а…?"
На следующий день, после его проводов на пенсию, он проснулся, как всегда, ровно в семь ( он никогда не пользовался будильником. Зачем? Достаточно вечером сказать себе, что надо встать в семь и он проснётся ровно в семь). Помылся, позавтракал и одевшись направился к двери, чтобы идти на работу. На работу? Позвольте, он же сегодня не работает.. и завтра, и послезавтра, и на следующей недели, и ...всегда! Он больше не работает! Он долго так стоял, сверля дверь взглядом.
Затем взял табурет – "ведь это делают на табурете или пуфе, но пуфика у него не было" -поставил его рядом с окном на кухне, встал на табурет, соорудил из галстука и ремня что-то вроде веревки, один конец которой привязал к трубе отопления над окном. Из другого конца, долго примериваясь (надо было соблюсти все правильные размеры), сделал петлю и набросил её себе на шею.
Иван Иванович повесился.
А через месяц институт расформировали. Весь его раздутый штат был отправлен в бессрочный неоплачиваемый отпуск.
Изменившейся огромной стране не нужны были бесполезные институты, инженеры и копировщицы, лаборанты с "верхним" образованием, вахтёры и гардеробщицы, принимающие пальто и галоши от иван ивановичей.