Скованные одной цепью

За мысли при прочтении не ручаюсь, о несовпадениях с Вашими городами не говорю. Отвечаю исключительно за свое Зеркало. Не за чужое Криво-Зеркалье.

http://www.youtube.com/watch?v=QoClhCA5OG8

Странный город. Странные люди. Глазами – в спину. Хребет еле выдерживает, вспоминаю Орфея – становится легче. Бронежилета крыльев нет. Не понимаю, что они хотят. Прожигают до последнего позвонка. При встрече подают руку с «милой» улыбкой в ладони. Благородство Медичи утеряно. Перебарывая отвращение, дотрагиваюсь до чистоперчатных рук. Тайная надежда: «Ну же, рискните отравить, глядя в глаза!» Тщетно. Спина ноет в предвкушении очередной порции «слов». Улыбаться нет мочи. «Нарушаете этикет?» – изгибаясь от негодования сычат брови. Осуждающее «кхм» – в лопатки. Смешно. Что то «кхм» в сравнении с…

…Каждый день – с ковра. Старого облезлого ковра. С сальными пятнами и прожженной дырой посредине.
 
– Значит, Вы говорите, что Ваш билет…
 
Повторяю на автомате / или под автоматом ? / :

– У меня нет билета.

– Согласно протоколу, вчера Вы утверждали, что билета в наличии нет. Следовательно, сегодня – на лицо наличие лица с наличием…

Кафка отдыхает в процессе «Процесса» со всеми вытекающими процессиями. Процессуальная окружность фальшелюбия…

– Вы не хотите отвечать на вопросы? Значит Вы признаете незаконное хранение и распространение золотых активов? Согласно пункту 3 статьи 46, в отличии от невысказанности, молчание подрывает уставы…

–
– Вы не подчиняетесь законам Республики? Хотите заработать очередной отказ в визе и особую пометку в паспорте – «Эго»? Вы понимаете, чем Вы рискуете?

(…Всего навсего истиной, – знаю...)

Понимаю, что я не понимаю, что меня пугает больше: понимание своего непонимания или их непонимаемое понимание. Они уверены в своем право-нормо-понимании. Волна тошноты. Не успеваю – стальной косяк двери расплывается в глазах. Желтое пятно – чуть левее выжженной дыры. «Слева от дыры… сердца?» – еще одна творно-тошная мысль. Симметричное пятно справа. Три-зна…

Под руки с двух сторон. Кубики льда уже на столе. Спрятать лоб не удастся – держат. Удушливо-приторный аромат заполняет комнату. Липкие пальцы поглаживают по щеке, даже лед – мягкий и рыхлый, как попавшая в Антарктический океан медуза, расплывается по лбу желейными щупальцами.

– Милая, стоит ли так упрямиться из-за ерунды? Одна подпись…

…Тамбовская волчица – моя милая… Вспоминаю ее грустный взгляд с зачитанных до дыр пододеяльника, под одеялом детства, книг. – Волчицу становится жаль. Не отдам им на растерзание. Молчу. Золотая лихорадка колотится в поломанном миксере, доходит до горла. Сглатываю слова. Становится чуть легче. Сладко-смертный запах уже не раздражает слизистую оболочку. Можно даже открыть глаза…

«Боже, какой пустяк»… Становится ужасно больно. Не выдерживаю – предательские слезы кислотой.

Накрахмаленное сочувствие тут как тут – ажурным платком с вышитыми инициалами:

– Вот видите, скажите только…

Ха! Нетушки. Сцепляю сильнее зубы, миксер подпрыгивает, вырывает хвост из розетки сердца. Выдержала. Мои голосовые связки в норме, но они об этом никогда не узнают. В своем  докторе я уверена как ни в ком другом. И не потому, что он ошибся с диагнозом. Вспоминаю, как бережно он взвешивал удаленные гланды слов на изящных миниатюрных весах. И наливал шипящую микстуру в причудливую колбу. Улыбаюсь вопреки им всем.

Недоумевающие взгляды становятся красноречивее. О, прогрессируем, сейчас может прямо и скажут все?! Не-е-ет. Есть в мире постоянство. Попытка пытки продолжается…

С одной стороны, хочется побыстрее вырваться из четырехстенности, а с другой, тут я, по крайней мере, вижу их в профиль и в анфас, а не чувствую позвоночником. Но часы обнуляют день и двери открываются. Лифт никогда не опаздывает – вниз. Каждый день включают новую мелодию – ждут, что проговорюсь. Самое смешное, что у меня и вправду нет…

Серый ветер – лицевой пощечиной. Боже, как приятно – не в спину. Спасибо, милый, милый ветер. Всего несколько переулков и я буду дома. Всего несколько…

Бесшумный марш за спиной. Улица петляет, неожиданно изгибается. Не помню, чтобы этот поворот был вчера. «Слова» вдогонку меняют калибр. Разрываются капсулами изморози… Но это не так страшно. Вот следующий выстрел парализует – елейное радушие. С трудом переставляю ноги, кеды кажутся пудовыми. Улица сжалилась – выпрямляется финишной прямой. Родные двери…

Можно свалиться на диван и слушать тишину. Потом умыться ржавой водой и посмотреть в зеркало. Подмигнуть тревожно распахнутым глазам. – «Все хорошо, мы уже дома».  Ниточки натянутых капилляров по чуть-чуть расслабляются, лопаются алыми струйками. Но после щелочи слез совсем не больно.

Завариваю аргентинский кофе в громадной чашке. Знаю, это нелепо, но я пью его именно так. Давление само-искренности стремительно падает после многочасового подсахарения слов, помочь может только суповая чашка горечи. Закусываю все тем же молчанием. Сейчас оно как швейцарский шоколад…

В 6 вечера приходят разносчики. Просят подписаться под новой истиной. Не открываю дверь – истошно машут бумажкой, тычут в глазок. «Всего лишь подпись под Вечностью, всего лишь подпись». Закрываю глаза от «греха» подальше – в последнее время все чаще возникает желание распахнуть дверь и списать все не на счета Вечности… Роюсь в старых коммунальных платежках – проверяю, все ли на месте. Да, все грехи, огрехи и ошибки – уплачены в ЖКХ. Счет Вечности пока не открыт… Квитанции о переводе «недо» на небеса тоже не нахожу. Значит, все нормально. Память к весне переодевается в белый воздушный сарафан – все больше пятен. Но записывать мысли рискованно – сразу же считают.

В окно скромно стучится вечер.
«Тук-тук-
тук-
ту-ту-тук»
 – его позывные. Оглядываюсь по сторонам – чисто, открываю окно. Выплескивает остатки свежести на мое лицо. Смываю ржавчину и щелочь, становится легко. Можно взобраться на широкий подоконник с ногами и думать, как я заведу фиалку и буду ее поливать на закатах-рассветах. Улыбаюсь своим мыслям третий раз за день. Это не так уж и мало. До полуночи и очередной «попытки» еще есть время… Смешные, как они не понимают, что никуда я от них не сбегу. Даже если бы у меня был билет. Даже если бы я сдала все молчание в ломбард. Даже если бы я не ходила в кедах, а оттачивала мостовую шпильками. Странно, как они не понимают, я ведь всего-навсего…

Человек...

...Вечный «затворник - собственных монологов  и чужих голосов»
{Грофман. «Молчание»}

9/11. 02. 2010