Штабные забавы

Штабные забавы

Кто-то вот тут думает, что в армии думать не надо. Кто-то вот сейчас считает, что мозговитым счетоводам в армии не место, там голова не главное. Кто-то, может, даже принял за истину расхожее выражение, мол: «в голове у военного одна извилина, да и та от фуражки»... Ну так думайте на здоровье! К стройбату-то это не относится! Стройбат - сам себе голова!
Расскажу вам несколько забавных историй, в которых я явно и косвенно участвовал. И первая из них называется…

Двойной агент
(История 1)

Начальник штаба «чёрный» капитан Гаджук был страшно недоволен. С него только что сняли должность «исполняющий обязанности командира части», которую он неожиданно получил, когда подполковник Сапиженко был переведён в другое место. То есть Гаджук на короткое время одной задницей занимал два главных поста в батальоне! Его мечта едва расцвела чёрной розой, как вдруг случилась такая неприятность... Он готов был пожертвовать обеими должностями, если бы они слились в короткое и изящное: «командир (хозяин) части». Однако вместо подполковника Сапиженко прислали подполковника Сокуренко. Эта смена казалась не столь накладной с точки зрения переоформления документов, подумаешь - заменить несколько букв в фамилии и инициалы!
С того момента «чёрный» капитан невзлюбил нового комбата. Новый командир части это почувствовал и на всякий случай невзлюбил начальника штаба в ответ.
Нет хуже - находиться меж двух раскалённых вулканов, в любую минуту готовых взорваться. На тот момент я служил дежурным по штабу, и эта должность была несменяемая! Работали двое - один днём, другой ночью. Не было и речи, чтобы на спецсвязи сидел кто-нибудь посторонний. А вдруг он не то ляпнет, а вдруг вовремя не прикроет? Никак нельзя без постоянного человека на таком ответственном посту в стройбате!
Самой собой разумеется, что и начальник штаба, и комбат были заинтересованы в личном подчинении дежурного по штабу. Поэтому когда подполковник Сокуренко выезжал по делам на стройку, капитан Гаджук подходил ко мне и спрашивал:
- На кого работаешь?
- На Московский округ ПВО! - козырял я.
- Работай на меня, и всё будет хорошо!
- Есть!
Как вовремя надо читать хорошие книги и применять почерпнутые знания в жизни! Это я о Ярославе Гашеке и его «Бравом солдате Швейке»! Кто-кто, а Швейк умел «включать дурочку» в самый подходящий для этого момент.
Собственно говоря, вся моя задача по работе на Гаджука должна было сводиться к передаче информации обо всех перемещениях комбата во время его рабочего дня. Вполне логично, что все явные поездки, о которых было известно широкому кругу людей, мною передавались начальнику штаба, а о том, что должно было быть скрыто, я умалчивал. И вот почему.
Однажды после утреннего развода в окне дежурки «нарисовался» подполковник Сокуренко и вместо того, чтобы козырнуть на моё приветствие, протянул руку для рукопожатия. Пожимая руку, он заговорщицки перегнулся через раму окна в дежурке и, понизив голос, спросил:
- А ты на кого работаешь?
«Чёрт! Где-то я уже это слышал!» - промелькнуло в голове.
- Служу Советскому Союзу! - когда не знаешь, что ответить, лучше ответить отвлечённо и патриотично.
- Советую работать на меня, - просто так, но с большим весом сказал комбат.
- Есть! - только и пришлось ответить мне.
Сразу же захотелось свалить, но армия - это не девка продажная, у которой «что ни день, то новый пень», поэтому пришлось остаться.
Надо ли говорить, что комбат получал похожие сведения о перемещениях начальника штаба в рабочее время?
Иногда информация не удовлетворяла обоих, и они начинали подозревать меня в связях «с врагом». На этот счёт у меня всегда был главный козырь доказательства своей лояльности: я предоставлял информацию самым первым, добавляя некоторые подробности, которыми не могли щеголять другие «шпионы», например, дежурные с КПП (с контрольно-пропускного пункта).
Дни шли за днями. Начальник штаба и комбат копили в своих столах компроматы друг на друга, а я неожиданно оказался перед последним рывком к дембелю - сто дней до приказа.
Надо сказать, что Гаджук в этой гонке компроматов явно проигрывал, иначе как объяснить такое неприкрытое, со стороны подполковника Сокуренко…

Вероломство
(История 2)

Как-то раз в субботу, когда начальник штаба прогуливал службу, а я писал «правдивый» рапорт о его местоположении, прибежал посыльный от дежурного по части и передал мне следующее:
- Срочно необходимо отрядить отделение 1-й роты в Брянск, в войсковую часть № такую-то. Сопровождающий - сержант Вологдин. Всем иметь военные билеты. Отправка через тридцать минут.
Отправка так отправка! Кто же спорит? Одно жаль - все военные билеты находятся в сейфе у начальника штаба, там же войсковая печать, чтобы оформить солдат на выход из части. А того нет на месте! Весть об отправке первого отделения первой роты облетела часть в одно мгновение, и «военная машина» зашевелилась.
В штаб прибежали командир первой роты, командир первого взвода первой роты и, конечно же, командир первого отделения первого взвода первой роты - сержант Вологдин.
- Где Гаджук?! - орали они попеременно (я уж тут не буду три раза, как в анекдоте, повторять).
- В настоящее время начальник штаба находится по служебным поручениям вне части! - что-то, похожее на это, отвечал я.
- Ключ от кабинета!
- Не сдавал!
Они ревели, выскакивали из штаба и рассылали посыльных в разные стороны военного городка (напомню, что тогда мобильных телефонов не было).
На общее счастье, в часть приехал комбат и, не вылезая из машины, уяснил полную картину происходящего. Когда он вошёл в штаб, то был полон решимости. Первый приказ, который он отдал семенившему за ним командиру первой роты:
- Построить первую роту на плацу.
В считанные минуты рота была построена. Комбат вышел из штаба, подошёл ближе к строю, хитрым прищуром (вроде как у Ленина) осмотрел каждого и спросил:
- Медвежатники есть?
- Есть! Есть! Ага! - мгновенно откликнулись наши бравые Сильва, Пушкин и Тюрьма.
- Марш за мной, в штаб! - уже повернувшись спиной к строю, сказал комбат. - Да, и инструменты прихватите...
Тут необходимо сделать маленькое лирическое отступление. В моей первой роте на сто двадцать человек было 33% людей, отсидевших на зоне (в основном за воровство), 33% людей с неуравновешенной психикой, 33% людей с различными заболеваниями внутренних органов, 1% людей нормальных, попавших в стройбат по ошибке. Сразу скажу, что я относился к третьей группе, а медвежатников, естественно, привлекли из первой. Всё, возвращаемся к повествованию.
Ещё через десять минут около кабинета Гаджука стояли: Сильва с лопатой, Тюрьма с ломом, Пушкин с топором, подполковник Сокуренко и ещё пара офицеров, недолюбливавших «чёрного» капитана. Где-то на заднем плане маячил я, так как преступление должно было совершиться на вверенной мне территории в моё рабочее время!
Атака на дверь начштаба началась. Она была вскрыта практически мгновенно, без особого ущерба. Иное дело тяжёлый засыпной сейф. Над ним три криминальных мозга «трудились» около полутора часов. Конечно, отправка бойцов откладывалась, но мы передали телефонограмму в Брянск, что, мол: «вся бригада работает на стройке сверхурочно...» (в армии кроме воровства очень много и вранья).
К сейфу подходили с разных сторон, с разными подходами. Наш комбат, который очень живо интересовался зоной (такое хобби было у человека, ну что тут поделаешь), а именно: жаргоном и смысловыми тюремными татуировками, не упускал ни одного момента, связанного со взломом. Даже давал советы, где поддеть или как подлезть. 
Совместными усилиями сейф был побеждён и выдал победителям своё содержимое. Солдаты получили военные билеты, а комбат - удовлетворение от содеянного. Он как-то сразу расслабился и укатил в Брянск. Часть оказалась без защитника, и когда в штаб вошёл «чёрный» капитан и увидел в своём взломанном кабинете развороченный сейф, он задумал…

Месть
(История 3)

- Кто?! - это первое, что я услышал сидя на коммутаторе.
- Кто, б..ть! - значительно громче это звучало в окне моей дежурки.
- Товарищ капитан, сейф взломан по приказу подполковника Сокуренко! - отрапортовал я.
«Чёрный» капитан был чернее тучи. Казалось, что даже его иссиня-черная щетина сразу подросла, чтобы придать лицу Гаджука более злобный вид.
Месть была по-армейски неутончённой и нетравоядной. 
Сначала поплатились за свою исполнительность скромные Сильва, Тюрьма и Пушкин.
- Всё восстановить, - сказал им Гаджук, - потом каждому по десять нарядов вне очереди!
Следом он созвал всех офицеров и прапорщиков, которые ещё находились в части.
- Приказываю: все увольнения завтра (а завтра было воскресенье) отменить! Касается рядового, сержантского и офицерского составов!
Когда все разошлись, Гаджук направился к себе в кабинет и засел там на какое-то время. Он написал рапорт для Москвы по поводу «зарвавшегося на своём посту командира части № такой-то подполковника Сокуренко». Москва не замедлила ждать с ответом и прислала коротко телефонограммой: «В настоящее время генерал-лейтенант Орлов (ну, а какая фамилия может быть ещё у генерала?) инспектирует войсковые подразделения, расквартированные в г. Брянск. Завтра он будет с проверкой у вас...».
Что тут началось! «К нам едет генерал!» - тихо или громко, но очень по-гоголевски передавалось из уст в уста.   
В воскресенье, сразу после завтрака, командиры всех уровней стали генерировать направо и налево приказы:
- Навести порядок в казармах.
Поясняю, что значит «навести порядок в казармах». Это значит, что кровати, прикроватные тумбочки, табуреты выравниваются друг относительно друга по нити, натянутой от одной стены казармы к другой. По тому же принципу выравниваются подушки и полоски на одеялах (а в армии, безусловно, есть свои фирменные одеяла с тремя полосками). Полы натирают мастикой тяжёлыми танковыми траками, обёрнутыми в старые шинели, - та ещё работка!
- Навести порядок на территории!
Поясняю, что значит «навести порядок на территории».
На плацу разметают лужи вениками и известью покрывают бордюры. Это - раз! С газонов удаляют неугодную траву - это та, что ниже или выше, та, что цветёт или отцвела и имеет «неприглядный» вид. Это - два! Красят всё, что потеряло цвет, моют то, что потеряло лоск, ломают то, что потеряло вид. Это - три!
«А что солдаты?» - спросите вы. Им, как всегда - чистить сапоги, ременные бляхи, пришивать белые подворотнички, бриться, стричься и т.п.
Самый оригинальный приказ прозвучал от начштаба, когда все военные строители превратились в молодцевато подтянутых «гвардейцев почти кремлёвского полка»:
- Всем исчезнуть! И не дай Бог, хотя бы одна с...ка попадётся на глаза генералу!
Куда может провалиться батальон, которому запрещено покидать часть, и кроме дощатых казарм-бараков иных помещений нет? Ах, да! Есть же туалет! Единственный, добротно сложенный из силикатного кирпича, белой крепостью возвышающийся в дальнем углу части... Жаль только, что посадочных мест там всего двадцать, батальон не уместится.
Вот в таком нервном напряжении вся часть ждала генерала до вечера. Даже ужин отменили! А тот не приехал...
Не знаю, как в других родах войск, а в стройбате генералы чрезвычайно редки. И вполне возможно, что даже несмотря на голодные желудки и озлобленность на то, что целый день пришлось строить в части «потёмкинские деревни», даже при всём этом, генерал мог бы получить от нас частицу искреннего уважения. Просто из-за разницы в званиях!
А тот так и не приехал... Ну, и чёрт с ним! Стройбат к звёздам не рвётся, ему и так хорошо!
Один только сытый начальник штаба «чёрный» капитан Гаджук ходил по части и довольно улыбался.   
Зайдя в штаб, он подошёл ко мне в дежурку и сказал:
- Завтра с утра…

Отмажь меня
(История 4)

Понедельник - день тяжёлый не только на гражданке, но и в армии. А в стройбате - у-у-у, особенно!
Все начинают новую жизнь, а это значит, что ставятся новые задачи, издаются новые приказы, назначаются поездки и т.д. и т.п.
После развода, когда весь батальон отправился на стройку (а вы же помните, что мы строили овощехранилище?), наряды отправились в казармы, водители поехали в город, ко мне в дежурку заглянул подполковник Сокуренко - наш комбат. Привычно протянув руку для приветствия, он спросил:
- Где Гаджук, не знаешь?
- У связистов.
- У Бабия?
Ух, как бы сейчас красиво получилось, если сказать правду: «У бабы!».
- Вероятно! -сказал я, однако, уклончиво.
И на самом деле «чёрный» капитан, конечно же, пошёл не к Бабию - своему корешу, начальнику штаба наших соседей-связистов, а к своей бабе (женщины, извините за грубый солдатский лексикон, но уж больно здесь рифма симпатичная...). 
- Ладно! Я тоже по делам! - сказал комбат и скрылся за дверьми штаба.
Прекрасно, когда штаб чист. Но не в понедельник. В понедельник целый день идут звонки из штаба округа и управления строительными частями. Поэтому понедельник для меня - как дежурного по штабу - всегда день «набора очков». Сейчас поясню в чём дело.
- Восковая часть № такой-то? - первый звонок.
- Так точно!
- Москва говорит. Управление. Срочно к телефону подполковника Сокуренко!
- Есть! - кричу я в трубку.
После этого я иду в туалет или на улицу, или в казарму. Особенно хорошо идти в казарму. Ну сколько я могу пробыть в туалете? Минуты две-три, не больше. А на улице? Да столько же! Чего зря внимание привлекать своим бездельем? В армии так: чем меньше внимания привлекаешь - тем лучше! Другое дело в казарме! Там есть телевизор и нет ничьих посторонних глаз (кроме глаз дневального и дежурного). Сажусь перед телевизором и смотрю всё, что показывают. В те времена выбор был только между двумя каналами: вторым и десятым, так что не разбежишься. Зато без рекламы. Так минут десять посмотришь и обратно в штаб. А там - к телефону, и запыхавшимся голосом:
- Алло! Алло!
А в ответ - гудки. Отлично. Ждём следующего звонка... А вот и он.
- Москва говорит! Управление! Где Сокуренко!? Нашли?
- Подполковник Сокуренко в настоящее время на объектах! - рапортую я.
- Каких ещё, б...ть, объектах?! - плюётся телефон. - Разыскать срочно!
И я снова к прерванной телепередаче или художественному фильму.
- Алло! Алло! - снова кричу через десять минут.
А там, оказывается, ждут:
- Подполковник Сокуренко?!
- Никак нет?
- Где он?!
- На объектах!
- Кто у телефона?! - там уже брызжут слюной.
- Военный строитель рядовой такой-то! - называюсь.
- Объявляю вам пять суток ареста!
Итак, пять ноль в их пользу! Или в мою?
Двигаемся дальше.
- Алло, войсковая часть № такая-то? - снова слышу в трубке.
- Так точно!
- Командира части срочно!
- Подполковник Сокуренко выехал на объекты, - привычно говорю я, приклеивая очередную фотографию в свой дембельский альбом.
Ещё полминуты такого общения, и мне объявляют ещё пять суток ареста, и счёт уже 10:0.
Вот в штаб забежали два молоденьких лейтенанта, которые только что окончили училище, и наша часть - их первое место службы. И тот и другой страшно бояться начштаба и комбата, поэтому их первый смешанный вопрос:
- Где, Гаджук? Сокуренко?
- На объектах, - расслабляюсь я на стуле.
Я, конечно, не совсем прав, не выказывая им должного уважения... Но они старше меня на каких-то три года. Тем более я без пяти минут дембель, а им ещё служить и служить... 
Однако как они осерчали, когда я не поприветствовал их по Уставу!
- Рядовой, встать!
Встаю.
- Застегнуться! Поправить ремень, пилотку!
Я, естественно, как и все дембеля, имею не совсем товарный вид, вернее, мой вид по-своему прекрасен, но с солдатской точки зрения, а не с офицерской. А посему у меня: расстёгнут крючок на х/б, пилотка сдвинута на затылок, выставив напоказ отращенные к дембелю волосы, а бляха ремня болтается на уровне... паха. И это далеко не все тонкости преддембельской подготовки!
Тем не менее, я нехотя привожу себя в должный вид, однако моя неторопливость ещё больше заводит летёх, да так, что один из них лезет ко мне в дежурку через окно, а другой обходит с фланга и норовит проскочить в дверь, которую я предусмотрительно запер изнутри. При этом они орут в две глотки:
- Объявляем три наряда вне очереди!
- Да ради Бога! - парирует дембель, который сидит во мне, ничуть не смущаясь. - Я ещё составлю рапорт о вашем недостойном поведении в штабе и положу его на стол Гаджука!
Едва услышав страшную фамилию начштаба, лейтенанты успокоились и скоренько убрались восвояси. «Наряды», выданные мне в пылу страстей, как-то сами развеялись в воздухе...
Ближе к середине рабочего дня звонки стали тревожнее, и люди с той стороны провода - намного требовательнее.
- Генерал Зайцев! Сокуренко к телефону!
- Товарищ генерал, подполковник Сокуренко отсутствует...
- Рядовой! Я тебя сгною на губе!
Молчу.
- Фамилия?!
Называюсь.
- Десять суток ареста!
Ого! Ставки растут! Чем выше звание и должность начальника, тем отношение к солдатской стройбатовской единице более бросовое.
«Марафон» в понедельник длится целый день. Около шести вечера пришёл начштаба в прекрасном расположении духа. Видимо, дама была на высоте и туда же подняла «чёрного» капитана...
- Сокуренко где?
- На объектах...
- Обо мне спрашивал?
- Спрашивал ещё с утра. Я сказал, что Вы у связистов по неотложному делу.
- Отлично! Спасибо! Если что, обращайся - отмажу!
(Забудет на все 100%, но в целом - приятно!)
Через полчаса появился комбат в слегка нетрезвом виде. Чувствуется, что он был сегодня на объектах, да не на тех. И, первым делом, ко мне:
- Как обстановка?
- Отличная! - говорю.
- Меня искали?
- Искали!
- Что говорил?
- Что Вы на объектах!
- Молодец! Сколько сегодня?
- Сорок пять!
Мы друг друга научились понимать без лишних слов. Сорок пять - столько суток ареста мне дали за целый день все вместе взятые абоненты.
- Не волнуйся, отмажу!..
Нет, что ни говорите, а в стройбате легко служить. Здесь все друг друга отмазывают, держатся друг за друга, почти никто никого не подводит. Вот разве что…

Коммунисты.
(История 5)

Вокруг на все голоса поют: «сто дней до приказа, сто дней до приказа...». Типа того, что как только случится этот самый приказ, все сразу рассядутся в поезда, в самолёты и на теплоходы - и отправятся на свои родины. Дудки! Как только ты проколол последнюю дырочку в календаре или приготовился выкинуть сотый сантиметр (некоторые солдаты коротают сто дней до приказа тем, что отстригают сантиметры от портняжного метра) будь готов, мил полугражданский человек, послужить ещё чуток - дней эдак 100. Или меньше. Кому как повезёт. Ну, возможно, «послужить» сказано и громко, однако побыть в части придётся...
Приказ министра Обороны - это для девочек и их ухажёров призывного возраста, чтоб коленки сильнее дрожали. Под министром полным полно иных небожителей в погонах. Вот они-то и дают основные распоряжения на увольнение в запас...
А чего зря сидеть-то, харчи проедать, бесплатным ночлегом пользоваться и разлагать новобранцев своим нигилизмом? Этим вполне логичным вопросом задавались и Сокуренко, и его недруг Гаждук. А поводом послужил тот факт, что войсковая часть была на грани банкротства, то есть расходы стали превышать доходы. Хозрасчет и самоокупаемость в стройбате не только не прижились, а, наоборот, подорвали все основы; ведь они посягнули на старую истину: «Ты здесь хозяин, а не гость, тащи с работы каждый гвоздь!». Поэтому мой призыв ехал домой не на собственном автомобиле или со сберкнижкой в кармане, а увольнялся из рядов Королевских Войск с долгом. У кого - 100 рублей, у кого - 300, а были и те, у кого сумма долга приближалась к 1000 (по тем временам неприятные и страшные суммы).
Объект мы почти достроили, основные средства «освоили», остались отделочные работы, которые оплачивались не очень хорошо. Поэтому, на свой страх и риск, комбат стал производить частичную демобилизацию уже через неделю после приказа министра Обороны СССР, без ободрения Управления СВО, которому подчинялась наша войсковая часть.
И первым по списку шёл сержант Грачёв, поскольку он был комсоргом части и вообще во всех отношениях положительным солдатом! Подполковник Сокуренко, а вместе с ним и Гаджук (на время демобилизации оба заключили меж собой перемирие) не учли одной малюсенькой детали. Грачёв сравнительно недавно вступил в партию (в те годы существовала только одна партия - Коммунистическая), и ему мало было просто выдать военный билет, десять рублей на дорогу и отправить домой. Ему обязательно ещё нужно сняться с партийного учёта, в Москве, в Главном Управлении Строительными войсками по нашему округу.
Демобилизацию Грачёву подали на «серебряном блюде» с тёплыми словами о любви к Родине, к Отчизне и Советской Армии. И тот, совершенно не нарочно, поехал в Москву и заявился в Управление.
- А что, разве в стройбате уже увольняют? - спросили там у него.
- Да! - ответил Грачёв.
- А напомните-ка, как зовут вашего командира части? - ласково спросило Управление.
- Подполковник Сокуренко, - честно сказал бывший комсорг и, снявшись с партийного учёта, поехал, ничтоже сумняшеся, в Горький - домой.
Как же влетело комбату! Каких только слов ему не пришлось выслушать от всех вышестоящих инстанций по поводу своеволия. Однако Сокуренко - тёртый калач. По своей манере он послал всех на три буквы, и уже через неделю, вопреки категорическому запрету на увольнение, штаб заполнился целыми двадцатью солдатами, которых намеревались демобилизовать.
Начальник штаба уже натёр ваксой свой чёрный китель и вытащил двадцать военных билетов. Комбат уже готов был произнести пламенную речь, но, увидев меня в дверях дежурки, замешкался. Вероятно, мой облик ему напомнил о недавних неприятностях (ведь это я соединял подполковника с начальством). И, прежде чем начать торжественно говорить, он скомандовал:
- Коммунисты! Шаг вперёд!
Пятеро солдат, которые также недавно вступили в партию, вышли из строя.
- Нале-е-во! - зычно скомандовал подполковник. - Шагом марш в казарму! Ваш дембель отодвигается на месяц!
Вновь испечённые коммунисты не решились возражать против такого жёсткого приказа. Демобилизовались только беспартийные, пятнадцать человек.
Вот так в стройбате образца 1989 года пошатнулся авторитет Коммунистической Партии...
 

Декабрь, 2009