Повесть о... Разд. 77. Ибо нет ничего тайного...

77.  Ибо нет ничего тайного…
(Начало: http://proza.ru/2008/01/27/182)

             "Ибо нет ничего тайного,что не сделалось бы явным, ни сокровенного,что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы"....                .                (Евангелие от Луки.)



Сегодня среда, десять часов утра.   В зеркальной глади озера красуются лес и горы. И глухая тишина вокруг. Стою на причале и кормлю уток. Густав готовит машину - он уезжает сегодня на  несколько месяцев  в Канаду.

Проводив его, захожу в дом - и вовремя: резкий звонок телефона на каминной полке, как выстрел в спину. Рука - машинально к пистолету, которого нет…

Фууу… Беру трубку:
- Алло!
Молчание. И так три раза. На четвертый  женский голос:
- Entschuldigen Sie mir, bitte  (Извините меня, пожалуйста.).
Ничего не отвечаю - это значит, что завтра в пять часов вечера должен быть в определенном кафе определенного городка.

Уютная небольшая кафешка под  высокой горой. Меня приветливо встречает хозяин:
- Welcome! This way, please…- и проводит к столику у окна, рядом с баром.
 
Смотрю на себя в большое зеркало у входа: элегантный мужчина, загорелое лицо, небольшие усы, бородка, темные очки. Заказываю сосиски под  баварское пиво. За дальним столиком в углу пожилая пара. Через несколько минут они вышли. Я проводил их взглядом и посмотрел на часы.   Было  пять часов и десять минут.

Пять часов пятнадцать минут. На стойке бара зазвенел телефон. Бармен поднял трубку и мне по-немецки:
- Bitte  hierher…(Пожалуйста, подойдите сюда…)
В трубке скороговоркой  знакомый женский голос:
-Bad - Ems, ein Kirche.
Это значило, что завтра в это же время, в пять часов пятнадцать минут, мне быть у  русской православной церкви в Бад- Эмсе. 

Это известный курортный городок в Германии.  Начало его деятельности относится к временам Римской империи. С  ХIX  века   посещается монархами, писателями и другими представителями  высшего света  различных государств. Здесь был русский император Александр II,  Достоевский, Гоголь.

И мне вспомнилось сказанное генералом Аксеновым: " Слушай и молчи. Через некоторое время там появится вышеозначенный  полковник. Ты должен завязать дружбу с ним. После чего начинается  основная часть операции, где ты - основная фигура, но если ты не справишься с задачей, тогда это будет плохо для нас с Иваном, и очень плохо для тебя. Поэтому  прошу   прощения, что втянул тебя в эту историю".

- Значит там, в Германии, будет уточнена задача и эскиз её выполнения здесь в Швейцарии. И в Швейцарии встречусь   с этим полковником,  и с Отова, и с Нитото (…чужой невестой…), - как-то вяло подумалось мне.

У гроба стояла плачущая женщина, поддерживаемая другой, молодой. Было еще несколько пожилых мужчин и женщин в траурных одеждах. Среди них мое внимание привлек человек среднего возраста в темных очках. В храме было темно, дрожащие огоньки свечей освещали только его центральную часть и его очки  несколько  диссонировали с окружающей обстановкой.

Отпеваемый был в  униформе Вермахта, на груди – две медали: медаль СССР  “За боевые заслуги” и медаль. Третьего рейха  “За заслуги”, которой награждался личный состав воинских подразделений  “ из восточных народов”.

- Бедняга, - подумалось мне, - знать не хило покувыркалась жизнь в твоей изломанной душе при борьбе за место под солнцем…  Как знать, может ты был и хороший человек, а может и нет…

И всплыла в памяти строчка из позабытого: “… воевал за императора, за папу, и протестантский шлем менял на католическую шляпу”

Я вышел во двор, закурил, и стал рассматривать  незаметно движущуюся гладь  реки, включив круговой обзор сторожевой системы подсознания. Отпевание закончилось, гроб погрузили в катафалк, и все, как печальные черные птицы, склонив  головы, на минуту застыли в скорбном молчании.

И мне вдруг представилось, что это хоронят Олесю.…  Заныло  траурно сердце сжатое тяжелой печалью… 

Незнакомец, привлекший мое внимание, стоял почти рядом со мной, и я четко видел, как мелко, в нервном тике подергивалась периодически его левая щека.
- Нет, это не  он…- почему-то  подумалось,  в ожидании  от него слов пароля.
Мужчина, сняв темные очки, достал пачку сигарет, не глядя, машинально взял в рот одну, но  она оказалась сломанной. Он резко с досадой бросил её под ноги и взял другую.

- Нет, это не он, - уверено зафиксировалось у меня, - в этой стране так не поступают… А наш брат тем более, это грубая ошибка.  И я вспомнил рассказ тети  Нины, жены родного брата моего отца.

А дело было сорок первом, фронт был уже недалеко от их села. И к ней в хату зашли два красноармейца, молодые усталые ребята.  Попросили попить, а потом то да сё…  О войне, кто победит, есть ли в селе еще наши войска.

- Меня как-то сразу насторожил их выговор,… вроде говорили грамотно, - рассказывала тетка, - но что-то было такое неуловимое в построении предложений, в произношении некоторых букв. Но особенно меня насторожили их небритые затылки…  Ведь у нас все  парни, мужчины, а тем более военные бреют их. Это так красиво… 

Вот такой незначительный, казалось бы, штрих, а может быть провалом для  разведчика.  И вот этот бросил сигарету, да  еще  во дворе храма.
- Нет, парень, - подумалось мне, - ты не местный, ты из другой страны…

И вдруг у меня, как фотовспышка памяти: руки,… руки…  У этого человека были такие же пальцы, как у  того в катафалке: указательный, средний и безымянный были почти одинаковой длины.

Он  стал  что-то искать в карманах. Я, щелкнув зажигалкой, которую держал в руке, дал ему прикурить.
- Thank you very much! – сказал он и, глянув на часы,  торопливо ушел.

Траурная процессия медленно скрылась за поворотом.   Из открытых дверей церкви   вышел пожилой священнослужитель и старческой шаркающей походкой подошел ко мне.
- Пойдем в твою машину, - голосом Алексея Петровича сказал  он.

Открывая дверку, генерал  спросил:
- Ты чего такой  грустный?
- Так с похорон же, Алексей Петрович… Куда прикажете?
- Давай, парень,  к тебе в Швейцарию.

Дороги в Европе не чета нашим… Через  минут двадцать молчаливой гонки, Аксенов, положив мне руку на колено, сказал:
- Хватит хандрить,  кончай гнать….

Сбросив  скорость до ста сорока,  сказал ему:
- Извините, Алексей Петрович…   Вы заметили медаль "За боевые заслуги"?  Все никак не могу забыть …
- Это я привез…- сказал Аксенов.
- ???!!!
- Да,… да… Это я… Хранил её столько лет…  Вот послушай, может пригодится…

           .Рассказ генерала Аксенова

Мы с Афанасием   были из одной деревни. Ровесники, жили по-соседству, в школу ходили всегда вместе и учились одинаково, только у меня лучше шел немецкий язык.   И… влюбились в одну и ту же девчонку. Потом я с родителями уехал в Германию  и наши пути на несколько лет разошлись.  В тридцать девятом Афанасий  в бою на Халхин-Голе, когда командный состав вышел из строя, он - секретарь комсомольской организации  стрелковой роты поднял бойцов в атаку, что решило исход боя. И за этот подвиг  был награжден  медалью. Конечно,  медаль помогла той девушке сделать выбор в его пользу. Я был на их свадьбе.

А в июле сорок третьего мы встретились. Он был унтер-офицером РОА -  Русской освободительной армии. Ты знаешь, что основу её составляла армия, сданная немцам  генералом Власовым. В эту армию Афанасий попал из лагеря военнопленных с документами погибшего красноармейца и  несколько раз пытался перебежать к своим, но сначала не предоставлялась возможность, а потом он встретился с партизанами. Сведения о нем передали в Москву, и  было решено оставить его там. Он был шофером у какого-то немецкого майора интендантской службы.

Вот тогда-то в сорок третьем я и пригнул с парашютом чтобы, связавшись со связным по кличке “Чалый”, найти партизанский отряд товарища Лесного, который и есть сейчас дедушка твоей подруги детства Екатерины.  Но случилось так, что они меня нашли сами.  И в тот же день нам пришлось атаковать малочисленным отрядом полицейский участок, чтобы освободить заключенных, которым грозил расстрел, среди которых была и бабушка твоей Кати…
Нам пришлось туго. Но в это время там со своим майором оказался Афанасий. Он помог нам, пробравшись огородами в тыл полицаям. Я увидел его, когда вбежал во двор дома, в котором засели полицейские. Его  спасло  то, что  его сразу узнал, и не выстрелил ему в спину в горячке  боя. Это он расстрелял  полицейских, которые пропустили его к себе.

Ему нельзя было уходить с нами, и я сказал:
- Беги назад и увози своего фрица живым…

Он тяжело вздохнул, развел руками и, достав из  внутреннего кармана эту медаль, сказал:
- Возьми… Передашь ей… И все расскажешь.
Мы обнялись, он, смахнув слезу, и  как-то виновато улыбнувшись, убежал. Я пробежался немного за ним, страхуя его от наших партизан, ведь они не знали кто он…

Мы еще намного постреляли в воздух, имитируя жаркий бой. А он за спасение  офицера  в бою был награжден медалью  Третьего рейха.  Передать его медаль не получилось - его жена умерла в сорок четвертом.  А его оставили наши здесь, в Западной Германии. Его жену и дочь ты видел  там, в церкви.

- А тот в темных очках - его брат, он же тот полковник при Совмине из комитета по координации научно-исследовательских работ,… - сказал я.
 Генерал  глянул  с удивлением на меня:
- Как ты вычислил?
- По пальцам и по приглашению меня на эти похороны…
- М-а-л-а-д-е-с…

- И что теперь нам делать с ним? Ведь все-таки брат…
- …предаст же брат брата на смерть, и отец -- сына; и восстанут дети  на родителей, и умертвят их,… - задумчиво проговорил Алексей  Петрович.
- Товарищ генерал, а это  Ваше "м-а-л-а-д-е-с", я полагаю не менее ордена  "Красной Звезды"  стоит?
- Вы что, старший лейтенант…  Это где-то…  медаль "За трудовую доблесть"…
- Не цените Вы меня,  товарищ генерал… Ох, и не цените…  Но, думаю, что еще сегодня дотяну до ордена… - сказал я, подъезжая к вилле.

Искоса глянув на меня, Алесей Петрович тревожно:
- Ты еще, что там задумал?
- Так  таперича и узнаете…
- Смотри мне…  Не завали операцию…
- Нешине гедахт  (идиш:Не приведи Господь), товарищ генерал!

Мадам Жульена и Натали накрывали к ужину стол. 
- Милые дамы! Позвольте представить вам моего лучшего друга из России,… - начал я  медленно,
Но меня прервал тихий взволнованно-растерянный голос матери Натали.
- О, Боже!… Это ты… это ты… Алекс…

Она слегка пошатнулась, упустила тарелку с винегретом. Алексей Петрович быстрыми шагами подошел   и взял её за обе руки.
- Пошли... - сказал я Натали  и повел в свою комнату.
- Это мой отец? - там взволнованно спросила она.
- Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни  сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось  бы, - процитировал я Апостола.
- А откуда ты его знаешь? - спросила она.
-  Мы познакомились в казино, он оказался хорошим парнем…  И поскольку проигрались оба, то я пригласил его  чего-нибудь выпить.  Он рассказал о себе, ну, а я сразу понял, что вы с ним, вернее твоя мама, давние знакомые.
- Чудеса! - воскликнула Натали. - Я хочу с ним познакомиться… Это надо же - мой родной отец…

Продолжение:
http://www.proza.ru/2010/05/24/1254