Булавка

                Перерва Валерий
Булавка.
(сценарий короткометражного игрового фильма)
СССР. Вторая половина восьмидесятых.
В центре большой комнаты стоит коляска с ребенком, вокруг которой стоят: бабушка Ольга Семеновна, отец  Геннадий и мать Зина. Родителям около тридцати.
Геннадий: – Нашему богатырю кровать уже нужна.
Ольга Семеновна: – Давайте договоримся – крестим ребенка, и я Славику на крестины покупаю кроватку.
Зина (возмущенно): –   Ну мама!!!
Геннадий (очень сдержанно): – Ольга Семеновна, не обижайтесь – но, может, вы сами родите ребенка и будете с ним делать, что хотите. Захотите крестить, - будете, захотите - обрезание сделаете…
Зина: – Гена, маме пятьдесят три, ей уже сложно будет забеременеть, хотя, с другой стороны, ты ведь, мама, и усыновить можешь.
Ольга Семеновна: – Знаете что… Пока вы живете в моей квартире, и как люди образованные должны иметь такт и уважение ко мне…
Геннадий: – А вы, значить, можете себе позволить не иметь к нам такта и уважения.  Имеем мы право не идти в церковь?
Ольга Семеновна ( “цепляясь за соломинку” ): – Так ведь никто вас не заставляет туда идти, я договорюсь с батюшкой, и он к нам на дом придет.
Зина:  – Мама, Гена тебе не об этом. Ты можешь нам позволить самим решать, что делать нам с нашим ребенком. И мне показалось, или ты что-то сказала про то, что кто-то у кого-то живет?
Ольга Семеновна:  – Показалось, показалось…
Плачет и идет в свою комнату. Через минуту открывает дверь и пытается сдержать рыдания.
Ольга Семеновна:  – Но вы не имеете права лишать человека… Он не может пока сам решать… Это сейчас вы такие смелые и умные, потому что и кушает и спит хорошо… Но ведь у вас всегда так – Пока гром не грянет…
Ольга Семеновна уходит, с грохотом закрывает за собой дверь. 
Утро. Кухня. Ольга Семеновна готовит щи, Зина разогревает молочную смесь.
Ольга Семеновна (не отрываясь от чистки овощей): – Не обижаешься?
Зина (отмеряет мерным стаканом смесь): – Я то ладно, я к тебе привыкла. Ты Гену пожалей.
Ольга Семеновна: – Я, доча, о вас хлопочу – о тебе, о Славе и о Гене тоже. Я же отлично понимаю.  Я  когда молодой была - тоже не до бога было. Тоже …
Звучит мелодия звонка у входной двери.
Зина (взбалтывает бутылочку): – Я открою, это Вера пришла.
Зина встречает соседку Веру и проводит ее в комнату,  где стояла коляска.
Вера (не заходя в кухню): – Тетя Оля, здравствуйте!
Ольга Семеновна (варит щи): – Привет, Вера!
Зина кормит ребенка, Вера с умиленным видом наблюдает за этим действом.
Зина: – Вчера крестовый поход мама устроила. Геша про кроватку  заговорил для Славика, а мамуля свою любимую песню затянула – давай Славика окрестим, и тогда она кроватку купит. Как обычно закончилось слезами. (переходит на шепот) Геша с  утра даже сказал, что квартиру будет искать.
Вера (стучит себя ладошкой по лбу): – Я же балда, совсем забыла – кроватка есть. Я вчера в комиссионке на Фрунзенской была, там офигенная чешская кроватка есть. По крайней мере вчера еще была.
Зина: – Новая или подержанная?
Вера: – На вид абсолютно новая.
Зина и Вера идут по городу. Зина везет коляску.
Вера: – А я не совсем понимаю – вам что, не все равно? Ну хочет бабушка  покрестить внука, пускай. От этого плохо не будет…
Зина: – Вера, перестань.
Вера: – Ладно, ладно. Все правильно – разбирайтесь сами со своими тараканами.
Женщины подходят к магазину с вывеской “ Комиссионный ”. Зина достает ребенка из коляски и берет на руки. Поднявшись по ступенькам, они заходят в магазин.
Просторный магазин. Много мебели, одежды, обуви и бытовой техники, как импортной, так и советской, как новой, так и подержанной. Вера, поздоровавшись с продавщицей (женщина в возрасте с неприятной внешностью), ведет Зину в дальний угол. Там за шкафом возле напольных, громко тикающих часов неприметно стоит детская кроватка с регулируемыми бортами и изогнутыми полозьями чтобы укачивать ребенка.
Женщины рассматривают кроватку. Зина пробует покачать.
Продавщица (очень серьезно): – Не качайте пустую.
Зина (вопросительно смотрит на подругу, потом на продавца): – Я что сломаю ее? Мне, в конце концов, проверить надо.
Продавщица: – Молодо – зелено. Голова у ребенка будет болеть.
Подходит к Зине с ребенком на руках, который,  улыбаясь, рассматривает все с интересом.
Продавщица (делая ребенку “козу-дерезу”): – Идет коза рогатая за малыми ребятами.
Ребенок смеется. Вера стоит чуть в стороне и сердито смотрит на то, как продавец с неприятной внешностью заигрывает с ребенком. Зина с интересом наблюдает  за смеющимся Славиком.
Продавщица: – Такой спокойный ребенок, а вы, мамаша, кроватку пустую качаете.
Зина: – Подскажите – а это новая или подержанная?
Продавщица: – А я откуда знаю. Знаю, что чешская. С виду новая, а как там на самом деле. Может, какая-то чешка и качала ребенка.
Подходит парень с девушкой.
Парень: – А сколько кроватка стоит?
Продавщица: – Вот ценник – девяносто пять рублей.
Вера –  А мы, значить, молодые люди, для мебели здесь стоим? Зина! Плати,- и пошли. Кстати, как мы ее забирать будем?
Зина: – Может, Геша после работы заберет. А до скольки  вы работаете?
Продавщица: – До семи.
Зина: – Мы сейчас оплатим, а вечером муж заберет.
Идут к кассе.
Зина с Верой выходят из магазина. Зина укладывает ребенка в коляску.
Вера: – У Славки булавка есть?
Зина: – Что? Не поняла.
Вера (показывает булавку, пришпиленную к изнаночной стороне кофты): – Вот такая булавка. Ты что, не видела, какой взгляд у тетки. Такая сглазит, и мало не покажется.
Зина (весело): – А с булавочкой, значить, никакой сглаз не страшен? Пойдем, Горе.
Вечер. Геннадий собирает кроватку, привинчивая деревянные (регулируемые) борты и ножки к металлической раме.
В центре комнаты стоит кроватка, Зина покачивает ребенка в ней.
Ольга Семеновна: – А нельзя было подешевле купить? Я в мебельном видела – сорок восемь рублей. Это же не пылесос – через год будешь по соседям бегать и просить, чтоб даром взяли.
Геннадий: – Да прям через год. Он в ней до школы сможет спать.
Зина (улыбается): – Ты еще скажи до армии. До школы - не до школы, а до трех, я думаю, что  нормально будет.
Геннадий (уходя в кухню): – Значить, за получасовой обряд крещения десятку попу не жалко. А сотню за кроватку, даже если и на год, то зря.
Геннадий уходит. Ольга Семеновна смотрит на дочь.
Зина: – Ты, мамуля, тоже не обижайся. Сама начала всю эту песню.
Утро. Геннадий собирается на работу. Зина хлопочет возле плачущего ребенка, который лежит в кроватке. Берет его на руки, носит его по комнатам. Ребенок по-прежнему плачет.
Геннадий: – Может, я отпрошусь сегодня?
Зина: – Я позвоню тебе.
Геннадий уходит. Зина через окно смотрит как к подъезду подъезжает скорая помощь. В квартиру заходит врач.
Врач: – Что случилось? Давайте, раздевайте вашего крикуна.
Зина (раздевает ребенка): – Да вот уже часов пять как орет.
Врач слушает дыхание в легких. Меряет температуру.
Врач: – Вроде, все в норме. Знаете, что сейчас сделаем – одевайтесь, и мы вас отвезем в больницу. В поликлинике сходите к терапевту, возьмете направление на анализы. Там видно будет. Сейчас я только успокоительное вколю.
Врач делает укол успокоительного.
Кухня. Ольга Семеновна Зина и Геннадий ужинают. Аппетит только у Геннадия. Зина и ее мать только ковыряют вилками.
Зина: – А разве такое может быть – анализы в норме, а ребенок орет как ненормальный.
Ольга Семеновна: – Врачи такие, а не анализы. И еще… Когда я вас просила, когда я вас молила – давай покрестим. Нет! Мы атеисты – Мать вашу…
Ольга Семеновна уходит с плачем из кухни.
День. Зина и Вера выходят из аптеки. Идут по тротуару. У Зины пакет с лекарствами.
Зина: – Вчера так вообще – он в каком то припадке начал кричать, что это мать моя накаркала. Понимаешь, когда она упрашивала нас покрестить Славика, она сказала, что это пока он здоровый, и тому подобное. Ну вот он за это и зацепился. Весь вечер проревела.
Вера: – Перестань. Давай я узнаю, где эта бабка живет и завтра свозим малого.
Утро. Зина с ребенком и Вера садятся в такси и едут на окраину города.
Частный сектор. У домика очередь человек из десяти, в основном больные, пожилые.
Вера: – Кто крайний?
Мужчина (с ужасной сыпью на лице): – Да я в общем… Но вы проходите без очереди – вон как дите орет. Я думаю, что никто не будет против?
Они заходят в домик. Старуха с внешностью колдуньи возилась возле столика, над которым висит множество разных икон.
Старуха: – Что там случилось у нас? Вот, садитесь.
Вера: – Вы знаете, что мы как-то… Я думаю, что скорее всего сглазили. Тетка одна в магазине.
Старуха: – Подержи покрепче ребенка.
Старуха подходит к столу, берет с тарелки два куриных яйца и, подойдя к ребенку, начинает водить по голове, бормоча всякие молитвы. По прошествии трех – пяти минут разбивает яйца в пиалу и показывает их Зине и Вере.
Старуха: – Видите. Это не сглаз, это порча. Придете через три дня. Уже завтра легче будет, но вы все равно приходите – уж больно сильная порча. Видите, какие темные желтки. Ничего-ничего, собаки выбрешут это все, и легче будет.
Зина дает старухе пять рублей, и они уходят.
Вечер. Зина переодевает ребенка. И немного подумав, идет к столику. Достает из ящика шкатулку, и вынимает булавку. Подходит к сыну и прикалывает ее к распашонке. Заходит в комнату матери и подходит к углу, где висит икона. Что то шепчет.
Утро. Геннадий собирается на работу.
Зина: – Геша. А, Геша, ты не против, если я попрошу мать привести священника и покрестить Славика?
Геннадий (долго пристально смотрит на жену): – Не против…
Вечер. В квартире происходит таинство крещения. Вера и ее муж выполняют роль крестных. После этого Геннадий платит священнику десять рублей. Священник уходит.
Кухня. За столом сидят супруги и крестные. Уже все изрядно подвыпили.
Геннадий: – Вы знаете, я последний раз был у врача, когда в армию уходил. А теперь на нервной почве я прямо в развалюху превратился.
Крестный: – Да нет, Гена, дело не только в нервах. С этим Чернобылем мы скоро все как  развалюхи будем.
Заходит Ольга Семеновна.
Ольга Семеновна (присаживается к столу): – На силу уснуло дитя. Бедненький, так на маялся. (с вызовом смотрит на дочь и на зятя) Но вчера-то вовсе не спал - так что, совпадение? Нет. Батюшка только к нему подошел, как он, миленький, сразу и успокоился.
Вера: – А ты наш подарок уже повесила?
Зина: – Повесили, повесили. Хочешь, глянь…
Геннадий: – Куда глянь, не успеет, что ли? Славку разбудит.
Вера (встает и идет в комнату): – Я тихонько, куманек. 
Вера заходит в комнату и видит, как возле кроватки на стене висит икона, которую освещает ночник с зеленым плафоном. Вера улыбается и идет на кухню.         
Крестный (берет бутылку и разливает): – Вера, расскажи, как ты первый раз в церковь ходила.
Вера: - Пошли домой. В следующий раз расскажу. Пусть Зина хоть пару часов поспит нормально.
Зина: – Вер, ты чего, все нормально. Посидите еще…
Вера: – Ты себя в зеркало видела? Ну что ты сидишь, выпил,-  и пошли. Так что, Зин, заходить за тобой с утра, идем в церковь?
Утро. Церковь. Через ворота на церковный двор заходят Вера, Зина и Геннадий с коляской.
ЗА НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ ДО ЭТОГО.
Ночь. По шоссе, которое пролегает вдоль леса, едет военный  грузовик с закрытым кузовом, за рулем сидит солдат, а рядом капитан. Машина подъезжает к блок-посту, шлагбаум которого закрыт. Рядом стоит вагончик охраны. К остановившемуся автомобилю подходит солдат с автоматом.
Водитель достает права и собирается выйти из машины. Капитан забирает у него документы и сам выходит к солдату.
Капитан: – Привет, боец. (подает солдату документы) Права водителя, право на выезд.
Солдат (смотрит документы): – А на груз, или вы пустой?
Капитан: – Так, можно считать, пустой… Хлам всякий.
Солдат идет смотреть содержимое кузова. Тент зашнурован.
Солдат: – Пусть водитель откроет.
Капитан: – Так я же говорю –  не на что там смотреть. Полищук! (зовет водителя) Открой, покажи. Кто дежурит сегодня?
Солдат: – Майор Климентьев.
Капитан идет в дежурку.В дежурке проснувшийся майор чистит зубы.
Капитан: – Здравия желаю, майор!
Майор из-за зубной пасты и щетки что-то бормочет невнятное.
Капитан: – Извини, что приходится тебя вытаскивать, но боец служит на совесть. Не пускает.
Майор (закончив со своим туалетом): – Что везем? Как обычно? Документов нет?
Капитан: – Там пара телевизоров, холодильник, из мебели что то…
Майор: – Дозиметр брать с собой?
Капитан: – Не надо.
Капитан достает деньги и дает майору. Заходит солдат.
Солдат: – Товарищ майор! Там полная машина бытовой техники. А документов нет, я так понял.
Майор: – Пропусти. Капитан мне их показал уже.
Машина проезжает блок-пост за ними закрывается шлагбаум. И на дорожных знаках и щитах видны надписи: “Чернобыльский район”,  “Запретная зона”,   “Въезд запрещен ”
Вечер. Комиссионный магазин на улице Фрунзенская.  Грузовик с надписью “Мебель”  подъезжает задом к служебному входу. Из машины выходит капитан, одетый в гражданскую одежду, из магазина выходит,  знакомая нам,  продавщица.
Капитан: – Здрасте!
Продавщица: – Привет! Все то же, или что новенькое притащил?
Капитан: – Телевизоров больше. С прошлого раза все продалось?
Продавщица: – Держи карман шире!  То, что нормальное, то сразу разошлось, а какая-то ерунда, так я думаю, что можешь хоть сейчас забирать.
Продавщица дает майору пачку денег. Мимо них грузчики носят из машины в магазин бытовую технику и мебель.
Капитан закрывает кузов. Заводит машину и уезжает. Продавщица смотрит вслед, и на несколько секунд хватается руками за голову, из чего видно, что у нее приступ головной боли. Продавщица закрывает служебный вход.
Продавщица закрывает магазин и идет домой. Изредка держится за голову.
Ночь. В комиссионном магазине темно. Среди темных силуэтов мебели в дальнем углу за шкафом возле напольных часов видно легкое зеленоватое свечение. Это свечение излучает кроватка, которую купила Зина.