Ленинская комната

Ленинская комната

Удивительное местечко в казарме строительного батальона - Ленинская комната. Казалось бы, для чего эта самая комната в войсковом подразделении, у которого нет знамени и которому не доверяют оружия? А для того, что военный строитель - тоже человек. Ему тоже где-нибудь надо в шахматы, в шашки поиграть, письмецо настрочить или воротничок себе подшить под бдительным взглядом вождя. Ну и, само собой разумеется, никак нельзя без комнаты в субботу и воскресенье, когда весь личный состав настоятельно приглашается в неё на политзанятия.
В общем, если и есть где-нибудь в казённой атмосфере казармы островок относительной безопасности, национальной дружбы и демократизма, так это в Ленинской комнате.

Сюжет 1
Рядовой Барлыбаев

- Военный строитель рядовой Барлыбаев, выйти к доске! - звонко сказал лейтенант Кузнецов, наш политкомиссар.
У военных строителей не принято сразу реагировать на вызов. Тем более, когда речь идёт о политзанятиях. А Барлыбаеву, как деклассированному элементу, вдвойне непонятно: к чему его фамилию лишний раз вслух произносить?
- Барлыбаев! - рявкнул Кузнецов.
- Я-а! – классически, с оттягом, произнёс Барлыбаев.
- Головка от... Будильника! - хором начал наш взвод, а закончил лейтенант.
Барлыбаев встал и вышел к доске, где, к его неудовольствию, ему вручили указку и подвели к карте СССР.
- А покажи-ка нам на карте, Барлыбаев, где ты живёшь, - вежливо попросил Кузнецов.
Барлыбаев напрягся. Такое красивое панно, как эта карта, он видел впервые. Вроде похоже на ковёр, а вроде бы и нет. Орнамента нет, и обозначения какие-то.
- Ну, чего молчишь? Показывай! - наезжает Кузнецов.
На всякий случай Барлыбаев ткнул в первое попавшееся место, как бы наудачу, на авось. Но его казахский авось не сработал.
- У тебя губа не дура, Барлыбаев! Ты, оказывается, проживаешь в Москве. Ты славный столичный парень, оказывается!
Все заржали (в армии редко смеются, обычно ржут).
Надо отдать должное, Барлыбаев был мирным и улыбчивым человеком. Он нисколько не расстроился, а, на зависть многим присутствующим, широко улыбнулся, обнажив ряд прекраснейших здоровых белоснежных зубов. Ему было 16 (!) лет, и он до сих пор не совсем догадывался, что оказался в армии. А посему он был всему бесконечно удивлён: этим странным грубым бледнолицым, этому непонятному языку, этой смешной одежде болотного цвета и отсутствию овец... 
История казахского парня Барлыбаева самая типичная. Всю свою жизнь он прожил в горах среди разреженного, но здорового воздуха, молчаливых, но податливых овец. Раз в три года кого-то из семейства посылали в город за солью. В очередной раз, когда надо было спускаться с гор, жребий ехать выпал Барлыбаеву. Его снарядили, дали овечьих шкур (что такое деньги, в горах не знают) в качестве платы за соль, и наш герой отправился в путь.
Как он оказался в руках работников военкомата, нам неизвестно. Но они, недолго думая, взяли и оформили парня в армию. Ну и что, что ему всего 16 лет, он никогда не учился в школе и совсем не говорит по-русски? А вы его лицо видели? Да оно на тридцатник тянет! А вдруг он больше с гор не спустится никогда? Что же тогда будет? Советская Армия останется без такого вот славного военного строителя, такого ценнейшего кадра? Не бывать этому!
И вот Барлыбаев уже в строю, топчет брянские леса и осваивает слова: «малиновки заслышав голосок».
Знакомый писарь из штаба показал нам как-то военный билет Барлыбаева. В нём в графе «отчество» было пусто. Мы нашли Барлыбаева и спросили у него:
- Федя (настоящего имени никто не мог запомнить, поэтому в нашей роте было по несколько Федь, Петь и Вась), а где твоё отчество?
По-русски Барлыбаев практически не говорил, поэтому даю перевод:
- Я в семье тринадцатый ребёнок, а у нас папа после десятого отчества не даёт.
В этом месте (по-моему, недалеко от штаба) нас постигло великое изумление…
Мы немного отвлеклись от белоснежной улыбки Барлыбаева. Попытаюсь закончить сюжет. Повторяясь, скажу, что Барлыбаев почти не знал русский язык, поэтому первое, что сделали наши весёлые парни, так это обучили его мату и ещё некоторым словам. Лейтенант Кузнецов решил выправить шаткое положение Барлыбаева у доски - с одной стороны, чтобы не замарать честь собственного мундира, а с другой, чтобы хоть как-то реабилитировать военного строителя в глазах товарищей. Он спросил:
- Рядовой Барлыбаев! Назови хотя бы свою национальность.
Рядовой Барлыбаев подумал секунды полторы и снова, широко улыбаясь, вымолвил:
- Рюсский, бля!
 
Сюжет 2
Белые розы

Всё хорошо было в Ленинской комнате 1-й роты. Одно омрачало наш быт: не было магнитофона. Пять пластинок на проигрывателе были заезжены до дыр. И тут в светлой голове грузинского парня Мамуки возникла чудесная мысль, которую он высказал вслух в первую минуту отбоя:
- А давайте купим магнитофон!
Тут же раздалась команда: «Рота подъём!», построение и выяснение, «кто сказал «мяу». Мамука получил примерно сто-сто двадцать тычков в бок, включая всех отсутствующих (в армии широко применяется принцип круговой поруки во всех её проявлениях). Однако мысль не умерла...
У Булгакова Аннушка лила масло в нужное место трамвайных путей, а в наши армейские дни одна неизвестная группа уже написала песню «Белые розы»...
Не прошло и полгода, как мечта осуществилась, и долгожданный магнитофон украсил Ленинскую комнату. Магнитофон манил, магнитофон магнетизировал. Каждый хотел нажать на нём кнопку и извлечь звук желаемой песни. Однако в наличии не было ни одной плёнки, поэтому долгое время пользовались только радио. И вот однажды Мамука и ещё десяток грузинских парней влетели в комнату с кассетой в руках. Где они её достали и, главное, записали - до сих пор загадка. Мамука вставил плёнку в магнитофон, нажал кнопку... и полилась неизвестная песня неизвестной группы:

Немного теплее за стеклом,
Но в злые морозы
Вхожу в эти двери, словно в сад июльских цветов…

Как только песня закончилась, пошла вторая, на грузинском языке, что было вполне логично, раз Мамука принёс кассету:

Ме ра мамхеребс удзиро зеца замбахис пери
Ту милхинс мхери ту свдианоб маинца вмхери…

После этой песни повторилась предыдущая:

…Я их так хочу согреть теплом,
Но белые розы
У всех на глазах я целовать и гладить готов…

И снова:

…Цвимс шенс твалебзе
Ме мовал шентан да могепереби…

В Ленинскую комнату потянулось русскоязычное население казармы, поскольку вновь зазвучало:

…Белые розы, белые розы.
Беззащитны шипы…

И так все 90 минут кассеты.
Мы спросили у Мамуки:
- Мамука, что это за группа?
- Это новая группа! Называется «Ласковый мой»!
Именно он сказал «мой»; тогда никому и в голову не могло прийти, что май может быть ласковым.
- Но зачем одна и та же песня столько раз?
- Чтоб не перематывать! - и он запустил кассету по новой.
А потом ещё, ещё, ещё...
По желанию большинства магнитофон сломался через два дня.
А для грузин купили виниловую пластинку с известной песней:

Я могилу милой искал,
Сердце мне томила тоска.
Сердцу без любви нелегко,
Где же ты, моя Сулико?

Правда, Мамуке и другим нашим кавказцам эта песня не нравилась. Зато мы были в восторге!

Сюжет 3
Воспитанник

У чёрного капитана Гаджука не было семьи. Вернее, в момент описываемых мною событий он её строил. Давался ему этот процесс тяжело. Во-первых, у Гаджука был прескверный характер, а, во-вторых, во всей округе женщин было - раз, два и обчёлся. Но он не унывал, а делал своё дело с упорством моряка, то есть накатывал на берег волну за волной.
И вот мы стали замечать, что к нему в штаб, минуя КПП и угол плаца, периодически стала хаживать одна дама беленькая, с мальчиком, которому можно было дать лет пять-шесть. Ну, поначалу мальчик ходил в штаб с ней, а через некоторое время, глядим, он пасётся около штаба или в его окрестностях. Мальчик оказался шустрым и любознательным. Через пару месяцев он уже так освоился, что «закадычился» с некоторыми солдатами и стал их осведомителем. До поры до времени Гаджук мальчику был до лампы, но чуя, что тот берёт в оборот его маму, Коля (так его звали) стал откровенно гадить своему возможному будущему отчиму.
Солдатам, как известно, в армии зачастую делать нечего, поэтому их головы рождают самые смелые и авантюрные идеи. Ну, такие вещи, как сбегать в магазин за сигаретами, я описывать не буду - это не особо смешно. А вот один случай расскажу.
Как-то перед выходными днями, когда каждый воин ждёт долгожданную увольнительную в город, без каких бы то ни было явных причин весь личный состав части был лишён всех увольнительных. Ну, суббота никогда увольнительными не славилась, так как в этот день проходил ПХД (парко-хозяйственный день) и все участвовали в уборке части. А вот воскресенье - это святое дело сходить погулять. Пусть не все попадали в город, но дух свободы витал повсюду и между всеми. Надо только представить, насколько солдаты, оставшиеся без этого глотка, стали злыми.
В свою очередь, весь командный состав в воскресенье был созван в Ленинскую комнату нашей роты (Ленинская комната 1-й роты, где я служил, была самая вместительная и надлежащим образом оформленная) для какого-то важного совещания.
Военные строители, оставшиеся не у дел, шастали по территории части в поисках приключений. Курилки около казарм ломились от бездельничающего народа. Была полностью заполнена солдатами и наша курилка - курилка 1-й роты. Неожиданно откуда-то появился Коля. Чувствовалось, что он пришёл с Гаджуком, но не был допущен на офицерское собрание, чтоб не мешал. Тогда его позвали мы - «добрые люди в зелёной форме» - присесть рядом. Один «дед» угостил Колю конфеткой, а другой что-то прошептал  на ушко. Коля понятливо кивнул, встал и проследовал в роту. Дневальный и глазом не повёл в сторону Коли, даже когда тот приоткрыл дверь Ленинской комнаты. Он знал, под чьим присмотром находится мальчик.
Так вот, Коля вошёл на собрание офицеров. Шум, который он произвёл дверью, заставил прерваться выступающего. А это как раз был «чёрный» капитан.
- Тебе чего? - строго спросил Гаджук, и все присутствующие тоже вопросительно повернули свои головы в сторону Коли.
- Меня просили передать, что все прапорщики и офицеры пидарасы, - довольно внятно и звонко сказал пацан.
- Кто?! - заорал Гаджук, пролетел через комнату и, схватив Колю, рванул к выходу из казармы. - Кто тебе это сказал?! Показывай!
Коля хлопал глазами и никак не мог понять такой буйной реакции Гаджука. (Не берусь утверждать точно, но, возможно, он даже думал о том, что, мол, надо бы повлиять на маму, чтобы она, не дай Бог, не вышла замуж за такого психопата.)
Коля хлопал глазами также и по другой причине. Он потерялся в зелёном цвете. Все сидевшие в курилке были какими-то уж больно одинаковыми...
Гаджук уже и сам понял, что пал жертвой анонимного изворотливого стройбатовского ума, не знавшего жалости ни к заслуженным погонам, ни к наивной детской душе.

Сюжет 4
Товарищ чукча

В армии вообще, и в стройбате в частности, очень быстро присваиваются ярлыки. Для кого-то они обидны, для кого-то не очень. Кто-то живо реагирует на слово, кому-то всё равно. От этого явления страдают как отдельные личности, так и целые народы.
Однажды я чуть было не нарвался на неприятности, когда решил рассказать анекдот про чукчу. Нам-то с вами не надо объяснять, что чукча - это такая национальность. Ведь правда? И мы все привыкли к анекдотам про них, и хочется верить, что они не очень обижаются, потому как на севере живут спокойные и уравновешенные люди.
Так вот, я решил рассказать анекдот, но выбрал неудачную компанию, обратившись к людям, которые плохо ориентировались в географии, истории, языке, юморе и многом, многом другом.
- Однажды чукча пошёл на охоту... - начал я, но тут же был прерван одним бойцом.
- Ты кого чукчей назвал, э?
- Я анекдот рассказываю, - начал было я оправдываться.
- Ты так больше не говори, э! - сказал другой боец, земляк первого.
- Да чукчи - это народность такая! На севере живёт! - пытался я всё еще чего-то доказать.
- Э-э-э! - надвинулись на меня оба.
Я понял, что не понят в этом коллективе, и пошёл искать других слушателей, анекдот-то был хорошим! Но настал час ужина, и мои поиски были прерваны.
Войдя в Ленинскую комнату спустя два часа я увидел следующую картину. Друг против друга сидели мои недавние оппоненты и, показывая друг на друга пальцем, поочерёдно выкрикивали:
- Ты чурбан!
- Нет, ты - чурбан!
- Сам ты чурбан!
- Ты чурбан!
(В этот момент я понял: для этих людей что «чукча», что «чурбан» - всё едино.) 
Не выдержав такой перепалки, встал один из наших, горьковских, подошёл к ним, положил руки им на плечи и авторитетно сказал:
- Успокойтесь! Вы оба - чурбаны!
И в Ленинской комнате наступила благодатная тишина...

Ноябрь, 2009