Вредные привычки

Вредные привычки

Тяжело стройбатовцу, если он ещё на гражданке обзавёлся вредными привычками. Потому как у привычки две стороны, как у медали. Одна сторона, безусловно, положительная. Допустим, привычка курения. Даже в армии перекур - это святое. Оттого многие и закуривают именно в армии: с курящих спрос меньше. А если не куришь, вот давай и вваливай, покуда другие перекуривают.
Но настаёт, настаёт расплата за привычку, и тогда медаль поворачивается другой стороной. Рано или поздно всех настигает кара за любовь к никотину. А происходит это, когда солдатские деньги заканчиваются... То есть через неделю после получки. И, надо же, какое дело! Это происходит с завидной регулярностью - раз в месяц.
Тут бы за ум взяться и как-то обезопасить себя на будущее: заначку там какую-нибудь сгоношить или закрутить романчик с продавщицей в солдатской чайной, чтобы она впредь в долг отпускала... Так ведь нет! Военный строитель живёт одним днём и наслаждается им от души. А назавтра, как известно, случается потоп. Или то, что называется «организму треба никотину».   
Солдат не находит себе места. Он пытается «стрелять» (стройбат - миролюбив, стреляет только сигареты!) у таких же людей в форме, но ни у кого нет. А у кого есть, тот не даёт. Военный в который раз проверяет свои нычки в казарме и - о, счастье! - находит старинный бычок, оставленный «дедами» прошлых поколений. Окурок идёт вкруг, и все на мгновение погружаются в эйфорию счастья...
На Брянщине беда пришла под осень. Резко оборвались поставки папирос и сигарет в солдатские чайные, киоски и магазинчики. (Перебои с различными видами товаров народного потребления в перестроечные годы случались часто.) Стройбат мужественно держался, тут же научившись крутить из газеты «На боевом посту» «козью ножку» и заправлять её чаем или палыми листьями, предварительно заботливо высушенными на той же газетке.
Это, что касается привычки курения. «А как дела с алкоголем?»- спросите вы Тут дело обстояло значительно веселее. Ещё бы! Одно дело - найти выход из ситуации с табаком, альтернативы которому в Средней полосе России попросту нет, и совсем другое дело - обеспечить себя горячительными напитками.
Во-первых, и в-главных, основным поставщиком алкогольной продукции, конечно же, была деревня! Брянский мужик, возможно, бывший партизан (возможно, даже коммунист!), отлично знал своё дело и всегда был готов к взаимовыгодному обмену. Поэтому «самогонная дорога» не пустовала почти никогда, но основную нагрузку переносила в ночное время. Стройбат осуществлял прямые поставки строительных материалов в крепкие крестьянские хозяйства близлежащих деревень, взамен получая качественный продукт, приготовленный по старинным дедовским рецептам.
Во-вторых, лужёные еще на гражданке глотки и желудки военные строители исправно полировали спиртосодержащими жидкостями, которыми первое время был завален склад офицерского магазина. Пронюхав (в буквальном смысле слова) о том, что в магазине имеется в продаже тройной одеколон и жидкость от выпадения волос, 2-я рота взяла на себя повышенные обязательства по их употреблению. За считанные дни силами этого подразделения полки магазина были опустошены, а продавец впервые сделала план на деньгах стройбата, чему была крайне удивлена, и стала на всякий случай подозрительной. С того дня во второй роте навсегда установился заметный аромат смеси одеколонов, туалетных вод и иных ароматных жидкостей. А роте было негласно присвоено имя: «Пьяная рота».
В-третьих, в поиске дополнительного источника алкалоидов один грамотный военный строитель однажды зимой не поленился прочитать этикетку на трёхкилограммовой банке с ваксой, которая всегда была в свободном доступе возле казармы, рядом с металлической подножкой для чистки сапог. Первые же эксперименты по выделению спирта из чёрной ваксовой массы дали отличные результаты! Из столовой стал пропадать хлеб, а возле казарм неожиданно исчезли все банки с ваксой...
Как-то вечером сержант Вологдин производил на себе эксперимент, находясь в окружении своих «товарищей по оружию» (кощунственно звучит по отношению к стройбату, у которого вместо оружия - лопата).
- Итак, берём кусок белого хлеба, - Вологдин взял хлеб в левую руку. - Потом намазываем на него ваксу...
Он стал намазывать густую маслянистую чёрную массу на кусок белого хлеба.
- Ваксу можно не жалеть, но до известных пределов, - говорил он, продолжая своё дело. - Потом кладём бутерброд на горячую батарею и оставляем его на некоторое время сохнуть.
- Долго? - нетерпеливо спросил один боец.
- Пока вакса не превратиться в корку. После этого её соскребаем и едим хлеб...
Вологдин взял с батареи заранее приготовленный и уже готовый бутерброд, соскоблил с него затвердевшую ваксу и дал понюхать кусок хлеба окружающим. Он пах спиртом и немного отдавал ваксой. Однако этот второй запах не смутил Вологдина, и он с удовольствием отправил хлеб себе в рот. Минут через десять сержант стал весел и чересчур сентиментален. Он терялся в своих желаниях. То ему хотелось всех расцеловать, то со всеми подраться. То он начинал мазать бутерброды для всех, то показывал кукиш и говорил, что рецепт никому не даст. Однако через некоторое время он затих и уснул.
В оставшиеся холодные месяцы «веселящие» бутерброды имели огромный успех. Но с приходом очередной весны их власть утратила силу, поскольку батареи становились всё холоднее, а самогон из просыпающихся деревень всё ближе...
Весной случился очередной призыв, и вместе с ним в привычную обстановку алкогольной и табачной зависимости влетела прямо-таки «летающая тарелка» - всеми неведомая токсикомания. Носителем этого (явно вражеского) способа ловли кайфа стал выходец из культурной столицы Вова Клёпов (подпольная кличка «Клёпа»). Вова держался стойко... первые две недели армии. Потом сорвался.
Дело было вечером, когда рота готовилась к отбою и стояла на перекличке. Клёпы в строю не было, и никто не знал, где он может находиться. Побег из части, тем более из стройбата, тем более в первые недели службы, - обычное дело (только в армии об этом предпочитают не говорить вслух, от этого «показатели страдают»). Ну, естественно, нас привычно направили на поиск сбежавшего солдата. Мы прошерстили всю близлежащую местность, когда неожиданно Клёпа явился в часть сам.
Его новое обмундирование было безнадёжно испорчено масляной краской, однако казалось, что Клёпу внешний вид в данную минуту интересовал меньше всего. То, чего он хотел найти, он нашёл! И пока кулак сержанта сжимался, чтобы дать молодому бойцу тумака, Вова успел сказать:
- А красочка жёлтенькая - ничего!
Эта фраза сразу смягчила приговор. Сержант (а это был заводила Вологдин) понял, что в его полку прибыло и что надо с пониманием относиться к экзотическим видам человеческих слабостей.
Однако Вова оказался совершенно отвязным парнем, неподдающимся армейской дрессировке. Даже из соображения круговой поруки и солдатской взаимопомощи он не был готов жертвовать крупицей своего кайфа. На протяжении следующего месяца его ловили на стройке, по крайней мере, раз десять и уже не стеснялись в рукоприкладстве. Клёпа с упорством и откровенным безразличием снова и снова токсикоманил, исчезая из поля зрения сослуживцев в самые ответственные моменты.
Тут уж вся рота решила взять бойца на поруки и попробовать его «спасти». На уровне командира роты было решено найти для Вовы работу (несколько нарядов вне очереди с освобождением от работы на стройке) в казарме, и первое, что пришло на ум старшему лейтенанту, так это покрасить (!) сушилку. Для тех, кто не в курсе: сушилка - это небольшое помещение в казарме с большим количеством батарей, без окон и с одной дверью. Сушилка напоминает камеру.
Так вот, в эту камеру после завтрака «загрузили» Клёпу (предварительно раздев до нижнего белья) с кистями, ведром краски и заперли. Дневальному строго-настрого запретили разговаривать с провинившимся, разрешили только стучать, чтобы узнавать, жив ли подопечный.
В советские времена, как известно, краска было не только высокопрочная, но и высокотоксичная. Поэтому всё случилось, как в анекдоте.
Перед обедом господа офицеры (да и все мы) решили посмотреть, насколько солдат «исправился», какую часть работы он уже сделал, - и не разрешить ли ему пойти в столовую подкрепиться? К тому же дневальный сообщил, что «рядовой Клёпов уже час как не даёт сигнала о себе». Дверь открыли, оттуда вырвался резкий и густой запах краски, который валил с ног. Прислонившись к одной из стен сушилки, сидел Клёпа. Между ног у него стояло ведро с краской, ни одна капля которой пока ещё не красовалась на стенах сушилки. Его глаза были полуприкрыты, а на губах играла отрешённая улыбка. От шума, произведённого входом солдат и офицеров, Клёпа очнулся и, обведя всех тусклым взглядом, сказал:
- Можно я не пойду на обед?
- Рядовой Клёпов! - взвизгнул ротный, но его голос утонул в хохоте солдат.
Вову снова заперли, и до ужина он просидел в этой одиночке. Надо отдать должное, сушилку он всё-таки к вечеру покрасил, за что ему отдали остатки краски. Слава Богу, этой привычкой никто больше в нашей части не обзавёлся...
Но это всё культура представителей Европейской части СССР. А что же республики Средней Азии со своими восточными хитростями? У этих ребят всегда найдётся что-нибудь, чем можно удивить наивных русскоговорящих парней!
Всё необходимое для ловли кайфа представители Азии получали в посылках. Странно, но ушлые офицеры стройбата далеко не сразу поняли, на что нужно в первую очередь обращать внимание при проверке посылок из южных республик. Восточные глаза представителей Азии надёжно хранили тайну от прямолинейного, но бесхитростного взгляда командиров, родившихся и выросших на среднерусской равнине. С чистыми умными взглядами Собиры, Тамиры и Усманы получали свои посылки, а вечером уже были под кайфом. У них было два «конька»: анаша и насвай.
Ну, с анашой всё более и менее понятно. Благодаря бесперебойным поставкам анаши под Брянск на полках местных магазинов довольно быстро заканчивались папиросы (кто знает почему - тот знает, а остальным скажу: не берите в голову), что слегка раздражало курильщиков и иногда сеяло зёрна раздора между представителями различных национальностей. А вы думали, что раздоры могут случаться только на межрелигиозной почве? Нет, конечно. Всё дело во вредных привычках! Вот в чём корень зла! 
Что такое «насвай», я узнал, только когда задумал написать эту книгу. А тогда, в армии, мы не знали как «это» называется. Однажды мы были весьма удивлены странным поведением двух казахов, которые появились в казарме, держа голову выше обычного и слегка приоткрыв рот. Потом нам объяснили, что они под язык насыпали специальный тёмно-зелёный порошок, изготовленный из табака, золы растений, гашёной извести и куриного помёта, и трогать этих солдат ни в коем случае нельзя...
Этот порошок и есть насвай. Смесь насвай - адская во всех смыслах. Если попадёт на губы, то они покроются волдырями, если проглотишь каплю, то стошнит... Так и ходили военные строители из Азии, как индюки, ловя сомнительное удовольствие...
Контейнерами для переброски зелья в армию для этих «продуктов» служили тюбики с зубной пастой. Паста либо полностью заменялась зельем, либо частично. Только через год к посылкам из Средней Азии командование стало относиться с большим подозрением и проверять с пристрастием.
Ну, а королевой вредных привычек в стройбате является клептомания. (Модное слово вставил, чтобы хоть капельку украсить повествование.)
Воровство в армии развито мощно (всё-таки придётся называть вещи своими именами). Воруют все и всё. Солдат у солдата, прапорщик у прапорщика, офицер у офицера. А также все перекрёстные варианты с участием этих же персонажей.
Случилось мне как-то раз три дня заменять кладовщика, который работал на продуктовом складе, но заболел. Сдавая мне склад, на котором он работал целый год (!), кладовщик сказал:
- Вот я тут сэкономил триста граммов масла, кило сахара и пачку чая... Можешь со своими друзьями всё это уничтожить.
Когда я поглядел в журналы учёта, то стало ясно, что такое количество продуктов и даже больше можно «экономить» каждый день! А если сюда ещё подключить «нормы естественной убыли», которые зависят от времени года и форс-мажорных обстоятельств, то у-у-у... продуктовый склад становится просто бездонной бочкой. Мои друзья были довольны и сыты каждый день!
Одним из способов лёгкой наживы была продажа обмундирования. Особенно хорошо «шли» бушлаты. Их покупали деревенские летом, чтобы по осени работать в них на полях. Вот только бушлаты были не безликими, а с цифрами рот: «1», «2», «3», вытравленными хлоркой на спине и рукавах. Комбат обычно комментировал этот факт на собрании офицеров так:
- Еду сегодня из Брянска сюда, в часть. Гляжу, а справа в поле работает первая рота. Слева - вторая рота! Мы что, уже помещики, бля? Мы обрабатываем землю, вашу мать?! Мы уже всё построили?!
Увы, ответом на его слова всегда было безмолвие...
В общем, не знаю, как с терпимыми вредными привычками, а с воровством в стройбате (в частности) и армии (в целом) надо бороться!
    
Декабрь, 2009

P.S.
Хотел в этой главе ещё рассказать о мате, да, наверное, ни к чему. Мат в армии - это не вредная привычка, а способ общения, ё моё...