Мейнфрейм

System is asleep
Признаться, мне уже неинтересно, что это означает. Я устал. Хочу есть. Спать уже не хочу.
Я неделю на заводе, последние два дня и две ночи думаю, что эта рабочая неделя была первой и последней.
Мне двадцать восемь. Месяц назад мне предложили работу. Уши я не развесил, словесные красивости всерьез не воспринял. Зарплата показалась мне сносной, и ладно.
Еще до того как я пришел на завод, мой будущий начальник устроил мне экскурсию. От увиденного мне стало, прямо скажем, не по себе.
В большом зале со сломанной системой вентиляции стоял железный ящик. Мейнфрейм? Я о них слышал лишь легенды, а если серьезно – читал в исторических разделах учебников. Необходимость ковыряться с легендарной машиной меня, честно говоря, не обрадовала. Я работал с последними моделями серверов. Привык к ним, умел с ними ладить, знал, что можно ждать от этих машин.
Как ни печально было слышать, но именно мейнфрейм рассчитывал зарплату, отпускные и прочие выплаты сотрудников завода. От него зависело все. В воздухе повис страх, и непонятно, кто кого испугался больше, я мейнфрейма, или он меня. Чтобы отвести от себя подозрения, я сказал про себя «Не дрейфь. Спокойно, барышня».
Нет, меня вовсе не привлекла эта штуковина, тем более, что это была не барышня.
Я приступил к работе как раз накануне закрытия месяца. С самого начала все пошло наперекосяк. Сперва машинистки, которые заполняли базу данных, мейнфрейма затянули работу. Затем целый день я отвечал на телефонные звонки всех секретарей, а почему у нас нет Интернета, и еще день восстанавливал им этот Интернет. А потом мне сообщили: мейнфрейм не реагирует ни на какие команды. И понеслось.
Уже два дня и две ночи – чувство долга не позволило мне отойти от Легенды ни на шаг, кроме туалета – я бьюсь у терминала мейнфрейма. Машина долго не подавала признаков нормального функционирования. И вот, наконец, разродилась:
System is asleep
За время бдения у мейнфрейма я трижды прочитал руководство по работе с ним. Такого ответа не было, более того, язык мейнфрейма не предполагает синтаксиса обычной речи.
Система спит
Это еще что за нафиг? Конечно, я сказал не так. Нет, дорогуша, переводить мне вовсе не надо. Я итак знаю, что такое «систем из эслип». Мне стало ясно: я сдурел, мейнфрейм тоже.
И тут в голову мне стукнуло: может, разобрать его, посмотреть, не испортилось ли что там, внутри. Спиртом смазать, в конце концов. Я взял отвертку и снял переднюю панель. Заглянул внутрь.
В машине, скрючившись, и почему-то вертикально спала женщина. Стоп! Я отвернулся от мейнфрейма и теперь уже медленно снова глянул на машину. Женщина никуда не делась. Она была в возрасте, чуть полновата, в свитере и джинсах.
Я сел рядом и задумался. Дальнейшие действия? – спросил я себя. Почему-то в тот момент я не задумался о том, что какая-то женщина залезла в мейнфрейм и сломала его, или как она залезла в мейнфрейм, или почему это тетка, а не красивая девушка…
Разбудить. И я положил руку на ее плечо и тихонько потормошил ее: «э-эй», хотелось добавить «те-е-тя», но я во время спохватился и позвал «де-евушка». Женщина передернула плечами, не желая просыпаться. Я потормошил ее сильнее: «Э-ЭЙ!» Она испуганно открыла глаза и уставилась на меня. «Просыпайтесь. Надо вставать» - сказал я.
Она встала, и оказалось, что высота мейнфрейма равна ее росту.
«Выходите», - позвал я.
Она отрицательно помотала головой.
«А что вы тут вообще делаете?», - удивление пришло ко мне несколько запоздало.
«Я? – также искренне удивилась женщина и уголки ее рта обиженно дернулись вниз, как будто я спросил президента о том, что он делает в Кремле, - я… считаю зарплату. Уснула вот, похоже, что…»
Женщина говорила медленно и не очень складно.
«А как вас зовут?»
«Мейнфрейм.
Фроляйн мейнфрейм. Не замужем», - поспешно добавила она.
Поэтому наверное и домой не торопитесь, - заключил я и понял, что сказал несуразицу. Все вопросы, которые могли возникнуть в моей голове, разом возникли: что она здесь делает? Как она сюда залезла???
А у меня нету дома. Я тут живу, - и вот тут я обессиленно сполз на стул.
На днях ей исполняется 45 лет, юбилей, да надо отметить. Можно с пивом. Только сначала нужно закончить работу. Утром истекают все сроки. Она понимающе кивает. Она хоть и считает по старинке – на раритетных языках, но от жизни старается не отстать. Для нее стало отдушиной – если это так можно назвать – когда машину подключили к сети.
«По ночам, когда работать не надо, скачиваю новые книжки, - не без гордости заявила она, - Освоила новый ЭсКуЭль сервер, жаль только в теории. Потому что на меня он не встанет.
Ну и ну, - только и сказал я…
Мы уже больше часа обсуждали новую систему обработки данных от Майкрософт, как вдруг я спохватился:
Извините, извините, фроляйн Мейнфрейм, - нам же работать с вами нужно.
- что-то не хочется мне с тобой работать, вроде неглупый парень, а меня все время ругаешь, и просто, и нецензурно, когда думаешь, что никто не слышит. Может, кто-нибудь тебя заменит?
- Никто, никто меня сейчас заменить не сможет. Простите меня. Хотите, встану на колени?
Женщина покосилась на меня.
А как это, простить?
Это, это когда… - я задумался, правда, как объяснить, что это такое, - это когда мне искренне не хочется вас обижать, а вы принимаете, что я больше не буду.
Во загнул. Сам от себя не ожидал.
Ладно, принимаю, - сказала женщина. – Закрывай.
Что закрывай? – не понял я.
Дверь закрывай. Сам же говоришь, хорош трепаться, пора работать.
Я такого не говорил.
Сегодня не говорил, значит, вчера говорил, - проворчала женщина,- закрывай дверь.
А как же вы? – спросил я. Но женщина мне не ответила. Она задумалась, и я понял, что она уже что-то считает.
Ну и память! – думал я, когда закрывал мейнфрейм, - столько операций в секунду, такие объемы данных. И даже призавидовал, забыв, что мисс Мейнфрейм – это не просто какая-то живая тетенька.
Экран терминала высветил поток цифр, которые обсчитала машина. Я отправил данные на принтер. Схватил куртку, в дверях остановился. Помедлил. И вернулся к машине.
Ну спасибо… хотел сказать брат, но это ведь не брат… и завершил Мейнфрейм. Потом добавил «фроляйн», рассмеялся и хлопнул ладонью по стенке машины.
До завтра!
На работу я вышел только через два дня. Мне дали отгулы, я отоспался и пришел в серверную в прекрасном самочувствии.
Привет – собирался сказать я. И – осекся. Приветствовать было некого.
На месте, где высился мейнфрейм, стояла стойка с новыми серверами.
Я скатился с лестницы в кабинет начальника.
Забылся: без стука, без приветствия, с порога:
«Где мейнфрейм?!!»
Начальник почему-то не рассердился, а дружелюбно ответил:
- Пора тебя обрадовать. Весь прошлый месяц экспериментальная группа отлаживала новую систему расчетов. Работа закончена. Мейнфрейм больше не нужен. Вместо него будет эмулятор на обычном компьютере.
- К-к-ак не нужен? А куда дели мейнфрейм?
- Сдали. В нем много драгметалла – разберут, продадут.
Я искал его. Ее. Я пытался выяснить, кто забрал, куда, кто будет разбирать, когда. Но машины словно никогда не существовало. Мейнфрейм списали, и следы его затерялись.
И я уверил себя, что не было никакого мейнфрейма, что все это мне приснилось. Хотя на душе было почему-то тревожно. А через год на мой ящик пришло письмо: «У меня все в порядке. Уехала в Екатеринбург. Здесь открыли музей компьютеров. Я теперь не считаю - на пенсии. Работаю музейным экспонатом».
И подпись:
«Фроляйн Мейнфрейм. Я вышла замуж, голубчик!».