Шестёрка

               
 "Шестёрка" - Как часто устоявшееся в народе слово выражает смысл,
                совершенно противоположный  первоначальному его значению.         

Было это в семидесятые годы уже теперь прошлого столетия.
Служил я тогда официантом в одном из Ленинградских ресторанов, так называемых "Общепитовским кустом сталинской постройки".
Идея таких заведений была объединить под одной крышей и столовую, и кафе, и ресторан, доступные для простого рабочего человека. Здания были громоздкие, мрачного серого цвета, помещения столовой и ресторана были огромные, напоминающие казармы, и практически лишающие возможности создать какой бы то ни было уют для посетителей. Эти торговые точки должны были в полной мере соответствовать знаменитой цитате Сталина: "Особенности нашей революции состоят в том, что она дала народу не только свободу и материальные блага, но и возможность зажиточной и культурной жизни" .
 
Встреча, о которой я хочу рассказать, произошла в один из весенних дней. Поток обеденных посетителей, так называемых "рублёвиков", закончился, а для вечерних посетителей время ещё не наступило. Я увидел, как в ресторан вошёл высокий пожилой человек. Он был строен, походка была хотя и не пружинистой, молодой, но и не старческой - он твёрдо ставил ногу, и при этом спина его оставалась совершенно прямой. Мужчина шел медленно, оглядывая пустой зал, и чему-то улыбался - такое впечатление, что он получает совершеннейшее удовольствие, проходя по залу.
Кто-то из официантов, стоящих за моей спиной сказал: "Вот, опять, этот сумасшедший пришёл." Я спросил: "Кто этот человек?" Получил ответ: "А ты налей ему рюмку водки, и он тебе сам расскажет."

Мужчина приближался к нам. Он был одет в тройку тёмного цвета с едва заметными продольными полосками. Жилетка, слегка выступающая в разрезе двубортного пиджака, была светло-серая. Ворот белоснежной рубашки был расстёгнут. Костюм, хотя уже и не новый, сидел на нём как влитой, ещё больше подчёркивая стройность его фигуры. Чувствовалось, что костюм был сшит на заказ, а не куплен готовым в магазине. Старые туфли были начищены до зеркального блеска.

Я направился навстречу гостю.
Подойдя, я спросил, не могу ли я быть чем-нибудь ему полезен. Моё приближение, по-видимому, прервало ход его мыслей, и он какое-то время смотрел как-бы сквозь меня. Потом взгляд его стал осознанным и оценивающим. Он видел перед собой юнца в форменном костюме официанта с перекинутой через, согнутую в локте руку, белой салфеткой. После паузы пожилой человек произносит: "Уважаемый, я зашёл просто подышать этим запахом, ведь я почти всю жизнь проработал официантом."
 Тогда я говорю в тон ему, мол, а не позволите ли вас угостить рюмочкой водки? Мужчина в ответ: "Ну что же, буду вам очень признателен, только, пожалуйста, не беспокойтесь о закуске, это будет совершенно лишним." Я пригласил человека за столик персонала ресторана, отгороженный от общего зала ширмой...
   
Принеся на небольшом мельхиоровом подносике рюмочку водки с плавающим в ней кусочком льда, я сам не знаю почему произношу совершено не свойственную мне фразу: "Вот,откушайте, пожалуйста, на здоровье." Я поставил подносик перед ним и спросил, мол, не возражает ли он, если я присяду к столу. Мужчина как-то очень по театральному: "Извольте, уважаемый, присаживайтесь."

Теперь я смог спокойно разглядеть его лицо, руки. Лицо было гладко выбрито. Нельзя сказать, что оно было испещрено морщинами, но было видно, что это очень пожилой человек. Руки. Они были очень ухоженные, и на мизинце левой руки был небольшой перстень. Старик, чуть пригубив из рюмки, закрыл глаза, наслаждаясь.
Надо было как-то начать разговор, чувствовалось, что ему хочется рассказывать.
Я спросил, где ему приходилось работать? Он ждал этого момента, и, очевидно, его приход сюда был не ради этой подарочной рюмки водки, а, в основном, найти собеседника, которому он мог бы поведать о своей жизни.

Рассказ старика:"Свою трудовую жизнь я начал ещё мальчиком-половым в Петербургском трактире. Мне повезло: я был в учениках у настоящего Шестёрки. (Он заметил мой удивлённо-непонимающий взгляд.) Да, понятие Шестёрка подразумевает в наши дни некоего подлизу, бесхребетного угодника, а тогда это были официанты высшей квалификации, но имеющие один, типичный и для тогдашней России, грешок. Они были запойными пьяницами. Пропивались шестёрки до нитки, но когда выходили из запоя, то работали как звери. Зарплату хозяин им не платил, а тех чаевых, которые им давали, хватало на оплату жилья и на самое необходимое. Я вспоминаю один разговор, состоявшийся между заезжим купцом и хозяином трактира на Гороховой. Купец пожаловался на то, что Фёдор, половой шестёрка, был не слишком проворен. На это хозяин ответил гостю, что купцов таких много приходит в его трактир, а такой Федька - один на весь Питер. И, коль ему, купцу, не нравится здесь, то он может пойти пообедать в другой трактир, похуже."
 
Рассказывая, старик понемногу отпивал из рюмки водку. Мне было всё интересно в его рассказе. Я спросил, как он встретил революцию.
Он как-то по будничному заметил, что воевал в конном отряде красноармейцев и даже был командиром маленькой банды, как я понял, так тогда называли батальоны в Красной Армии.
 
Вернувшись в Питер, он поступил опять работать официантом, но уже в шикарный по тому времени Англетэр. Следующим моим вопросом, конечно, был: слышал ли он в то время о смерти в Англетэре поэта Есенина? Он как-то сразу умолк и опустил голову. После затянувшейся паузы ответил, что об этом он ничего не знает.

Я задал следующий вопрос о временах НЭПа. Мой собеседник сразу оживился. Привожу его рассказ об этом чудном, по его словам, периоде жизни: "После первых, противных, послереволюционных лет, свобода торговли, предоставленная правительством, мгновенно наполнила прилавки. Я ушёл из ресторана, сняв небольшой закуток в начале Невского проспекта. Около кинотеатра Синема. Там я стал продавать пиво с раками."
  Я, по ассоциации с продавцами пива в ларьках теперешнего времени, заметил, что, мол, пиво - золотое дело, можно было не доливать, добавлять воду, да и раков можно было покупать дешёвых. На что старик рассмеялся - впервые за время нашей беседы.
"Как раз наоборот,"- ответил он. "Я заказал специально кружки большего размера. Пиво привозили мне ежедневно свежее. А главное, из-за чего народ из других районов приходил ко мне выпить пива, это были раки. Раков мне привозили откуда-то из под Пскова. Они были огромные. И при варке их, я добавлял в ведро, где варились раки, 3 литра пива и бутылочку дорогого коньяка. И никогда на этом не экономил."
Старик мечтательно задумался и добавил: "Сами у себя никто не воровал - и не надо было, и не было, как сейчас, ОБХСС."

Он допил свою рюмку и поблагодарил меня. Я услужливо предложил ещё одну, но он сказал, что ему достаточно. Ещё раз поблагодарив, он встал и той же ровной походкой направился к выходу.

Больше я не встречался с этим человеком.



Картина Маковского Владимира Егоровича "В трактире, 1887 год"