Дозор рассказ

Пограничный интернат «Дозор» находился в городе Ашхабаде, Туркменской ССР. Там учились дети пограничников со всех районов Туркменистана. Уже пятый год учится в этом интернате Люба Зайцева, дочь, не так давно майора, а теперь подполковника Василия Григорьевича  Зайцева. Интернат обустроен так, что для детей с  пятых по седьмой класс -  это подобие родительского дома, а для детей постарше – обыкновенное общежитие.  Все  жители «Дозора» учатся в городских школах Ашхабада, кто в какой хочет. Только одни  малыши учатся в ближайшей к интернату школе  номер десять, а старшие дети выбирают престижные школьные заведения с обязательным уклоном развития. Люба живет в комнатке с Гончаровой Татьяной, высокой, черноволосой девочкой из поселка Фирюза, где служит на границе ее отец. Таня  ходит в школу с математическим уклоном, ориентированную на точные науки, а Любаша, наоборот, посещает школу в центре города с литературным уклоном и спортивными достижениями. Кроме учебы, после занятий,  она посещает секцию  спортивной гимнастики и плавание.  Именно по этой причине у нее почти никогда не остается свободного времени для общения со своими интернатскими сверстниками. По праздникам в интернате проходят вечера, завершающиеся танцами, но и на этих вечерах Люба редкий гость, так как старается уехать домой к родителям. Единственное мероприятие, которое вынуждены посещать все учащиеся интерната, это  ежедневная линейка в семь часов утра  – построение, перекличка и обсуждение работников интерната о каких-либо нововведениях или происшествиях в заведении. Еще одно обязательное условие проживания в интернате, это возвращение в свою комнату до двадцатитрех часов, в случае нарушения этого обязательства – будешь стоять на линейке перед всеми учениками,  и объяснять, как и где тебя носило столь поздно.  Но, конечно, старшеклассники знали много разных приемчиков, что бы избежать публичной огласки своих ночных похождений. Одним и самым действенным, было просто после отбоя, когда воспитатели интерната уходят домой, выпрыгнуть через окно и вся ночь до семи утра твоя.  Директором интерната был полковник в отставке Сергей Иванович  Пономарев. От армии у него осталось несколько странное для детей казарменное отношение к ученикам. Это выражалось в его поведении и порядках интерната. Например, прежде, чем войти  к нему в кабинет, надо было постучаться и обязательно дождаться ответа: «Войдите». Затем зайти и спросить: «Можно обратиться?» Если ответом было: «Да», и он снимал очки,  убирал со стола бумаги, то надо говорить по существу, стоять при этом по стойке смирно. Если же ритуал вхождения или обращения к директору нарушался, то,  даже не смотря на то, что мы были дети, директор выставлял нас за дверь, и вся церемония разговора с начальством начиналась  заново. За эти свои казарменные замашки, наш директор получил кличку от своих учеников «Сержант».  Однажды майским солнечным и жарким днем,  Любаша, после занятий в школе, а  потом  тренировки, по дороге к остановке автобуса, заскочила в магазин, чтобы выпить чего-нибудь холодненького. Очень хотелось пить, поэтому в магазине Любаша сразу обратила внимание на большие, запотевшие от разницы температур, колбы с соком, обычно именно в таких стеклянных колбах и был сок, но в данном магазине на емкости висела табличка «Портвейн» цена за 1стакан 50 копеек.  В два раза дороже обычной стоимости сока. Люба подошла поближе к прилавку и спросила у стоявшего по ту сторону прилавка продавца, молодого туркмена:
- Что это такое, портвейн?
- Виноградный сок, дэвочка.
- Прекрасно, тогда налейте мне стаканчик, пожалуйста.
Любаша выпила залпом прохладный сладковатый напиток и вышла из магазина, заметив, что к остановке подъезжает автобус  нужного ей номера. Когда Люба залезла в автобус, то почувствовала легкое головокружение, а после того, как рассчиталась за проезд, пробив талон на компостере  автобуса, поняла, что  ее не слушаются собственные ноги.  Кое - как доехала ученица десятого класса до нужной остановки, с большим трудом и помощью пожилого мужчины вылезла из автобуса, услышав краем уха осуждающие разговоры в салоне машины: «Такая молоденькая, а в стельку пьяна, вот  какая нынче растет молодежь!».  « Про кого это» -  Подумала Любаша, ноги, однако, продолжали упорно ее не слушаться, самостоятельно выписывая кренделя на асфальте, хорошо хоть еще пожилой мужчина по- прежнему поддерживал девушку под руку. Так вдвоем они дошли до ворот интерната, там Люба, не понимающая, что творится с нею,  убрала руку мужчины в сторону со словами:
- Спсибо, дальше я сама пйду.
И ученица интерната ввалилась на территорию заведения через проходную дверь. Пройдя по стеночке проходной и не обращая внимания на удивленную вахтершу, вышла из помещения во двор интерната. Теперь надо суметь ровно пройти 50 метров и свернуть в свой подъезд здания. Одной рукой держась за фасад дома, Люба продвигалась в нужном направлении, вот и подъезд.  Оторвавшись от стенки здания, ученица рухнула на деревянную лестницу, а дальше наступил полный провал в памяти.
     Утром следующего дня с трудом разлепив непослушные веки, Люба увидела возле своей кровати Татьяну, которая говорила ей, что пора спустится на плац, сейчас начнется линейка.  Страшно болела голова, притупленным и замедленным было сознание, но Любаша встала, оделась и спустилась на площадку сбора учеников проживающих в интернате. Лучше бы ей этого не делать,  потому, как сейчас же ее вывели на середину плаца, перед выстроенными в три ряда жителями и работниками заведения.  Она услышала гневную и осуждающую речь директора школы, об отрицательном  примере поведения старшеклассницы  данного  своим младшим ученикам.  А еще о  том, что оказывается вчера, она лезла в свою комнату на четвереньках и обзывала всех кого встречала на своем пути.  А когда, к ней в комнату, зашел он, директор школы, она имела наглость заявить ему, что хочет спать и будет раздеваться,  и совсем не этично мужчине находиться в это время в ее комнате.
- Какова наглость, - Продолжал клеймить ученицу директор:
- Значит, напиваться до помутнения рассудка десятикласснице этично, а директору школы зайти в комнату своих подопечных – не этично.  Я немедленно вызову родителей Зайцевой Любови в интернат, чтобы они занялись  воспитанием  своей дочери.
- Что, ты, можешь сказать нам в ответ? – Обратился он уже к Любе.
- Это недоразумение. Я не напивалась. Я думала это сок… А когда вы, Сергей Иванович торчали в моей комнате, мне действительно хотелось спать, наверно. Плохо помню все что было, простите, я не хотела.
      Вот так, совершенно неожиданным оказалось более близкое знакомство Любаши с директором  интерната.  Но, было совсем невероятным то, что  все старшеклассники стали относиться к  ученице с  теплотой и большим вниманием, чем раньше. Правда и шуток по поводу «портвейна» было предостаточно.  Однажды  на стихийно возникшем собрании старшеклассников, все стали возмущаться однообразным кормлением учеников в столовой. Постоянно одна и та же пища. Каша молочная утром, каша перловая в обед с котлетой или кусочком рыбы, супчик почти вода и каша гречневая или макароны на ужин.  Ученики решили, что надо что-то делать, как-то предъявить ультиматум своему начальству, ведь они дети и дома их бы точно так не кормили. По предложению Любаши приняли решение бойкотировать столовую, полностью отказавшись от ее посещения, но  питаться в это время в городской столовой, недалеко расположенной от интерната. Те дети у кого были деньги, поделились ими с теми,  у кого не было, и забастовка началась. Через три дня, на очередном построении, возмущенные повара высказались о бойкоте столовой старшими классами, и естественно задали вопрос почему? Люба сама вышла в центр площадки и зачитала написанный ранее ультиматум директору школы и поварам, состоящий из семи пунктов. В которых учениками предлагалось руководству интерната прекратить кормить детей кашами, а разнообразить их питание пирожками, пельменями, голубцами, сдобной выпечкой, салатами и фруктами. В противном случае, если их требования не будут исполнены, старшеклассники грозились отправить их ультиматум выше в Министерство  КГБ республики. От неожиданности  происшедшего и наглости своих подопечных у директора не нашлось подходящих слов, он предоставил слово своему шеф-повару, Маргарите Борисовне.  Которая принародно обещала изменить меню  по требованию школьников, но просила воспитателей составить график дежурства по столовой старшеклассников  так, как самим им  с предложенным  рационом кормления  не справиться. На том и порешили.
    Питание старшеклассников разнообразилось и улучшилось, а сами ученики поняли, что когда они все вместе, то  уже сила.  Через неделю, на очередной линейке  во дворе им удалось добиться продления на целый час праздничных вечеров и танцев до полуночи. Время двигалось вперед.  Май набирал обороты, занятия десятиклассников в школах закончились, но  начались консультации и подготовка к экзаменам.  Из остальных классов ученики разъехались по домам.  Девочки  облюбовали крышу интерната для закрепления знаний перед экзаменами, а заодно и хорошенько загореть  телом голышом. Дни стояли теплые, солнечные, временами даже очень жаркими. В Ашхабаде, после разрушительного землетрясения  1949 года, когда погибло треть населения города, многоэтажные дома не строились, максимум два этажа, каким и было здание интерната.  С утра девочки загорали на крыше почти до обеда, после обеда разъезжались по школам на консультации, а вечерами просто общались между собою, а иногда помогали мальчикам, если кто-то чего-то не мог понять.  Но вот однажды, помогая подготовиться к сочинению своему однокласснику Володе Михайлову, Люба заметила, что он как-то странно смотрит на нее. На вопрос: «Ты чего уставился?», она получила ответ:
- Покажи родинку на левой груди.
- Ты, чего, блинов объелся? И вообще, откуда тебе известны такие подробности моего тела?
- Известно вот. Ну, покажи, что тебе жалко, что ли?
- А, ну давай выметайся отсюда! Все, сам занимайся, понял!
    На следующий день, на крыше, Любаша рассказала Татьяне, своей соседке по комнате, о выходке Володи.  И девочки задумались, действительно интересно,  откуда мальчик мог знать такие интимные подробности о них. Дорога на крышу для мальчишек закрыта. Люба решила опросить других девчонок, загоравших на крыше, известно ли им что-нибудь об этом.  Сначала она подошла к Светлане Виноградовой и Наташе Свиткиной. Но узнав про родинку Любаши, Светлана  рассказала  о своем дружке Пашке, который тоже  расспрашивал ее о шраме от аппендицита, который вообще- то закрывается купальником. Вывод напрашивался один, Светлана сказала: « Девчонки, за нами кто-то наблюдает на крыше, может в бинокль?»
- Нет. – Ответила Любаша – В бинокль с первого этажа на крыше ничего не увидишь.
И она просто оглядела внимательно крышу, а затем спросила у Светланы:
- Слушай, а вон там, в сторонке от всех, что за девчонка загорает, в сплошном купальнике, соломенной шляпе и черных очках?
Девочки посмотрели повнимательнее, затем, как по команде, все поднялись и пошли к противоположному концу крыши.  При их приближении, подозрительная девочка соскочила, надела на себя халатик и побежала к лесенке, по которой все поднимались на крышу. По ее огромным скачкам  и угловатым движениям девчонки поняли, что это пацан. Люба крикнула:
- Да это же Вовка! Отсекаем его от спуска, ну держись, маньяк!
Всполошились все девочки на крыше и все ринулись на задержание засланца, но ближе всех  к нему была троица Света, Наташа и Люба. Перехватив шпиона почти у самой лестницы, девчонки стали колотить его, кто чем.  Любаша не жалела своих кулачков, а Светлана вообще вцепилась ему в чуб рукой с надеждой вырвать клок волос, Наташа шлепала зонтиком. Но, Вовчик, оказался изворотливым, жилистым на ощуп мальчиком, постепенно все-таки  отбился, и улизнул от  школьниц, почти кубарем скатившись с лестницы. Вечером ему досталось еще несколько щипков и пинков, когда старшеклассницы поймали его в столовой. Закончились его мучения только  на утреннем построении перед строем на «позорном пятачке», как называли это место дети, где Вову постыдили воспитатели, а директор интерната обозвал «не джентльменом».  После чего он повинился и обещал  все девичьи тайны держать при себе. Приближается время сдачи экзаменов, надо усиленно заниматься, но, как будто нарочно в городском летнем клубе  парка, который находится всего в двух кварталах от интерната,  начался показ многосерийного художественного фильма  про Анжелику  по произведениям  Анн и  Серж  Голон поздно ночью, к тому же  -  дети до шестнадцати лет не допускаются. Конечно, учащиеся  не могли пропустить такой прекрасный фильм, и конечно однажды ночью их всех задержали  на проходной воспитатели. И была последняя линейка учеников и  воспитателей, последние нравоучения на «позорном пятачке», наставления и пожелания, для Любаши и всех десятиклассников.  Потом все сдали экзамены, получили аттестаты и навсегда уехали из интерната в большую  взрослую жизнь.