Не конец

Строки падали на бумагу горько-солеными слезами. Один за дургим рождались абзацы. И каждый абзац пел. Пел о любви к нему. Пел о жизни, которая и есть он. И эти строчки опустошали ее. Ее боль будто вытекала и оставалась на бумаге. Становилось легче. Рождалось чудо. И постепенно в душе разгоралось новое пламя. Пламя восторга от творения, которое выходило из-под ее быстро бегающих по клавиатуре пальцев.

Порой ей казалось, что строчки рождаются сами, что она вовсе не принимает в этом участия. Повороты сюжета, интриги, каждое слово каждого героя… она будто подглядывала за кем-то в ей одной известную замочную скважину. А за той скважиной был целый мир. Порой красочный, яркий, счастливый, чаще дождливый, мрачный, с едва теплящейся надеждой. Но каким бы не оказывался этот мир, одно всегда оставалось неизменным – этот мир нес в ее душу свет.

Так и сейчас она подглядывала за чужой любовью и рассказывала о чужих переживаниях. Ей было легко это делать – ведь героиня так похожа на нее и каждое слово бьется в ее собственной крови. Порой ей хотелось спрятать свои тексты и никому их не показывать. Как будто она и в самом деле нескромно подглядела за чужой жизнью, а теперь, как заправская сплетница, рассказывает об этом всему миру.

Строчки продолжали рождаться. И вот уже конец близок – она чувствовала это. Чувствовала, пожалуй, так же хорошо, как то, что боль из ее сердца ушла, растворилась в не ею сказанных словах, в не ею осуществленных мечтах. Точку было ставить как-то особенно тяжело. Никогда еще ей не нравилось то, что она написала так сильно. Она смотрела на экран, а перед ее мысленным взором мелькали картинки только что написанного ею рассказа.

Она дочитала до заключительного предложения. Глаза застилали слезы, так, что последний абзац она читала скорее из памяти, чем с листа.

Точка. И боль, вся та боль, что она выплеснула на бумагу, вернулась.  Она чувствовала, как боль сковывает ее горло, мешая дышать, как постепенно на глаза наползает темная пелена. Сердце остановилось окончательно только через несколько минут. Перед холодеющем телом неживым голубым блеском мерцал экран компьютера. А в открытом на нем тексте жили герои, улыбались, плакали, любили, ненавидели, страдали, дышали. И это было уже навсегда.